Почему Тим Бёртон снимает странные фильмы

11 октября 2016 г.

94095

12 минут на чтение

Тим Бёртон не вписывается ни в голливудский мейнстрим, ни в гордую волну «независимых». Для Голливуда он слишком странен и непредсказуем, для авторского кино — чересчур коммерчески успешен и водит знакомство со звёздами первой величины. Этот лохматый нелюдимый парень умудрился расчистить себе место в мире, где якобы не добьёшься успеха, не продав душу дьяволу.

А он просто снимает кино, которое нравится ему самому. И это работает: на каждый фильм Тима Бёртона мы ходим из-за его имени на афише. А потом радостно ломаем копья: это «тот самый» Бёртон или «уже не тот»?

Я никогда не встречал человека столь явно не от мира сего и при этом находящегося на своём месте. Единственно ему принадлежащем месте.
Джонни Депп о Тиме Бёртоне

Фильмы Тима Бёртона

Гот из пригорода

На творения этого чудика в чёрном, да и на него самого, часто вешают ярлык «мрачный». Бёртон, сам того не желая, стал иконой готической субкультуры. Рюкзачок с Джеком из «Кошмара перед Рождеством» носил, наверное, каждый подросток, считавший себя «не таким, как все». А когда вышла яркая и красочная «Крупная рыба», где не было танцующих скелетов и марсиан-убийц, критики начали писать о «возвращении режиссёра на светлую сторону Силы», чем вогнали Тима в недоумение. Он думал, что не изменил себе — снял очень личное кино, куда вложил свои эмоции от смерти отца.

Все мои фильмы почему-то всегда считались мрачными, кроме, пожалуй, «Пи-Ви». «Бэтмен» якобы был мрачным, хотя сейчас он выглядит как детский утренник. «Кошмар перед Рождеством» был сущим хоррором, но это не мешает трёхлетним малышам петь песни оттуда. Мне ни один из моих фильмов не казался по-настоящему мрачным.

В «Кошмаре перед Рождеством» Тим был сценаристом и продюсером, но режиссёром стать не смог — был занят вторым «Бэтменом»

Все мы родом из детства, и Тим с его обособленностью, которую легко принять за мрачность, тоже. Тимоти Уолтер Бёртон вырос в 1960-е в Бёрбанке, Калифорния. Тогда это был тихий пригород Голливуда, сейчас — город-спутник Лос-Анджелеса, напичканный штаб-квартирами студий и телеканалов. Тихий одноэтажный пригород превращался в суетливый кинорайон на глазах маленького Тима, и не сказать, чтобы это ему нравилось. К тому же у мальчика были сложные отношения с родителями, которые делили свои невеликие запасы любви между Тимом и его младшим братом Дэниелом.

До тихой провинции у моря едва доносились отголоски бурной жизни: война во Вьетнаме, Карибский кризис, борьба с сегрегацией, хипповское «лето любви»… А солнце Калифорнии палило почти круглый год, превращая смену времён года в сказку на ночь. И такой же сюрреалистической сказкой, странной и зловещей, маленький Тим считал доступный ему в ощущениях мир. Помните карамельные домики в идиллическом городке из «Эдварда Руки-ножницы»?

Пирс Санта-Моники с парком аттракционов, куда юный Бёртон ходил грустить

Если ты вырос в пригороде, ты провёл детство в таком месте, где нет ощущения истории, каких-либо страстей. Не помню, чтобы кому-нибудь нравилась музыка. И никакого проявления эмоций… Тебя принуждали или приспособиться и отказаться от части своей личности, или создать свой прочный внутренний мир, где ты мог чувствовать себя изолированным от других.

Тим рос замкнутым и целыми днями мог не произносить ни слова. С возрастом проблемы в общении нарастали — он мог иметь дело только со старыми знакомыми, а незнакомцев просто боялся. Недавно в Сети появился ролик, где в кабинет к молодому Тиму, работавшему тогда мультипликатором в Disney, входят нежданные журналисты с камерой. Тим в кадре испуган так, будто его сейчас расстреляют. Это объясняет, почему он всегда работает с одними и теми же людьми: с ними привычно и комфортно. Джонни Депп, тоже интроверт, не случайно сравнил атмосферу на съёмочной площадке у Тима с возвращением домой.

