Легенда о Зелёном рыцаре: истоки и экранизации

Сказания о короле Артуре и рыцарях Круглого стола давно стали важной частью европейской культуры. Легендарный вождь бриттов V–VI веков был героем исторических хроник, куртуазных романов и фантастических повестей. Поэт-лауреат Альфред Теннисон пересказал легенды о нем в сборнике «Королевские идиллии», Теренс Уайт — в пятикнижии «Король былого и грядущего», Мэрион Зиммер Брэдли в романе «Туманы Авалона» описала борьбу язычества и зарождающегося христианства с точки зрения женщин артурианского цикла. Не отстает и кинематограф: легендарный правитель и его верные рыцари становились героями фантастических сериалов («Мерлин», «Камелот»), сатиры и пародий («Монти Пайтон и Священный Грааль», «Новые приключения янки при дворе короля Артура») и даже боевиков («Меч короля Артура»). В 2021 году на экраны вышел фильм американского режиссера Дэвида Лоури «Легенда о Зелёном рыцаре». Рассказываем о сэре Гавейне и его волшебном противнике, поэме неизвестного автора и ее интерпретации в XXI веке.

Поэма «Сэр Гавейн и Зелёный рыцарь» (Sir Gawain and the Green Knight) была написана в XIV веке. Английская литература в ту пору переживала нелёгкие времена: государственным языком, языком королевского двора после нормандского завоевания стал французский. Французские рыцарские романы обрели большую популярность у знати, в то время как английская литературная традиция постепенно забывалась, уходя в область устных народных сказаний. Всё изменилось во второй половине XIV века: пробудился интерес к кельтскому фольклору, образованная публика начала знакомиться с переводами на английский язык и с произведениями, созданными современными английскими писателями. Именно в это время британские поэты и сказители, которых сейчас называют представителями «аллитерационного возрождения», пожелали воскресить родную, англосаксонскую поэтическую традицию. И именно в это время создаётся «Сэр Гавейн и Зелёный рыцарь» — творение неизвестного поэта, которое до сих пор считается едва ли не лучшим образцом английского стихотворного рыцарского романа. Об авторстве «Сэра Гавейна» до сих пор ведутся споры. Слишком мало сведений дошло до нас о создателе романа — известно лишь, что он был современником (и, возможно, другом) Джеффри Чосера, автора знаменитых «Кентерберийских рассказов». Но, кем бы ни был этот таинственный поэт, несомненно одно: он был одним из самых образованных людей своего времени. Об этом свидетельствуют хотя бы знания теологии, геральдики и правил охоты, которые обнаруживаются в поэме. Вот что писали об авторе «Сэра Гавейна» Эрик Валентайн Гордон и Дж. Р. Р. Толкин в 1925 году (Толкин, кстати, был одним из тех, кто перевел поэму на современный английский):

Он был человеком серьёзным и благочестивым, но не лишённым чувства юмора; он интересовался теологией и обладал некоторыми знаниями в этой области, но знаниями скорее любительскими, нежели профессиональными; он владел французским языком и латынью, был способен читать в оригинале французские книги, но его родина — английский регион Уэст-Мидлендс: об этом свидетельствуют стиль поэмы, размер стихосложения и описание пейзажей.

Неизвестный поэт взял одного из самых популярных, но всегда второстепенных персонажей артуровского цикла и вывел его на передний план. Гавейн, сын короля Лота Оркнейского и королевы Моргаузы, единоутробной сестры короля Артура, и до этого становился героем авантюрных рыцарских романов («Мул без узды», «Гибельный погост», «Персиваль, или Повесть о Граале»), однако автор «Сэра Гавейна» раскрывает героя с неожиданной стороны: не только как доблестного рыцаря, верного идеалам средневековой куртуазной культуры, но и как обычного человека, боящегося смерти.

