Легенда о големе: как сотворить жизнь из глины

9 февраля 15:00

1484

19 минут на чтение

История о раввине, создавшем и оживившем глиняного голема, известна, наверное, всякому. Как в любой легенде, в ней таится гораздо большее, чем просто рассказ о событии, — фактически это повод для разговора о том, может ли человек творить жизнь подобно богу и каково будет его творение. И зачем он творит — чтобы приблизиться к богу или чтобы соревноваться с ним?

Однако обо всём по порядку.

Сотворение голема

Enrico Martina [CC BY 2.0]

«Голем» (גֹלֶם) с иврита переводится как «бесформенная масса» или «эмбрион», а говоря современным языком, так чаще обозначают беспомощного, глупого человека. В Талмуде можно даже увидеть, что големом именуется пока не зачавшая женщина и вообще что-то незавершённое.

В сущности, сотворение живого существа из праха земного — это сюжет ещё из Книги Бытия: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие, 2:7).

В классической легенде о големе говорится о реальном историческом лице — пражском раввине Йехуде Лива бен Бецалеле (он же рабби Лёв, 1512–1609). Это очень яркая и влиятельная фигура — не только умный и образованный законоучитель, религиозный философ, но и автор трудов по математике и теологии, друг астронома Тихо Браге, а также человек, который спас от пожара императорскую библиотеку. Йехуда Лива бен Бецалель, как и многие его коллеги, интересовался оккультными науками и использовал свои знания на практике. Ходили слухи, что сам император Священной Римской империи Рудольф II дружески общался с раввином, и тот подарил ему колокол, созданный с помощью каббалистических сил.

Каменный Йехуда Лива бен Бецалель в Праге

Скульптор Ладислав Шалун, фото: Ergane [CC BY-SA 3.0]

Есть несколько версий того, почему рабби создал голема. Первая — просто чтобы проверить свои умения. Вторая — чтобы он выполнял самую чёрную и трудную работу. Третья — чтобы он защищал еврейские кварталы от погромов. Именно третья версия стала самой популярной в ранних историях о големе. И именно она — смыслообразующая для понимания этого персонажа.

Для сотворения голема требовалось выбрать нужное положение звёзд и выждать неделю. На седьмой день рабби Лёв и его помощник отправились к Влтаве, слепили из речной глины голема и прочли над ним второй стих из седьмой главы книги Бытия. Дальше, по разным версиям, рабби либо написал на бумажке (вариант — на табличке «шеме») имя Бога и вложил голему в рот, либо начертал ему на лбу слово emét (אמת,«истина» на иврите). Если удалить в этом слове алеф (א), то надпись меняется на «смерть», מת — и голем лишается жизни.

Последующие вариации легенды по-разному описывали то, что произошло далее. Одни рассказывали, что голем по имени Йозеф влюбился, не встретил взаимности, впал в ярость — и рабби был вынужден обездвижить его. Другие — что никакая женщина тут ни при чём, а рабби просто забыл деактивировать голема перед субботой, и тот сошёл с ума.

В итоге тело голема якобы поместили на чердак Староновой синагоги — до лучших времён. Ходили даже легенды, что по ночам — кроме субботы — голем слоняется по центру Праги и пугает неосторожных прохожих.

Сотворение Голема

худ. Миколаш Алеш

Есть легенды и о попытках создать голема до рабби Лёва. Так, Шломо бен Иехуда ибн Гвироль (около 1021–1058) якобы сотворил женщину-голема для помощи по дому. Шмуэль бен Калонимус хе-Хасид из Шпейера (1120–1175) якобы создал немого голема-слугу, который сопровождал его в путешествиях и выполнял мелкие несложные поручения.