Тим Бёртон времён диснеевской «каторги» (справа)

Романтический герой

Привычка жить в своём мире плюс обострённая чувствительность к абсурду провинциального бытия — так появился типичный бёртоновский герой, одинокий фрик с ранимой душой. Таков Эдвард Руки-ножницы, который отчаянно желает прикасаться к миру — и не может этого сделать. Таков эксцентричный кондитер Вилли Вонка, живущий в своём сказочном мирке. Его перчатки, по замыслу режиссёра, символизируют нежелание контактировать с людьми.

Даже его Бэтмен таков. Именно Бёртон, а не Кристофер Нолан первым из режиссёров задумался, что заставило взрослого мужчину надеть костюм летучей мыши, и заложил традицию психоаналитической трактовки комиксов в кино.

[su_caption caption="Бэтмен (Майкл Китон), Джокер (Джек Николсон), Пингвин (Дэнни Де Вито), Женщина-кошка (Мишель Пфайффер) — персонажи с похожими травмами и проявлениями душевной болезни"]

Своеобразное понимание супергеройской темы сделало Бёртона идеальным режиссёром для экранизации книги Рэнсома Риггза «Дом странных детей» — под названием «Дом странных детей мисс Перегрин». В детях «с особенностями», живущих в уединённом интернате под началом такой же «особенной» учительницы, Тим увидел не вторых «Людей Икс», а идею, что, прежде чем спасать мир, супергероям стоит разобраться с собой.

Я всегда воспринимал эти особенности не как суперспособности, а как своего рода заболевание. Эти люди не собираются спасти мир и победить всех злодеев на свете. Нет, они учатся воспринимать себя такими, какие они есть. Их адаптация к миру скорее схожа с тем, что испытывают дети с отклонениями в развитии или физическими недостатками.

Еву Грин, в отличие от Джонни Деппа, Бёртон снял в своих фильмах только дважды («Мрачные тени» и «Дом странных детей мисс Перегрин»), но планирует продолжать

Одна из граней непонятой и непринятой личности — крайне субъективное, вплоть до неадекватного, восприятие себя и своего творчества. Герой одноимённого байопика Эд Вуд, «худший режиссёр всех времён», убеждён, что его фильмы войдут в историю. Художница из фильма «Большие глаза» не задумывается, что творит — китч или искусство; поначалу ей даже всё равно, что муж выдаёт её работы за свои. Как проницательно заметил Бёртон, это и есть американская мечта: «Можно добиться успеха и прославиться вне зависимости от оценок».

Персонажей Бёртона можно выстроить по возрастанию сумасшествия. На одном конце шкалы будет Эдвард Блум, безобидный коммивояжёр-сказочник из «Крупной рыбы», на другом — маньяк-цирюльник Суини Тодд. Но заурядных личностей среди них не найти. Фильмы Бёртона работают на энергии, которая возникает, когда герой находит силы сказать «Нет!» мнению толпы, чтобы отстоять то, что для него важно. Неудивительно, что его интерпретация кэрролловской «Алисы» — это героическое фэнтези о деве-воительнице, а не сюрреалистический трип воспитанной викторианской девочки.

Женщины у Бёртона зачастую сильнее и решительнее мужчин

Свет и тени

Я принадлежу к тому несчастному поколению, для которого телевизор во многом заменил чтение. Читать я не любил и не люблю до сих пор.

Пищей для ума и, что важнее, эмоций замкнутого мальчика, любившего играть на кладбище, стали кино и телевизор. В кино тогда можно было посмотреть три малобюджетных ужастика или фантастических фильма подряд по одному билету. Подобный трэш в те годы показывали и по телевизору. Мальчика не пугали монстры — напротив, он сочувствовал им, считая их чистосердечнее людей.

Индустрия ужасов Голливуда прошла долгий путь, у истоков которого — неоготическая эстетика XIX века (излюбленная хоррором тема проклятия родом как раз из готических романов) и немецкий экспрессионизм 1920-х. На работах Фридриха Мурнау, создателя «Носферату», и Фрица Ланга, автор эпохального «Метрополиса», учились Альфред Хичкок и Орсон Уэллс.

«Кабинет доктора Калигари», классика немецкого экспрессионизма, выглядит так, будто Бёртон снимал: тут и Эдвард Руки-Ножницы, и Пингвин налицо

Эстетика экспрессионизма выстроена на контрастах, преувеличенных эмоциях, сочетании разных средств выразительности (изображение, музыка, актёрская игра) для достижения ошеломляющего эффекта. Экспрессионизм — это острые углы, ломаные линии, оголённые нервы и страсти в клочья. Визуально это свет и тени, символизирующие добро и зло, которые борются за души героя и зрителя. Если после «Носферату» и «Кабинета доктора Калигари» посмотреть, например, «Ворона» или «Дом восковых фигур» с Винсентом Прайсом (кумиром и другом Бёртона, в какой-то мере заменившим ему отца), связь очевидна.

