Главное, что нужно знать о последнем фильме Терри Гиллиама, — это все фильмы Терри Гиллиама одновременно, а заодно все те почти тридцать лет, когда он пытался снять «Человека, который убил Дон Кихота».История сама по себе удивительная, и без знакомства с нею magnum opus Гиллиама труднее оценить. Словно какие-то злые силы противились мечте режиссера о «Дон Кихоте». Срывались договоренности с актерами и продюсерами, не удавалось найти финансирование, не хватало бюджета. Во время первых съёмок разверзлись хляби небесные, и страшная гроза затопила окрестности, уничтожив оборудование. Два Дон Кихота — Жан Рошфор и Джон Хёрт — успели заболеть и умереть (фильм посвящён их памяти), а Джонни Депп, который должен был играть Санчо Пансу, вырос из нужного возраста. А когда фильм наконец-то был снят, показан в Каннах (причем премьера чуть не сорвалась) и вышел на экране, его постигла новая беда: из-за судебных разборок со склочным продюсером Гиллиам лишился прав на свое детище.Мытарства режиссёра можно увидеть не только в документальных фильмах о попытках создания «Дон Кихота» (один, «Затерянные в Ла-Манче», вышел в 2002 году, второй, «Он мечтал о великанах», ещё снимают). Все беcплодные усилия осуществить свой проект, усталость от борьбы и общий ужас Гиллиама от тотальной коммерциализации кинематографа отражены в сюжете самой картины.

Вот перед нами молодой ещё режиссёр Тоби (Адам Драйвер), который когда-то умел видеть красоту и пытался снимать независимое кино. Теперь он продал душу глянцу, продюсерам и Голливуду (фабрика грёз в фильме не упомянута, но понятно, что речь о ней). Тоби — отвратительный человек: он подл и труслив, тратит свой талант на рекламу, спит с чужой женой и ходит в хипстерском шарфике.Его хозяева ещё хуже, поскольку лишены даже сомнений Тоби, подавленного не ладящейся работой. Это дьявольский продюсер и русский водочный олигарх, которые относятся к людям как к вещам: либо просто их используют, либо еще и унижают в процессе. Анхелику, которая играла Дульсинею в студенческом фильме Тоби, засосала индустрия: девушка отправилась в Мадрид, чтобы стать звездой, как ей обещал Тоби, а стала содержанкой богача.Мир ужасен, погряз в моральном уродстве, им правят деньги и Трамп (его фамилия звучит в фильме). Спасение — как обычно у Гиллиама — можно найти лишь в фантазиях и искусстве. И тут появляется Дон Кихот: спятивший старик-сапожник, который считает себя настоящим средневековым идальго. Как некогда безумный персонаж Робина Уильямса в «Короле-рыбаке» втащил главного героя в квест, посвященный поискам Святого Грааля, так и теперь Дон Кихот насильно берет Тоби на должность Санчо Пансы, и они отправляются в рыцарский поход.

Вряд ли будет спойлером сказать, что поход вышел, в общем, грустный. Есть пара забавных моментов, и они не связаны с избыточной суетой и беготнёй, для которой не очень подходит Драйвер. Он неплохо смотрится в роли продажного типа и человека в поисках смысла, но лишен нужной лёгкости, чтобы падать на попу и дрыгать ногами, когда ему полагается по сюжету. Ему не хватает пиратского лихачества и милой дурашливости Джонни Деппа, изначально выбранного режиссёром на эту роль.Ничуть не веселее и Дон Кихот. Джонатан Прайс играет его эксцентрично, как коверный клоун, и пронзительно, как играют короля Лира, а смеяться над сумасшедшим стариком будут только люди без души, что в фильме открыто и показано. Поэтому «комедией» многострадальный проект Гиллиама можно считать лишь условно, равно как и фэнтези. Это скорее любимый режиссёром магический реализм, стирающий зазоры между обыденностью и волшебством.

Каждый фильм Гиллиама можно было бы описать фразой «замыслил я побег...». Так и тут персонажи пытаются сбежать от реальности. Но рассудок, воспаленный жарким солнцем Ла-Манчи, не выдерживает столкновения с нею и находит выход только в безумии. В безумии, по крайней мере, интереснее, там встречаются сарацины, с которыми нужно сражаться, и прекрасные дамы, которых нужно спасать. Там обитают чародеи, туда даже на минуту заглядывает испанская инквизиция (никто не ожидал испанскую инквизицию!).В безумии человек обретает достоинство и прикасается к чему-то настоящему, пусть оно и сделано из фанеры, старых тряпок и осколков зеркал. Неважно, из чего оно сделано: все оживляет фантазия, преображающая ветряные мельницы в великанов. Она возвращает человека на потерянный путь, на котором он не станет богатым и знаменитым, но станет самим собой. И даже толпа вокруг него поменяется: вместо бездушных сволочей из киноиндустрии и водочного бизнеса появятся те, кого считают отбросами общества — потому что они не достигли успеха, не той национальности или такие же сумасшедшие, как ты.

Но это самый печальный гиллиамовский карнавал, и не только в смысле интонации самого фильма. К сожалению, многолетние неудачи режиссера, над которыми ему раньше хватало сил посмеиваться, не могли не сказаться на его работе. «Дон Кихот» выглядит утомленным тем самым солнцем Ла-Манчи. Как все большие художники, Гиллиам всю жизнь говорит об одном и том же. Примерно о том, о чем писал Сервантес в своем романе: по-настоящему хорошие вещи посреди несправедливости и неправды может делать только сумасшедший. Как барон Мюнхгаузен в фильме Марка Захарова, который единственный говорит правду, рассказывая о своих невероятных приключениях, а ему, конечно же, никто не верит.Гиллиам говорит о прекрасных вещах, о которых принято помалкивать в мире тотальной коммерциализации искусства, создаваемого на потребу дня. Но впервые возникает впечатление, что режиссер не следует избранному пути, а ходит по нему кругами. «Человек, который убил Дон Кихота» кажется повторением пройденного. Иногда даже в буквальном смысле: в фильме есть сцена с танцующей девушкой в огненно-красном платье, которая раздает пощечины, дублирующая сцену из «Воображариума доктора Парнаса».

Поход безумного и депрессивного мы наблюдали в «Короле-рыбаке». Из новизны здесь перекличка с реальностью (Трамп, русские олигархи, частый мат), но актуализация Гиллиаму не к лицу и кажется чужеродной в его вселенной прекрасных неудачников, карликов, дьяволов, чародеев и полетов во сне и наяву.