В поэме племянник короля Артура проходит традиционный путь героя: он отвечает на вызов противника и отправляется в путешествие. Затем он становится гостем в волшебном замке лорда Бертилака и заключает сделку: лорд подарит Гавейну всё, что добудет на охоте за день, а взамен гость отдаст то, что получит в замке. Три дня подряд леди Бертилак приходит в спальню к Гавейну, но рыцарь, оставаясь неизменно учтивым, не поддается чарам прекрасной женщины. Возвратив лорду Бертилаку лишь полученные от его жены поцелуи (один поцелуй в обмен на оленя, два — в обмен на кабана, три — в обмен на лису), рыцарь, тем не менее, оставляет себе зелёный шёлковый пояс, подаренный ему леди Бертилак в последний день. Пояс призван уберечь его от любого физического вреда. При том, что многие элементы поэмы характерны для традиционного рыцарского романа — спор, путешествие ради великой цели, прославление идеалов рыцарства, учтивость по отношению к прекрасной даме, волшебный замок, где герой пирует в окружении женщин, — «Сэр Гавейн и Зелёный рыцарь» всё же выделяется на общем фоне. В нём много игры, обмана и иронии: присутствуют и двусмысленные ситуации, и комичные эпизоды (пребывание Гавейна в замке лорда Бертилака и попытки леди соблазнить героя), приближающие поэму к фаблио, развлекательным стихотворным новеллам XII–XIV веков, где поучение соседствовало с грубоватым юмором.

Рыцари на экране

Деятели культуры не раз обращались к легенде о сэре Гавейне и Зелёном рыцаре. В 1970-х и 1990-х эту историю ставили в английском театре, а в 1973 и 1984 годах её экранизировал один и тот же британский режиссер Стефен Викс. Второй фильм, «Легенда о сэре Гавейне и Зелёном рыцаре» (Sword of the Valiant: The Legend of Sir Gawain and the Green Knight), вышел медленным и сюрреалистичным. Роль юного Гавейна исполнил Майлз О’Киффи, впоследствии сыгравший графа Дракулу в «Музее восковых фигур» 1988 года, а образ Зеленого рыцаря воплотил Шон Коннери, к тому времени уже знаменитый актёр. Дэвиду Лоури было на кого оглядываться, когда он взялся за свою версию этой истории.Лоури в 2010-х зарекомендовал себя как один из ведущих авторов нового американского кино. Его фильмы очень личные, камерные и завораживающие: таковы и нежная сказка о детстве «Пит и его дракон» (2016), и «История призрака» (2017) — меланхоличная и неспешная картина о трудностях расставания, переживании потери и неумолимом течении времени. Все это — неспешность, меланхоличность, жизнь и смерть, слепое течение дней — присутствует и в «Легенде о Зелёном рыцаре». Гавейн в интерпретации Лоури вовсе не герой средневековых сказаний и не юный рыцарь, мечтающий о ратных подвигах. Сам Дэвид Лоури признавался, что Гавейна он писал с себя — молодого, неопытного и нерешительного. С поэмой неизвестного автора XIV века он познакомился ещё в колледже и с тех пор был пленён ею.