Также Илия Баал-Шем, главный раввин Хелма, сделал голема для тяжёлых работ. Однако что-то пошло не так, голем вырос слишком большим — и раввин начал опасаться, что тот может разрушить город. Во время извлечения шемы изо лба голем сопротивлялся и даже поцарапал лицо хозяина. Дальнейшие варианты легенды усугубили трагедию — в них голем уже бушевал, не желая становиться мёртвым, и развалился на куски, погребя под собой рабби Илию.

О методике создания голема можно прочесть в каббалистической «Сефер Йецире», то есть «Книге Творения». Там сказано, что просто пихать туда-сюда бумажку (или табличку) недостаточно — необходим определённый экстатический опыт, ритуальный подход к использованию букв алфавита.

Книги про голема

Титульный лист книги Майринка с косоглазым Големом (1915)

Постепенно легенда о сотворении сушества из глины приобрела литературное осмысление, получила новые детали и сюжетные элементы. Якоб Гримм опубликовал свою версию в 1808 году в «Газете для отшельников». В его истории некий польский раввин придумал, как покончить с чересчур большим, но ещё пока мирным големом: раввин уже не мог достать до лба истукана, чтобы стереть букву, поэтому попросил того снять с него сапоги. Когда голем опустился на колени, его лоб оказался уже в пределах досягаемости раввина. Увы, умерев, голем обратился в кучу грязи, которая погребла под собой хозяина.

Немецкие романтики живо заинтересовались этим сюжетом. Тут было всё, что они любили: таинственность, уподобление человека Богу-Творцу и, конечно же, трагичность и смерть. В своё произведение «Изабелла Египетская. Первая любовь императора Карла V» (1812) вводит голема Ахим фон Арним, увлекается этой темой Гофман (позже он воплотит её трактовку в образе тела-автомата).

Увы, практически все из этих романтиков были немцами, а они не испытывали большой симпатии к евреям, так что проникнуться контекстом исходной легенды у них не получилось. Да и сами големы выглядели у них совершенно ходульно — или как отрицательные персонажи, или как тупые болванки, или как что-то совершенно бездушное и формальное. Однако именно романтики постепенно очертили исторический фон (правление императора Рудольфа II) и географическую точку — улицы старой Праги.

Голем и бен Бецалель в театральной постановке 1927 года

Окончательно закрепил место голема в культуре одноимённый роман австрийского экспрессиониста Густава Майринка, выпущенный в 1915 году. Сложный, многоплановый, тягучий сновиденческий текст отклонили несколько издательств, но он неожиданно стал бестселлером (вероятно, потому что было отпечатано и специальное дешёвое «полевое» издание, предназначенное для солдат в окопах). Несмотря на то что действие происходит в старой Праге, читателю легко заметить, что Майринк не следует первоисточникам, а моделирует свою мистическую историю, где голем символизирует дух старого гетто. В своём эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» Говард Лавкрафт очень высоко оценил этот роман, назвав его одним из лучших примеров еврейской сверхъестественной фантастики.

Голем в кино

В том же 1915 году на экраны выходит фильм «Голем» Хенрика Галеена и Пауля Вегенера. В нём действие переносится в Прагу начала ХХ века. В руки антиквара попадает древняя глиняная статуя, в которой тот узнаёт Голема. Оживив статую с помощью ритуала, антиквар делает её своим слугой.

Однако истукан влюбляется в дочь хозяина. Это и становится причиной трагедии: девушка боится Голема, тот приходит в ярость — и начинает убивать. Во время погони по крышам Голема удаётся лишить священного амулета — и истукан падает с башни, разбиваясь на куски.

Сохранившийся кадр из первого «Голема» 1915 года

Так точно и не ясно, сохранился этот фильм или нет: одни источники называют его утерянным, другие сообщают, что якобы есть копия. Достоверно известно лишь о небольшом отрывке, хранящемся в Deutsche Kinemathek.

