Антология «Хаос: отступление?»

Идея редактора Джона Джозефа Адамса и писателя Хью Хауи — не просто собрать очередную постапокалиптическую антологию, а составить триптих о трёх стадиях конца света (до, во время и после), — оказалась весьма плодотворной. Авторов антологии «Хаос: отступление?», по условиям которой катастрофа планетарного масштаба уже произошла, не интересуют причины этой катастрофы, как в первом томе, или непосредственная реакция людей на неё, как во втором. Теперь они исследуют, как герои ведут себя в условиях, не считаться с которыми уже невозможно.В пограничных обстоятельствах, как известно, люди раскрываются особенно ярко — за это мы и любим постапокалипсис, предоставляющий персонажам с десяток таких обстоятельств ещё до завтрака. Так постапокалиптическая фантастика становится историей о потерях и обретениях — не только близких людей, но и экзистенциальных смыслов.Примеров в антологии сколько угодно. Героиня рассказа Уилла Макинтоша «Танцы с незнакомцем в краю кивающих» делает выбор в пользу своей пострадавшей семьи, а не новой жизни в кругу уцелевших после эпидемии. А вот в «Седьмом дне оленьего лагеря» Скотта Сиглера герой, напротив, жертвует возможностью вернуться к семье, чтобы защитить группу инопланетных детей. Протагонистка «Сопротивляемости» Шеннон Макгвайр, потерявшая в эпидемии всех близких, вынуждена искать новый смысл в научной работе, пытаясь помочь горстке уцелевших. В «Сером рассвете» Джейка Керра падение астероида, от которого отец и сын спасаются на яхте в открытом океане, в конце концов не только укрепляет их узы, но и помогает безразличному ко всему подростку обрести цель в жизни.Иногда заход на территорию вечных ценностей оборачивается сентиментальными историями-слезодавилками («Блуждающая звезда» Лайф Шэлкросс или «Вирусоносители» Танарарив Дью), а иногда — сумбурным рассказом о бессмысленной мести («В лесу» Хью Хауи). Удержаться на грани, создав атмосферу светлой тоски по утраченному миру или ползучего ледяного ужаса без взлетающих до небес эмоциональных качелей, удаётся не всем. Подобным мастерством отличаются, например, Меган Аркенберг («Как все прекрасные места на свете»), Сара Ланган («Прототип»), Робин Вассерман («В долине теней Земли обетованной»), Чарли Джейн Андерс («Самое последнее кино»). Их секрет — в передаче повествования правильному рассказчику: у Ланган и Вассерман это сторонники «прекрасного нового мира», у Андерс — простой парень, который совсем не хотел становиться героем в ситуации «медленного конца света».

Не всегда выживание героев — их заслуга. В «Триптихе апокалипсиса» многим просто везёт: у одних есть иммунитет к смертельному вирусу, другие в момент катастрофы находятся в подземном бункере («Машина неопределённости» Джейми Форда) или на изолированной территории с автономным энергоснабжением («Самое счастливое место…» Миры Грант). В их поступках порой тоже нет особого героизма: протагонистка «Полосы выживания» Элизабет Бир просто идёт из точки А в точку Б, чтобы принести еды своей сестре. И в этом есть логика: герои постапокалиптического мира — не супермены, а простые люди, в числе которых мог бы оказаться любой из нас.Составители искусно выстраивают композицию сборника, проводя читателя от любопытства перед архаичным устройством постапокалиптического общества («Несертифицированные» Кэрри Вон) и настроения ностальгической грусти («Как все прекрасные места на свете» Аркенберг) через боль и ужас от потери всех человеческих ценностей («Прототип» Ланган, «В долине теней Земли обетованной» Вассерман) к проблеску крепнущей надежды («Серый рассвет» Керра, «Благодеяния» Нэнси Кресс). Особое место в этой последовательности занимает рассказ Джонатана Мэйберри «Джинго и молотобоец», уникальный представитель поджанра «постапокалиптический юмор». Его герои крушат полчища зомби, обмениваясь цитатами из книг по саморазвитию, и в такой атмосфере самые неаппетитные описания становятся вдохновляющими — в своём роде.Русское издание «Хаоса…» могло бы стать куда более увлекательным, если бы не заметные проблемы с переводом и редактурой. Складывается впечатление, что финальный том «Триптиха апокалипсиса» очень торопились издать как можно скорее после первых двух. Перевод рассказов, входящих в «малые триптихи», явно не согласован с предыдущими частями, на протяжении одного текста герой может сменить имя (Эйрин на Арен в «Несертифицированных», Пчёлка на Би в «Спокойной ночи, Земля!» Энни Беллет), а явление — своё название («Свет нежити» — на «Свет нечисти» в «Полосе выживания»). К тому же страницы пестрят опечатками, порой меняющими смысл фразы.