Режиссер берёт фабулу поэмы и перерабатывает её с учетом современной проблематики: путешествие к Зелёной часовне больше не путь героя, а мучительный поиск собственной мужественности. Недаром фильм начинается с того, что одним стылым рождественским утром Гавейн (Дев Патель) просыпается в борделе. Недаром героическим битвам и куртуазным ухаживаниям он предпочитает выпивку и общество простолюдинов, а о празднестве при дворе короля ему напоминает мать (Сарита Чоудри). Недаром мудрый, но престарелый король (Шон Харрис) перед началом пира просит Гавейна поведать свою историю, а тот, помедлив, отвечает чуть слышно: «Но у меня нет истории... милорд». А королева (Кейт Дики, известная по роли Лизы Аррен в «Игре престолов»), сидящая по левую руку от короля, поправляет его с ласковой улыбкой: «Пока. У тебя пока нет истории». Очевидно, именно эта фраза побуждает юношу ответить на вызов Зелёного рыцаря — которого в фильме, к слову, призвала к королевскому двору его мать, желающая наконец увидеть сына героем. Путь Гавейна к Зелёной часовне — это путь одинокого беззащитного человека в огромном и полном опасностей мире. Режиссёр то и дело подчеркивает незащищённость героя Пателя: этому способствуют и серо-зелёные равнины, раскинувшиеся до самого горизонта, и густые леса, и симфоническая музыка Дэниеля Харта, и молочный туман, в котором герою встречаются великаны высотой до неба. Эта сцена невольно напоминает о «Погребённом великане» Кадзуо Исигуро — романе, где герои путешествуют в поисках памяти, а Гавейн остается дряхлеющим хранителем старых порядков, установленных ещё при короле Артуре. И если в поэме законы рыцарской доблести незыблемы и Гавейн отправляется на встречу с Зеленым рыцарем, зная, как должен себя вести племянник короля, то для Гавейна в фильме Лоури это вовсе не очевидно. По сути, режиссер разрушает мономиф о пути героя: несмотря на то, что в родном городе Гавейна слагают сказания и разыгрывают кукольные представления о его подвигах ещё до того, как он отправляется в дорогу, всё это выглядит скорее как насмешка. «Я не рыцарь», — как заведенный, повторяет Гавейн мародеру на кладбище. И это верно: в фильме Лоури (кстати, атеиста) Бог мёртв, а слабый современный герой оставлен один на один с первобытным страхом, враждебным миром и смертельной зеленью.

Цвета в фильме имеют большое значение — об этом нам прямо сообщает в пространном монологе Леди. Зелёный — цвет мха, стоячей воды, лесов, через которые пробирается Гавейн, цвет Зелёного рыцаря — в средневековом английском фольклоре ассоциировался не только с силами природы, плодородием и возрождением, но и с колдовством, отравлением, несчастьем, смертью и, в конечном итоге, силами зла и происками дьявола. Зелёному в фильме противопоставлен красный — цвет страсти и жизни, человеческой крови, огней и лисьих мехов. С зелёным ассоциируется язычество, магия и колдовские ритуалы, с красным — молодое христианство и защита святых покровителей. Это безмолвное противостояние продемонстрировано в «Легенде о Зелёном рыцаре» довольно ярко: мать Гавейна владеет колдовством, головные уборы короля и королевы уж очень похожи на нимбы, перед походом герою Пателя напоминают о пяти радостях Девы Марии и вручают щит с её изображением. Только вот щит раскалывается надвое ещё до того, как Гавейн доходит до Зелёной часовни, а сам он вовсе не уверен в том, что молитва может уберечь его от смерти. В поисках Зелёного рыцаря Гавейн оказывается на поле, усеянном костями и трупами павших воинов (этакое напоминание об обратной стороне монаршей власти), и встречает разбойника, готового за небольшую плату указать дорогу до часовни (Барри Кеоган). Обманом заманив Гавейна в лес, разбойники грабят его и оставляют связанным у дерева. Пытаясь освободиться, Гавейн вдруг видит собственный скелет — эта сцена словно списана с работ филолога и фольклориста Владимира Проппа («Морфология волшебной сказки», «Исторические корни волшебной сказки»). По Проппу, в разных мифологиях героя часто отправляли на инициацию в мир мёртвых. Случайность ли, что сразу после освобождения от пут Гавейн встречает призрак святой мученицы Винифред и достает с озерного дна её голову, отрубленную насильником? Случайность ли, что сразу после метафорической смерти к Гавейну прибивается рыжая лисица — оммаж одновременно и средневековым сатирическим поэмам о трикстере Ренаре-Рейнеке, и «Антихристу» Ларса фон Триера? Быть может, и великаны, и замок Лорда, и встреча с Зелёным рыцарем — не объективная реальность, а всего лишь фантазия угасающего разума? Пять радостей Девы Марии тоже имеют своё значение. В средневековой символике они обозначали небесное покровительство, духовную силу и рыцарские добродетели — щедрость, товарищество, чистоту, куртуазность и благочестие, — идеальным воплощением которых считался Гавейн. В «Легенде о Зелёном рыцаре» герой лишен этих добродетелей: он не платит мародеру за указание дороги, прогоняет товарища-лиса, уступает настойчивым домогательствам Леди, но при этом игнорирует любовное признание своей подруги, простолюдинки Эссель.