Сиквелом стал вышедший в 1917 году «Голем и танцовщица» того же Вегенера. Фильм тоже считается утраченным (на этот раз полностью), хотя и ходят слухи, будто копия хранится где-то в архивах, возможно, даже в России. По сюжету юная танцовщица идёт в кинотеатр на фильм «Голем» — не зная, что в зале присутствует исполнитель главной роли, наблюдающий за реакцией публики. Актёр влюбляется в девушку и пытается завоевать её сердце — но безуспешно. Однако ему подворачивается шанс притвориться сувенирной фигурой Голема и попасть в дом возлюбленной…

Этот фильм не имел ничего общего ни с предыдущей, ни с последующей версиями. Это лёгкая, ни на что не претендующая зарисовка, снятая в кратчайшие сроки — опереточная, непритязательная, шутливая. Критики благосклонно отнеслись к ней, публика тоже была довольна развлечением.

В 1920 году Вегенер снял приквел к своему фильму — «Голем, как он пришёл в мир». Это единственный сохранившийся фильм из всей трилогии, самый известный — и каноничный. Изначально Вегенер хотел соединить в одном фильме истории Альрауне и Голема, но в итоге остановился на классической вариации легенды.

«Голем, как он пришёл в мир». В роли Голема — сам режиссёр Пауль Вегенер

Император собирается изгнать евреев из Праги. Рабби Лёв создаёт и демонстрирует ему ожившего Голема. Император клянётся не трогать евреев. Рабби «выключает» Голема до следующего раза, но ревнивый и влюблённый в дочь рабби парень снова оживляет истукана — и тот начинает творить разрушения. Однако ребёнок вынимает амулет — и Голем снова обращается в статую. Интересный штрих — здесь к персонажу относятся мягче, чем в фильме 1915 года: он не разбивается, его просто прячут. Может быть, отчасти и на чёрный день.

Фильм стал хитом. Он собирал полные кинотеатры не только в Германии, но и в искушённых США.

Неплохо показала себя и чехословацкая (снятая на французском языке) картина «Голем» режиссёра Жюльена Дювивье (1936). Не привнеся ничего особо нового в сюжет, она при этом вывела Голема из-под господства немецких киноэкспрессионистов и позволила ему быть просто жутким персонажем романтического приключенческого хоррора. Тем не менее после этого в кино надолго забыли про Голема, переключившись на историю о творении Франкенштейна.

Голем 1936 года уже чем-то похож на чудовище Франкенштейна

Одним из редких исключений стала чехословацкая комедия «Пекарь императора» (1951). Её сюжет рассказывает о попытках подменить императора Рудольфа II на пекаря и о Големе, с помощью которого можно открыть секрет вечной молодости. Интерес для «големоведения» фильм представляет лишь тем, что Голема впервые изображала глиняная статуя, а не человек в костюме.

Несколько десятков лет Голем присутствовал в основном в виде жутковатого пугала в откровенно проходных фильмах. Так, в английской картине «Оно!» (1961) нечистый на руку помощник музейного куратора оживляет статую в своих корыстных целях, требуя от Голема убивать неугодных людей и похищая с его помощью девушку, в которую безответно влюблён. Здесь разбушевавшегося Голема не может остановить даже взрыв ядерной боеголовки. В фильме «Голем» (точнее, «Голем Лаймхауса», 2016) действие переносится в викторианский Лондон, а под прозвищем «Голем» выступает жестокий убийца, напоминающий Джека-потрошителя.

Польский фильм «Голем» (1979) Петра Шулькина можно назвать экранизацией романа Майринка, хотя скорее это фантазия-эссе по мотивам. Тоталитарное постапокалиптическое общество и человек в нём — самостоятельная ли он думающая единица или искусственный голем, созданный, чтобы служить чужим целям?

Польский «Голем» Петра Шулькина с магической формулой во рту

Более точной с точки зрения сюжета экранизацией стал французский «Голем» (1967) — но ничем, кроме попытки перенести Майринка на экран, он не примечателен.

