Сериал «Полуночная месса»: христианские экзистенциальные ужасы

Зрители, уже знакомые с двумя проектами Майка Флэнагана, снятыми для Netflix («Призраки дома на холме» и «Призраки поместья Блай»), знают, что его сериалы, формально относящиеся к жанру ужасов, не пытаются пугать внезапными шокирующими зрелищами или чудовищными сюжетными поворотами. Да и спецэффекты в них дозированные, добавляющие штрихи к атмосфере, а не подменяющие её. Нет, Флэнаган пугает иначе: постепенно, эпизод за эпизодом, заманивает в дебри и затягивает в трясины, где слишком поздно понимаешь, что ты натворил и куда попал, и откуда невозможно выбраться без потерь.Правда, «Полуночная месса» даже с учётом этого поначалу удивляет: в первых трёх сериях элементов хоррора не то чтобы нет, но попадаются они редко и, самое главное, разбавлены огромным количеством диалогов, монологов и даже самых настоящих проповедей. Иными словами, начало сериала зритель, склонный к иным видам зрелищ, охарактеризует коротко: скучища, тягомотина. Однако именно первые серии задают тон всему произведению, и без них было бы совершенно невозможно осознать, зачем всё это придумано и снято, «что хотел сказать автор».

И, в принципе, стоит ли удивляться такой неторопливости? Присмотримся к декорациям: жители Крокетта в шутку называют свой городок Крок-Пот, подразумевая тиховарку — посудину с подогревом, предназначенную для долгого томления блюд на слабом огне. В каждой шутке есть доля правды, и Крок-Пот — действительно этакий горшок, в котором медленно довариваются те, кто ещё не сбежал из умирающего городка, задушенного разливом нефти и экологическими ограничениями рыбной ловли. Большинство из них, как лягушки из пословицы, не выпрыгнули вовремя, уже не способны изменить свою жизнь и поэтому не хотят никуда спешить. Флэнаган как автор этой истории им поначалу подыгрывает: перемены просачиваются в размеренное существование Крокетта, не нарушая привычные ритуалы и никого не сбивая с ритма.Крокетт — это остров, и тут стоит вспомнить известную метафору, придуманную не Флэнаганом, а поэтом Джоном Донном: «Нет человека, который был бы как остров, сам по себе». Темы одиночества, сопричастности и толпы в «Полуночной мессе» развёрнуты в полной мере. Аспект одиночества выражает Райли Флинн, некогда церковный служка, после аварии и четырех лет в тюрьме ставший абсолютным атеистом. Его одиночество — одновременно выбор и наказание, к которому он приговорил себя сам без права на помилование, поскольку однажды, вынужденный открыть глаза и взглянуть на собственную жизнь непредвзято, нашёл её неправильной и бессмысленной. Он утратил веру в Бога, не отыскал ей замену (хотя пытался) и, прибегнув к холодной логике, пришёл к удручающим выводам относительно себя самого и мироздания в целом. Именно с Райли связана одна из самых поразительных сцен в сериале, но её невозможно понять, если проскочить предшествующие эпизоды на ускоренной перемотке.Если отсылка к проповеди Джона Донна кажется вам притянутой за уши, добавим отсылку к Иммануилу Канту: «звёздное небо надо мной» встречается в сериале слишком часто и в слишком красноречивых обстоятельствах, чтобы это было простым совпадением. Что немаловажно, вторая часть знаменитой цитаты — «...и моральный закон во мне» — также подразумевается. Именно с нравственным законом связан самый бескомпромиссный вопрос, на который каждому жителю острова придётся ответить.

Из 127 человек, живущих на Крокетте, мы поближе познакомимся с несколькими семьями, и, конечно, у каждой своя драма. Набожные родители Райли Флинна живут под гнетом его позора. Доктор Сара Ганнинг отказалась от карьеры на материке, чтобы ухаживать за медленно (на Крокетте всё происходит медленно!) угасающей от болезни Альцгеймера матерью, которая не всегда её узнает. Мэр Уэйд Скарборо и его семья вынуждены терпеть на острове спившегося рыбака Джо Колли, из-за которого их дочь прикована к инвалидному креслу, да и сам Джо отнюдь не наслаждается жизнью… Если кто-то не страдает прямо сейчас, открыто или тайно, у него есть тьма в душе, и постепенно мы соприкасаемся с очень разными видами этой тьмы. Пути большинства обитателей острова пересекаются в церкви, и неудивительно, что отец Прюит и сменивший его отец Хилл стали для них такими важными персонами.Да и в целом религия, вера, Бог важны для Флэнагана. Церкви, церковники и ритуалы не только определяют атмосферу и сюжет «Полуночной мессы» — весь сериал опирается на библейский символизм, зачастую тревожный. От вопросов веры и связанной с ними концепции греха — один шаг до психологии толпы и масс, а также зверств, на которые способны эти массы, особенно если найдётся лидер, способный поставить перед ними цель и назвать её благой.А чтобы найти эту «благую» цель, надо устремить проницательный взор в глубины человеческой души и отыскать в ней страх — волшебную кнопку, надавив на которую, можно узнать о человеке очень многое. Вот мы и подошли к пониманию того, почему «Полуночная месса» — это безусловный хоррор, и очень пугающий. Можно сколько угодно обманывать себя и занимать свои мысли размышлениями о том о сем, но от главных экзистенциальных вопросов никуда не денешься. Флэнаган подводит своих героев к этим вопросам и проверяет, у кого из них есть внутри нравственный закон: кто перед лицом страшного испытания сохранит человечность и достоинство (это, кстати, ещё одна из тем «Полуночной мессы»), а кто превратится в тварь. В самом прямом смысле слова.