Хоть фильм Лоури и разрушает концепцию мономифа, он всё же рассказывает историю Гавейна — все остальные образы и персонажи нужны в первую очередь для раскрытия его характера. Недаром в титрах представлены скорее архетипы, нежели герои: мудрый Король, ласковая Королева, строгая Мать, радушный Лорд, загадочная Леди. Единственная, кто в этой мрачной сказке наделен именем, — простая и нежная Эссель. Как и Леди, её играет Алисия Викандер, и это любопытная двойственность. То ли у Гавейна все любимые женщины на одно лицо, то ли эти прекрасные дамы — Любовь и Искушение — лишь две стороны одной медали, нужные только для того, чтобы показать поведение героя в разных ситуациях и передать ему артефакты (медальон и зелёный пояс). Надо сказать, что Дейв Патель в роли Гавейна невероятно органичен: ему удалось передать и юношеское бахвальство, и растерянность, и любовный восторг, и животный страх перед неминуемой гибелью от рук Зелёного рыцаря.Зелёный рыцарь в фильме представлен столь же необычно. В разное время этот образ ассоциировался как с Христом, так и с духом леса из английского фольклора и даже с самим дьяволом. В оригинальной поэме под зелёной маской скрывался дружелюбный лорд Бертилак, но в фильме сущность рыцаря остаётся загадкой. Он выглядит древесным духом, плотью от плоти леса, и внешне более всего схож с марвеловским Грутом. И он определенно не человек: если допустить, что Зелёный рыцарь и радушный Лорд (Джоэл Эдгертон) в фильме Лоури как-то связаны, то скорее уж Лорда можно счесть человеческой маской Зелёного рыцаря. Рыцарь наносит Гавейну три удара, два из которых проходят рядом с шеей, не задевая её, — но если в поэме племянник короля просит таинственного противника скорее завершить начатое или вступить с ним в поединок, то в фильме герой Пателя умоляет Зелёного рыцаря отложить казнь хотя бы на несколько минут. Видение будущего, которое настигает Гавейна в конце, напоминает о другой известной кинокартине — скандальной драме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа». Подобно тому, как Христос в последние мгновения перед смертью видит альтернативный финал своей истории — женитьбу на Марии Магдалине, благостную старость в окружении детей и внуков, мир, гибнущий в огне, — так и Гавейн со стороны наблюдает за своим воцарением и гибелью Англии. И подобно тому, как Христос в последний миг находит в себе силы следовать предначертанному, так и Гавейн отбрасывает в сторону зелёный пояс и подставляет голову под секиру Зеленого рыцаря...

Дэвид Лоури сознательно нарушает канон рыцарского романа, чтобы построить свой, и превращает роман воспитания в историю о поиске собственной идентичности. Его версия легенды о Зелёном рыцаре медленная и медитативная, полная зелени и прекрасных английских пейзажей. Это история не о рыцарстве и старых куртуазных порядках, но о страхе, духовной смерти и ложных подвигах, о неумолимом течении времени... и об историях. В конечном итоге — всегда об историях.

Я регулярно возвращаюсь в фильмах к концепции времени, потому что это очень увлекательный конструкт для сторителлинга. В «Легенде о Зеленом рыцаре» представлено путешествие к неизбежному — это, по сути, и есть течение времени. От наших жизней, которые кажутся такими важными и насыщенными, рано или поздно останется лишь горсть костей в лесу.Дэвид Лоури