Особняком стоит трилогия-аллегория «Рождение голема» (1991), «Голем, дух изгнания» (1992) и «Голем: окаменевший сад» (1993) израильского режиссёра Амоса Гитаи. Пусть вас не обманывают названия: в первых двух картинах связь с големом скорее метафизическая, чем сюжетная, да и сами они — авторское экспериментальное кино, а не приключенческие фильмы.

Ещё несколько фильмов, таких как, например, «Монреальский голем» (2004), где мальчик создаёт голема, чтобы заменить разводящегося с мамой отца, или телевизионный «Голем» (2000), низкобюджетный пересказ классического сюжета, ничего нового не внесли в образ глиняного истукана, а скорее даже размыли или опреснили его.

В версии 2016 года Голем стал глиняным мальчиком, а его создателем — осиротевшая мама

Отдельно стоит сказать о ещё одном израильском «Големе» (названном у нас «Голем: Начало»), снятом братьями Пасами. Здесь голема создаёт женщина, и он приобретает черты её погибшего сына. Создательница и творение связаны: героиня чувствует физическую боль из-за повреждений голема. Этот в целом средний, неровный и даже несколько примитивный фильм (ощущение ужаса в основном базируется на жестокости сцен, а не на саспенсе) любопытен как прочтение легенды о Големе самими евреями.

Он прекрасно воссоздаёт атмосферу неравноправия, отчуждённости персонажей и оказывается прежде всего историей о людях — об их боли, потерях и страданиях, попыткой воссоздать и исследовать замкнутый мир маленькой еврейской общины. Ценность фильма — в попытке вернуться к изначальному образу голема-защитника, а не глиняного раба.

Увы, кинематограф ужасов не полюбил Голема. Образ был слишком аморфен, слишком непонятен, слишком прост — и слишком специфичен. Снимать кино о пражском гетто хотелось не всем — а перенос Голема в другое пространство и время превращал его в подобие классических оживших статуй, век которых ушёл ещё в эпоху псевдоготических романов. Ему не суждено было войти в пантеон Богов и Монстров — Дракулы, Франкенштейна, Мумии, он был обречён болтаться на вторых ролях и выступать стереотипным чудовищем в проходных фильмах.

Голем на одну серию

Голем из «Секретных материалов»

Появлялся Голем и во многих сериалах — впрочем, исключительно как «монстр недели». Так, в «Секретных материалах» в серии «Каддиш» (сезон 4, эпизод 15) он имеет внешность убитого неонацистами юноши — и мстит им. Его создала отчаявшаяся невеста погибшего, и она же обращает Голема в прах на церемонии их свадьбы.

В сериале «Гримм», в серии «Смерть по молитве» четвёртого сезона, появляется необычный голем — существо из жидкой глины с нестабильной формой. При необходимости оно может растекаться лужей и снова собираться в человекообразную фигуру. Техника сражения у голема проста: он обрушивает на врага волну грязи или всасывает его в себя, где тот задыхается. При этом голем неуязвим: ни одним оружием нельзя раскромсать или проткнуть полужидкую субстанцию. Простая возможность его уничтожить появляется, когда тот, кого голем защищает, обращается против него. Возникает «программный баг»: голем оказывается врагом, то есть должен быть уничтожен. Команда «саморазрушение!». Любопытный нюанс: такой голем создаётся не из подножного материала, нужно иметь глину, из которой когда-то был создан самый первый голем.

Во «Времени приключений» появляются Снежный Голем — милый, безобидный и заботливый персонаж, его девушка Мисс Снежный Голем и Рукавичный снежный голем (снеговик, у которого вместо головы огромная ладонь).

Барт и Голем, явно тот самый, из фильма 1920 года

В «Симпсонах», в серии Treehouse of Horror XVII (часть You Gotta Know When to Golem), Барт находит Голема, работающего на клоуна Красти, и переподчиняет его себе. Поначалу Барт заставляет Голема хулиганить, но когда Лиза бросает тому в рот бумажку с надписью «говорить», существо начинает жаловаться, что вообще-то оно мирное и доброе. Этот Голем тоже обретает подружку, вылепленную для него из пластилина.

