Войны будущего: от ядерной зимы до виртуальных сражений

За последние три тысячи лет человечество пережило сотни войн: от локальных вроде «войны с эму» до трагических мировых войн, от коротких вроде англо-занзибарской, длившейся 38 минут, до долгих и выматывающих конфликтов наподобие Столетней войны. Начав когда-то с палок и камней, в ХХ веке люди создали ядерное оружие и теперь, по известной фразе, приписываемой Альберту Эйнштейну, могут запросто вернуться к доисторической классике.

В тысячелетней перспективе количество войн сокращается, однако это компенсируется тремя крайне неприятными моментами. Во-первых, они становятся всё более разрушительными; речь идёт уже не о захвате замка соседа, а о ковровых бомбардировках, способных сжигать города практически дотла (как в случае с Дрезденом, где образовался огненный смерч, от которого плавились даже камни). Во-вторых, в столкновениях, где применяются современные виды оружия, гибнет огромное количество мирного населения, несмотря на многочисленные международные конвенции. И в-третьих, на смену привычным войнам между государствами приходят аморфные зоны конфликтов и нестабильности.

Эти горячие точки, гуляющие по карте мира, доказывают, что мир будущего не откажется от войн. Напротив, очень вероятно, что многие люди будут на них наживаться (не всем выгоден мир), а число войн увеличится. Они просто станут разнообразнее.

Начнём с крайностей. С появлением ядерного оружия многие фантасты и учёные-футурологи заговорили о тотальной войне. Это война на уничтожение, в которой нет разницы между военными и мирными целями и в ход идёт любое оружие, даже запрещённое (очевидно, что после такой войны победителей судить будет некому). В лучшем случае пригодной для жизни останется часть Земли, в худшем нас ждёт радиоактивная постапокалиптическая пустыня или полное вымирание из-за ядерной зимы.

Другой экстремальный вариант возник в девяностые годы, на закате киберпанка, — виртуальная война. Такой тип конфликтов был бы подобен олимпийскому спорту — эдакое средство сублимации агрессии и решения споров без разрушения и так хрупкой экосферы. Для виртуальных сражений потребовалось бы создать единую и очень мощную нейтральную платформу, а также подобрать независимых судей — людей или алгоритмы. Что-то подобное можно было бы представить в мире, где есть влиятельное мировое правительство, способное принудить противоборствующие стороны принять не только правила «игры», но и её результаты. Однако наш сегодняшний мир не таков.

Развитие крайних сценариев — тотального и виртуального — всё-таки маловероятно в ближайшем будущем. Война на уничтожение не сулит никаких выгод, а для виртуальной вся мировая политическая система должна серьёзно измениться. Куда более реалистичны другие варианты. Отмечу три типа войн, существующих уже сегодня.

Самая для нас привычная, как бы ужасно это ни звучало, — конвенциональная горячая война, классическое противостояние армий на ограниченной территории. Такие конфликты никуда не исчезнут, и, скорее всего, именно из-за них будут появляться технические новшества — автономные боевые роботы и машины поддержки, экзоскелеты и «умные» пушки, новые материалы и комплексные системы разведки (от оптики в разных спектрах до шпионских спутников). С развитием внеземной экспансии битвы переместятся в ближний и дальний космос, а основными их участниками станут роботы и автоматические интеллектуальные системы, которым не требуется жизнеобеспечение. Как ни странно, в пользу того, что такие войны не выйдут из моды, говорит прежде всего их дороговизна. Военная промышленность — это бизнес. У предприятий ВПК сильное лобби в правительствах многих стран, и военным бюджетам сокращение явно не светит, хотя бы потому, что наличие армии служит пассивной защитой.

Другой тип, относительно новый, — инфраструктурно-экологическая война. Впрочем, всё новое — это хорошо забытое старое. Противники и в прежние времена не гнушались отравлять друг другу колодцы, сжигать урожаи, устраивать торговые блокады. Суть инфраструктурной войны состоит в применении высоких технологий, прежде всего информационных. Это война хакеров, где главное оружие — дезинформация и диверсия. Ключевая задача здесь не уничтожить вражеские боевые единицы и занять территорию, а нарушить стабильность в стране противника, ослабить его и/или принудить к определённым действиям. В ход идут атаки на инфраструктуру электроснабжения, здравоохранения, городского транспорта, сотовой связи, финансовой системы, делопроизводства. Эффект подкрепляется экономическими санкциями, арестами собственности за рубежом, прямыми диверсиями на особо важных объектах. Последнее может даже привести к крупным жертвам или техногенной экологической катастрофе. В конечном счёте эта тактика приводит либо к деморализации населения, либо к явным социальным проблемам, вплоть до смены власти. Такая война может быть кратковременной или перманентной с периодами обострения.