А теперь взгляните на «Винсента» (1982), первую самостоятельную работу Бёртона. В истории одинокого мальчика, одержимого ужастиками, можно разглядеть ростки почти всех сквозных тем режиссёра. По этому шестиминутному кукольному мультику можно изучать эстетику экспрессионизма: тут и контраст света и тени, и искажённые ракурсы, и ломаные пропорции, и зловещий звуковой фон, и театрально приподнятые интонации чтеца (того самого Винсента Прайса, между прочим). «Кабинет доктора Калигари», с которым сравнивают и этот мультик, и «Франкенвини», Бёртон в детстве не смотрел, но, чтобы впитать его эстетику и сделать её частью своей, хватило и последователей.

На съемках «Эдварда Руки-ножницы»: Тим Бертон, Винсент Прайс (он сыграл «отца» Эдварда) и Джонни Депп

Важную для экспрессионистов проблему добра и зла Бёртон решает по-своему: он признаёт, что в каждом человеке ангел сосуществует с чудовищем, и от этого никуда не деться. Поэтому он снял «Бэтмена» как дуэль двух безумцев (и Бэтмен, и Джокер изрядно не в своём уме), а «Суини Тодда» — так, что сочувствовать хочется Тодду и миссис Ловетт, а не их невинным жертвам. Да и в «Мрачных тенях» неясно, кто главный страдалец: «вампир поневоле» Барнабас или безответно влюблённая в него ведьма Анжелика.

Я отождествляю Бэтмена с идеей об амбивалентности человека, о том, что есть не белое-чёрное, плохое-хорошее, а серое. Мне кажется, мир становится всё более серым, границы стираются, и всё труднее распознать добро и зло. Это касается не только политики, но и всего, что происходит с нами. Поэтому Бэтмен , которому постоянно приходится сталкиваться с этими вопросами, удивительно современный герой.

Точно так же для Бёртона очевидно, что жизнь и смерть не враги, а союзники. За это он любит сказки — не причёсанные детские версии, а фольклорные ужастики для взрослых, где есть весь Уголовный кодекс от инцеста до каннибализма. Во многом его фильмы — попытка вернуть западной культуре замалчиваемую тему смерти, естественную для фольклора и пугающую для нашего рационального века.

В «Битлджусе», «Кошмаре перед Рождеством» и «Трупе невесты» мир мёртвых чуть ли не веселее и интереснее, чем мир живых, и он уж точно не менее настоящий. В «Марс атакует!» марсиане, расстреливающие землян из бластеров, вызывают скорее смех, чем ужас. А в «Мрачных тенях» есть сцена, в которой — весь Бёртон: главный герой беседует о любви с компанией обкуренных хиппи, а потом, вежливо извинившись, убивает их — потому что он голодный вампир.

В бёртоновском загробном мире так же стоят в очередях, поют джаз и влюбляются, как и в реальном

Любовь, кровь, жизнь, смерть, смех, страх сменяют друг друга, как в калейдоскопе. А Бёртону того и надо — он хочет, чтобы его зрители испытывали те же эмоции, что и одинокий парнишка в тёмном зале перед волшебным экраном. Ну, или хоть какие-нибудь эмоции.

Экспрессионизму Бёртон обязан и визуальными приметами своего стиля. Игра с цветом и светом (либо чёрное и белое, либо все оттенки «вырви глаз»), жонглирование пропорциями и ракурсами, выразительный грим актёров (про его персонажей всё ясно с первого появления на экране благодаря продуманным образам), «как бы настоящие» декорации, напоминающие старое кино. Кто-то из критиков сказал — и все подхватили, — что Тим Бёртон снимает не кино, а мультфильмы с живыми актёрами.

Ручная работа

Первым фильмом, впечатлившим мальчика Тима, стал «Ясон и аргонавты» (1963), над которым трудился талантливейший мастер по спецэффектам своего времени — Рэй Харрихаузен. Его спецэффекты создавались с помощью покадровой анимации. С тех пор Бёртон, начинавший как мультипликатор в Disney, убеждён, что нет ничего лучше: «Покадровая анимация таит энергию, которую и не описать: она делает вещи живыми».