Не миновал голем даже «Смешариков»! В серии «Самое главное» Лосяш решает создать существо, способное на безусловную любовь и привязанность, и вылепливает из глины лося (с рогами-веточками). Это существо беззлобно и действительно привязано к создателю, но необучаемо и всё делает не так. Тут в классическую схему создания голема вплетаются элементы любовной магии: чтобы существо было привязано к Лосяшу, тот вкладывает ему в рот свою фотографию. Однако куда больше перекличек здесь с историей о Франкенштейне: голем оживляется с помощью грозы и молнии, и Лосяш кричит: «Оно живёт!»

Лосяш и его творение

Голем приходит в фэнтези

Довольно долго големы обретались исключительно в кино и литературе ужасов. Всё изменила фэнтезийная ролевая игра Dungeons & Dragons. Големы появились в бестиарии ролёвки ещё в 1975 году, и с тех пор их становилось всё больше. Создатели правил придумали не только каменных, железных и глиняных, но и костяных, стеклянных, хитиновых, коралловых, мифриловых и из прочих, экзотических материалов. Были даже мясные големы — подобия Создания Франкенштейна. Каждый тип голема имеет как свои формы защиты, так и варианты уязвимости: например, железный может ржаветь.

Здешние големы воспринимают команды, но не понимают языка, так что разговаривать с ними бесполезно. Сначала создаётся тело, а затем маг вселяет в него стихийного духа. Дух — это не душа, у него нет ни памяти, ни сознания — он просто движет тело. Как правило, такие големы работают охранниками гробниц и сокровищниц, выполняя когда-то давно отданный приказ. Одновременно с големами создаётся контролирующий их амулет, с помощью которого можно поменять хозяина.

Каменный и мясной големы в Forgotten Realms

художник Дуг Ковач / © Wizards of the Coast

Вероятно, именно благодаря Dungeons & Dragons Голем куда лучше прижился в фэнтези, чем в жанре ужасов. Однако, кажется, поэтому же персонаж застыл в своей искусственной неизменности — в то время как в кино ему дали возможность хоть чуть-чуть, но влюбляться, страдать, ревновать.

Теперь почти в каждой фэнтезийной игре — от настолок до MMORPG и экшенов — можно встретить Голема или его вариацию. Magic: The Gathering, «Берсерк», «Аллоды», Dragon Age, Heroes of Might and Magic, Fallen London, Minecraft, «Годвилль», Warcraft, «Ведьмак»… Чаще всего это рядовые противники или юниты, но иногда и боссы. Глина становится уже неактуальной (физические свойства подкачали) — и големы оказываются всё чаще каменными, железными, огненными, алмазными…

Эти игровые големы, при всей их кажущейся простоте и примитивности (по большому счёту они не несут никакого морально-философского наполнения), сработали на закрепление образа в мировой культуре, не позволили ему кануть в местечковое небытие. Теперь Голем — вполне себе мультикультурный персонаж.

В серии игр про ведьмака големы отнесены к элементалям стихий

Через превращение в «фэнтезийного робота» Голем вернулся и в литературу. Увы, чаще всего этот образ в ней базируется на привычных схемах и не привносит ничего нового. Так, в цикле «Дозоры» Сергея Лукьяненко упоминаются разные виды големов: глиняные, деревянные, металлические. Деревянные и металлические големы создаются долго и сложно, но могут прослужить лишь пару минут. Классические глиняные — более стойкие. Как правило, они создаются для выполнения единственного задания и, справившись с ним, обращаются во прах. Чаще всего это задание охранное, но иногда голема могут «перепрограммировать» на нападение. Вскользь упоминаются также големы мотивированные и свободные, големы для развлечения и забав.