Третий, наиболее реалистичный, тип — гибридная война. Она не только объединяет в себе характерные признаки других типов, но и в определённом смысле служит продолжением бизнеса. Здесь ведение войны отдаётся как бы на аутсорс: вместо государственных армий появляются частные компании, вместо принявших присягу бойцов — хорошо оплачиваемые наёмники. Госструктуры всё больше работы поручают бизнесу. Уже сейчас в некоторых армиях подрядчики занимаются не только обеспечением питания, строительством и исследованиями, но и обучением, реабилитацией, консультированием, охраной. Считается, что такой подход более гибкий, однако у него есть слабое место: уязвимость информации, а значит, и всей системы (особенно в кризисные моменты).

Отсюда и ещё один момент: скорее всего, в гибридной войне важную роль станут играть кибератаки. В ряде случаев они будут преследовать цель не только получить разведданные, но и дезинформировать противника, уничтожить или повредить вражеские системы ориентирования и разведки. Учитывая тренд на повсеместное внедрение сложных технологий, эффективная хакерская атака может обезвредить целый батальон (если заблокирует систему авторизации), ослепить его (если обрубит связь) или даже направить его против союзников (если повредит системы координации или распознавания целей). Война рискует превратиться в очень странное предприятие, в котором будет крайне сложно отделить соратников от врагов и получить представление об интересах сторон. Это, собственно, и есть киберпанк.

В воображении многих фантастов будущее крепко связано с изобретением новых видов брони и оружия. У некоторых из них, кстати, есть все шансы появиться в реальности. До энергощитов нам ещё далеко, а вот жидкая броня и другие защитные материалы с наночастицами уже тестируются в научно-исследовательских институтах. Жидкая броня создаётся на основе неиспаряющихся жидкостей. Частицы такой материи способны мгновенно переходить в твёрдое состояние, например при столкновении с пулей. Что касается лазеров и рельсотронов с пушками Гаусса, то это, похоже, не слишком эффективные технологии. Над их созданием бьются уже больше полувека, и пока даже работающие образцы не внушают оптимизма — такие виды оружия потребляют слишком много энергии, они массивны, сложны в управлении и быстро приходят в негодность. Но, возможно, если война всё-таки выйдет в космос, они когда-нибудь пригодятся человечеству.

В области роботизированных боевых машин, несмотря на громкие заявления, прогресс тоже пока очень скромный. Американская программа FCS (Future Combat Systems) официально считается провальной: за шесть лет ни одна разработка не ушла в серию, за исключением ограниченной партии беспилотных вертолётов-разведчиков RQ-16 T-Hawk. Условно перспективными считаются «мулы» (роботы-помощники для переноски грузов) и беспилотные разведчики.

На протяжении истории расклад сил в войне часто менялся из-за появления новых материалов и техники. В ответ на это стратеги и тактики вынуждены были придумывать, как противостоять более продвинутому сопернику. История показывает, что победа в итоге оказывалась на стороне более инициативных и смекалистых. Римляне нашли способы бороться со слонами Ганнибала; рыцарю в доспехе могли противостоять сперва годендаги, клевцы, даже крестьянские ухваты (важным подспорьем становились рельеф местности и слаженность действий), а затем мощные арбалеты и огнестрельное оружие; танки казались непобедимыми только в первой битве при Камбре, в 1917 году, а после специально под них создали противотанковые мины.

В любом случае, важную роль в сражении всегда играла информация — о слабых местах в обороне противника, его численности, расположении войск, наличии тех или иных видов вооружения. Отличие лишь в том, что в течение предыдущих эпох её должен был аккумулировать и осмыслять отдельный человеческий ум, а в наши дни на место аналитика приходят алгоритмы. Я думаю, не будет большим преувеличением сказать, что в войне будущего самообучающиеся алгоритмы окажутся мощнее любой техники. Не будем забывать и о кибератаках.

И это только начало. Согласно прогнозам некоторых футурологов, к 2050 году у военных могут появиться квантовые компьютеры, предсказывающие действия противника на основе огромных массивов данных, а к 2070-му — нейроинтерфейсы и различные аугментации.

Практически всё, что завязано на подобных технологиях, может быть взломано. Но даже военные конфликты последних десятилетий уже не раз показывали, что сложные технологии не панацея. Оказывается, что человеческие ресурсы не только дёшевы, но и адаптивны. Люди порой способны творчески использовать свои слабые стороны — дорогим и затратным в обслуживании роботам до этого ещё далеко.

Более того, в какой-то момент разрушительные технологии могут выйти из-под контроля. Ядерное оружие — ещё не самое страшное. Как насчёт достижений биотеха — эпидемий, генных мутаций растений и животных, психических пандемий?