«Винсент», «Франкенвини», «Кошмар перед Рождеством», «Труп невесты» сняты в этой «старомодной» технике. Опыт с компьютерной графикой в «Марс атакует!» Тим признал неудачным, а вот использование «зелёного экрана» в «Алисе» — оправданным: этого требовали безумный мир и эпический сюжет. Но он не испытывает пиетета перед цифровыми технологиями.

Это как падать в кроличью нору: «Что, чёрт возьми, происходит?» Но в итоге ты всё равно ударяешься о землю. То же самое с технологиями. Они конечны. А всё преувеличивать — характерная черта Голливуда.

Стремление к осязаемой реалистичности и в то же время подчёркнутой условности, театральной нарочитости своих миров делает Тима идеальным работодателем для декораторов. Для «Чарли и шоколадной фабрики» декорации каждой сцены были выстроены полностью, с обзором 360 градусов — никаких компромиссов. Шоколадная река в том же фильме не рисованная, а настоящая — хотя, конечно, не из шоколада. И белки тоже настоящие — сорок дрессированных зверьков, а не одна размноженная на компьютере.

В «Сонной лощине» все «натурные съёмки» делались в павильоне, а городок был отстроен полностью, как для старых вестернов. В «Доме странных детей мисс Перегрин» Бёртон пошёл на компромиссы, согласившись использовать цифровые спецэффекты. Но и тут есть настоящий старинный особняк, где юным актёрам было интересно собираться не только на съёмки, но и между дублями. В мире, захваченном дополненной реальностью, Тим остаётся последовательным ретроградом. Потому что магия — только то, что можно потрогать руками.

Когда смотришь некоторые фильмы Феллини, видишь, что он понимал это. Ты ощущаешь магию, наблюдаешь за огнями и декорациями; они создают всю эту обстановку. А за ними скрывается волшебство, но оно тебе неподвластно — нам не дано управлять стихиями.

«Нет, нам придется повесить машину на дерево!» - сказал Бёртон на съемках «Крупной рыбы»

Суперспособность Тима Бёртона — умение вкладывать в свою работу душу и не браться за кино, где места для его души нет. При этом он умудряется худо-бедно существовать по законам голливудского истеблишмента, находя для своих фильмов и толковых продюсеров, и достаточный бюджет (в чём-чём, а в перерасходе средств его никогда не обвиняли — Терри Гиллиам, завидуй молча). Поэтому он может снимать странные, страшные и смешные фильмы до конца своих дней. И ждать новинок от него будут даже те, кто считает, что Бёртон «уже не тот».

Команда Бёртона

Бёртон — это не человек. Бёртон — это команда. За долгие годы вокруг Тима сформировалась группа людей, делающих его фильмы особенно узнаваемыми. Так с кем Тим Бёртон работает чаще всего?

Дэнни Эльфман — 16 фильмов

Постоянный композитор и лучший друг Бёртона. С другими композиторами Тим работал только трижды: в «Эде Вуде», «Суини Тодде» и «Доме странных детей».

Дэнни Эльфман и его мистическая музыка

Александр Гагинский

01.03.2013

95615

Увлекательная история творца мелодий из «Кошмара перед Рождеством», «Симпсонов», «Бэтмена» и «Людей в чёрном», экстравагантного певца и гениального сумасброда. Великого и ужасного.

Коллин Этвуд — 9 фильмов

Художник по костюмам. Придумала одежду, которую носят герои «Алисы», «Суини Тодда», «Сонной лощины», «Большой рыбы» — да, пожалуй, каждого второго фильма Бёртона.

Джонни Депп — 8 фильмов

Постоянно играет и озвучивает главных героев в фильмах своего друга Бёртона. Как правило — бледных, нервных, не понятых обществом чудаков.

Хелена Бонэм Картер — 7 фильмов

Муза Тима Бёртона с 2001 по 2014 год и просто отличная актриса. Диапазон ролей — от прекрасных дам до жестоких злодеек.

Кристофер Ли — 7 фильмов

Ветеран кино и один из кумиров детства для Бёртона, ныне покойный. В его фильмах играл эпизодические роли или озвучивал героев, зато часто.

Когда мне будет девяносто, я хочу быть как Кристофер Ли

Александр Гагинский

17.06.2015

78426

R.I.P., Саруман

Если вы нашли опечатку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Светлана Евсюкова

Филолог по образованию и книжный червь по призванию. В свободное от чтения и написания текстов время играет в ролевые игры живого действия и преподает исторические танцы. Иногда пишет под псевдонимом «Александра Королёва».