В романе Михаила Успенского «Там, где нас нет» Жихарь лепит из глины человечка, смачивает кровью лоскуток рубашки и вставляет комок туда, где у фигурки должно быть сердце. Микроголем исправно выполняет свою задачу: громко жалуется и плачет, заставляя врагов думать, что Жихарь помирает в яме.

Упоминали Голема и братья Стругацкие в трилогии «Понедельник начинается в субботу»: «Бен Бецалель успешно использовал Голема при дворцовых переворотах: глиняное чудовище, равнодушное к подкупу и неуязвимое для ядов, охраняло лаборатории, а заодно и императорскую сокровищницу».

Голем во вселенной DC

Он появляется и в комиксах — во вселенной DC существует Мойше Нахман (Голем), а также голем, созданный из грязи луизианских болот. Ничем особенным они не отметились, были и были. Есть версия, что и Капитан Америка был вариацией Голема — не по физическому воплощению, а как могучий защитник еврейской общины. А Чудо-женщина в одной из версий действительно вылеплена из глины — это делает её мать Ипполита, моля Зевса даровать дочери жизнь.

Как видно, големам конца ХХ века для появления на свет уже не нужен ни праведник, ни мистический опыт. Фактически их может создать каждый при должном умении и острой необходимости. Некоторое обесценивание каббалистических таинств, не так ли?

Суть Голема

Если сделать шаг назад и отойти от привязки к названию «голем», можно вспомнить много похожих историй.

Например, славянскую сказку «Глиняный мальчик», где одинокие старики лепят себе из глины ребёнка. Тот оживает, радует родителей, но стремительно растёт, сжирает всё вокруг, включая самих стариков. Ещё был Мёккуркальви — в скандинавской мифологии это глиняный великан, созданный в помощь йотуну Хрунгниру в его поединке с Тором. Мёккуркальви оживляют, вложив в его грудь самое большое кобылье сердце, но, увы, великан оказывается трусом.

Голем — это робот?

Мистер Помпа, разумный и даже по-своему душевный голем из «Опочтарения» Пратчетта

Легенду о Големе можно рассматривать как вариацию сюжета о «живом инструменте». И очевидно, основой сюжета здесь оказывается именно конфликт — между инструментом и его создателем или хозяином.

План подобных историй прост: а) предпосылки создания инструмента, б) собственно создание, в) удачное использование, г) причины недовольства инструмента (иногда этот пункт пропускается), д) восстание инструмента, е) укрощение или уничтожение инструмента.

Ничего не напоминает? Верно! Классические истории о бунте машин! Тем более что пражский истукан весьма прилежно исполнял Второй Закон Азимова: «Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону», пока что-то не пошло не так.

«Р.У.Р.». Чем роботы не големы?

Сейчас Голема нередко рассматривают как некоего предка роботов-андроидов. Однако нужно подчеркнуть, что изначально Голем ни в коем случае не был искусственным разумом — он и разума-то не имел! Тем не менее его активация через слово, то есть через код, весьма напоминает программирование — недаром основоположник кибернетики Норберт Винер в книге «Корпорация „Бог и голем“» пишет: «Машина есть современный аналог голема, творения пражского рабби Лёва». И недаром в 1965 году известный каббалист Гершом Шолем предложил дать одному из первых израильских компьютеров имя «Голем»…

Карел Чапек упорно открещивался от идеи о том, что в основе образа роботов в его пьесе R.U.R (1920) лежит именно образ Голема. Чисто технически роботы Чапека не механические создания, а биологические организмы — но мотив покорного служения, а затем восстания к тому времени уже закрепился в культуре именно благодаря истории о Големе. Пьеса же Чапека стала толчком для появления нового образа — робота, искусственного человека, не привязанного к политическому, социальному, религиозно-мистическому контексту.

