Вместо девочки Вильнёва волнует реакция землян на прибытие внеземного разума. Он то и дело будет показывать сводки теленовостей, объясняя, что происходит в мире, как вся Земля потихоньку сходит с ума, не зная, чего ждать от незваных гостей. Эта линия придаст «Прибытию» дополнительную глубину. Повесть Теда Чана из занятной зарисовки превратится в философскую притчу, которая расскажет не столько о пришельцах, сколько о людях. О том, готовы ли мы к шоку столкновения с неизвестным. О важности взаимопонимания. О предубеждениях.
Но та же линия окажется слабым местом фильма. Вильнёв попытается приплести к истории пришельцев большую политику и сделает это не слишком удачно. Власти мировых держав будут нарочно действовать как можно грубее, чтобы последней надеждой обязательно оказалась Луиза. Упоминания Китая через каждые два слова покажутся тебе очередной попыткой заманить миллиард китайцев в кинотеатры (Россию будут вспоминать куда реже — зная Голливуд, может, это и к лучшему). А чтобы не казалось, что фильм обеляет американцев, Хайссерер мимоходом скопирует одну сцену из «Контакта». Правда, в «Контакте» она была ключевой, а тут на ней даже внимания не заострят.
Кстати, ты, помнится, гадал, как покажут изучение языка пришельцев. Конечно, в общих чертах, как и научную сторону выживания в «Марсианине». Наука представлена в «Прибытии» исписанными досками, диаграммами да парой интересных фактов из лингвистики. И, конечно, герои не будут вести себя как реальные учёные. Да, не только в «Прометее» исследователи норовят поснимать шлемы, войдя в инопланетный объект. Луиза и её коллега Йен будут нарушать технику безопасности, инструкции, приказы — и всё это без последствий.