Западный фэндом отнёсся к «Дальгрену» прохладно. Да, Уильям Гибсон и Пол Ди Филиппо говорят о влиянии, которое на них оказала эта книга, но людей вроде Филипа Дика и Харлана Эллисона, посчитавших роман Дилэни претенциозной и скучной чушью, гораздо больше. А вот мейнстрим встретил «Дальгрена» значительно радушней — в конце концов, у них уже был Пинчон.Такая смешанная реакция понятна и закономерна. «Дальгрен» — вещь в себе во многих смыслах, как бытовых, так и философских. С одной стороны, вслед за Гибсоном нельзя не отметить, что роман писался под влиянием 1960-х и во многом служит своеобразным комментарием к ним. С другой, Дилэни не стал бы одним из самых влиятельных и заметных писателей своего времени, если бы ограничился социальным комментарием. «Дальгрен» — это игра писателя со структурой, где есть место многочисленным петлям, закольцовыванию, смене восприятия, изменчивой и ложной памяти, фиксации на деталях с упущением информационного содержания и многим другим трюкам, которыми автор стучит читателя по лбу до тех пор, пока тот не потеряет ориентацию. Но это также игра читателя — попытка выстроить прямой нарратив в романе может стать крайне занимательным, хоть и безнадёжным квестом. Для читателя, готового приложить усилия и отказаться от конвенций жанровой литературы, книга превращается в источник удовольствия, в наслаждение игрой. Хотя у тех, кто хочет получить историю, «Дальгрен», скорее всего, вызовет парадоксальную смесь раздражения и скуки.Это роман об относительности нашего восприятия реальности, о привычках, закладываемых в нас с детства и мешающих видеть мир — тот мир, который ставит нас в тупик и водит кругами. Мы снова и снова пытаемся понять, что же всё-таки происходит в Беллоне, и вряд ли когда-нибудь поймём до конца, хотя придумывать версии будет интересно. Дилэни о многом размышляет в «Дальгрене»: о лёгкости, с которой рушится «цивилизованное» общество, о расовых и сексуальных предрассудках, о том, что реальность в основе своей непознаваема и возможна лишь её интерпретация. Но, вероятно, главное достоинство книги — её красота. Сложная, выверенная до мелочей структура, интеллектуальный узор. Его необязательно понимать, достаточно им любоваться. Это прекрасная, поэтическая проза — иногда, впрочем, переходящая в вычурность. И замечательные размышления о творчестве и людях, которые ему принадлежат.