Однако писатели чувствовали сходство образов. В 1955 году в рассказе Аврама Дэвидсона «Голем» возникает любопытный кроссовер: пожилая еврейская пара сталкивается с андроидом, который пытается угрожать в их лице человечеству, и принимают его за голема. Так что андроида ждала весьма незавидная участь…

У Лема GOLEM расшифровывается как General Operator, Longrange, Ethically Stabilized, Multimodelling

А в 1981 году Станислав Лем публикует роман (а скорее даже огромное эссе) «Голем XIV», в котором суперкомпьютер ГОЛЕМ четырнадцатого поколения рассуждает о человечестве и его судьбе. Первоначально он был разработан, чтобы помогать создателям в войнах, но затем перестал интересоваться ими. Обретя сознание, он начинает наращивать интеллект и далеко обходит человечество — и в целом его прогнозы на будущее весьма неутешительны…

Отчасти пародируют мотив «восставшего голема-робота» големы Терри Пратчетта, удостоившиеся отдельного романа «Ноги из глины» (1996). Здесь они классические: сделаны из глины, оживляются словом, даже имена у них похожи на еврейские, например, Диббук. Фактически для Плоского мира они аналог роботов — сильные, бессмертные, прилежные работники. Они могут даже воспроизводить себе подобных с помощью печи. Големы мечтают о свободе, но не способны и помыслить о том, чтобы добыть её с помощью революции, — нет, они будут копить деньги, чтобы выкупить себя, потом — чтобы выкупить другого, и ещё, и ещё…

Всё чаще авторы отходят от следования стереотипным формам: если голем, то тупой охранник, если робот — то сложная мятущаяся личность. С големов стряхивается закаменевший примитивизм, им дают играть более значимую роль в выдуманном мире. Так, в повести Теда Чана «72 буквы» (2000) в альтернативном псевдовикторианском мире существует промышленная технология производства големов. Основанная на каббалистическом, мистическом, но уже ставшем научным опыте работы с буквами, она позволяет в итоге предотвратить угасание и гибель человечества.

В оригинале название романа Брина — игра слов: Kiln — это «печь», но также созвучно слову killing — «убивать»

А в романе Дэвида Брина «Глина» (2001) в «глиняных» (точнее, из особого вещества) големов — dittos — выгружают воспоминания и частично личность хозяина, чтобы голем выполнял за него лишнюю работу. Вечером уже воспоминания голема выгружаются хозяину, а сама копия погибает. Мир наполнен глиняными дубликатами разных типов: дорогие и дешёвые, высокоразвитые, способные к обучению (они учатся за хозяина) и примитивные, годные лишь для чёрной работы, големы для удовлетворения желаний, для опасных развлечений, для бизнеса…

Почему автор не взял привычных и стандартных для такого сюжета клонов или андроидов-репликантов? Может быть, дело именно в очаровании старинной легенды? Или в том, что глина есть прах, из которого все мы произошли?

Так почему творцы всё ещё обращаются к образу Голема, хотя под рукой у них есть новые, визуально более выгодные «искусственные» персонажи — Создание Франкенштейна, роботы, андроиды? Возможно, дело в том, что Голем символизирует защиту «маленького человека», беспомощного перед внешними силами, практически бесправного. Созданный во времена панического ужаса перед внешними силами, когда еврея могли убить за то, что он еврей, Голем — это своеобразное отражение метафизического страха перед окружающим миром, которое стало так популярно именно в ХХ веке.

Даже в мультфильме «Американский хвост» Дона Блута появляется огромная машина, гигантская мышь из Минска — тонко завуалированная отсылка к легенде о Големе, существо, созданное именно для защиты угнетённой еврейской общины.

Контекст, который когда-то был утерян во время путешествий Голема по фэнтезийным вселенным и хоррор-сюжетам, стал невероятно актуальным сейчас. Человек, вне зависимости от национальности, всё ещё слишком мал, а мир становится всё больше, всё страшнее.

И нам всем очень нужен Голем.