Футурологи размышляют и о нанороботах — роях механических созданий, запрограммированных на определённые действия. Например, на инъекцию отравляющих или психотропных веществ, точечное излучение, вмешательство в работу человеческого организма. По сути, в будущем, возможно, появится и боевой биохакинг. Деморализация противника — важная часть военных действий; что, если этого можно будет достигнуть с помощью веществ или акустических волн определённой частоты?

Вместе с технологиями меняются сами люди, общество, государство и его цели. Стоит ли ожидать, что следующие поколения будут воевать по совершенно другим принципам?

Мне кажется, мир вернётся к старым представлениям о войне, сложившимся до того, как возникли инструменты международного права и регулирования конфликтов. В последние десятилетия хорошо заметно, что ни ООН, ни, в частности, Совет Безопасности не обладают ощутимым авторитетом, так что путь к вероятному мировому правительству лежит через серию шагов назад. Конфликты ближайшего будущего будут развиваться не по Клаузевицу, сказавшему: «Война есть продолжение политики иными средствами», а по Сунь-цзы.

Вместо романтики сражения, где сталкиваются блестящие умы, бьющиеся над решением политических и тактических задач, нас ждут гибридные войны, которые потребуют от генералов гибкости, позволяющей достигать иногда противоречащих друг другу целей. Вчера они обманули противника, распространив постановочные кадры и фейковую новость, сегодня уничтожат часть его вооружённых сил, воспользовавшись моментом, завтра станут избегать конфронтации, а послезавтра — на время объединятся с ним против кого-то третьего. Обычно в политике так и происходит, но в гибридной войне развитие событий ускорится, к тому же ко всему будут примешиваться интересы бизнеса и частных лиц.

Стоит отметить, что с уходом от армий, построенных на всеобщей мобилизации, изменится образ самого солдата. С одной стороны, это будет профессиональный боец, прекрасно адаптированный к жизни на войне и физически, и психологически, — можно сказать, штучный товар. С другой стороны, появится спрос на узких военных специалистов — людей, которые будут воевать удалённо, наблюдая ход сражения на экранах. Это операторы беспилотников, аналитики, тактики, координаторы, военнослужащие ракетных войск и систем обнаружения целей и так далее. Такие специалисты эффективны только при благоприятных внешних условиях — к действиям в поле и военным лишениям они не приспособлены.

«Суть войны — обман». Знать о враге даже больше, чем он сам, скрывать информацию о себе, путать карты и срывать планы там, где противник совсем не ждёт стороннего вмешательства, — вот ключ к победе в новых типах войн. Китайский философ как-то сказал, что десять шпионов дешевле армии, — и в новых реалиях государства получат доступ к тысячам искусственных глаз по всему свету. От данных с наземных и летательных устройств до предсказаний алгоритмов, анализирующих медиа и финансовые потоки. Вложения в них начнут окупаться, так как позволят точечным ударом сломать хребет слону. Ведь для этого и нужен обман — чтобы избегать противника до тех пор, пока не удастся собраться с силами и пока не появится возможность воспользоваться моментом чужой слабости.

Наиболее перспективными Сунь-цзы считал две стратегии. Первая связана с тем, что война — удовольствие дорогое и плодит последствия. Логичный выход — побеждать быстро и эффективно или не воевать вовсе, если достичь этого невозможно. Такой подход позволит максимально сократить издержки, но потребует скрывать следы подготовки, а также иметь в распоряжении хорошо скоординированные мобильные части (вот почему учения проводятся регулярно). Вторая стратегия строится на том, что война связана с надеждой. Никто не начинает боевые действия, если не видит ни малейшего шанса на победу, и в таком случае лучшим решением будет упирать на пропаганду и дипломатию.

Как говорил Филипп II Македонский, «осёл, нагруженный золотом, возьмёт любую крепость». Современные медиа и цифровые технологии позволяют проводить массированные информационные атаки на мирное население и с помощью ботов распространять дезинформацию, порождая внутренние беспорядки и ослабляя противника.

Однако Сунь-цзы всегда призывал полководцев не испытывать головокружение от успехов. Он хорошо понимал, что война непредсказуема — даже слабый враг может воспользоваться удачным моментом и нанести мощный удар. Война будущего — это сперва хорошее планирование, а затем гибкость и нестандартные ходы; это поток, в котором всё меняется очень быстро. Нет хороших решений на все случаи жизни, есть лишь удачные находки, подходящие моменту. Очевидно, что небольшие силы (группы сепаратистов, фанатики, террористы) постепенно учатся следовать подобной философии. Если нельзя разбить армию в прямом столкновении — нужно найти неожиданное решение (вывести из строя склады питания, лишить солдат воды, нарушить сон, стравить с местными, убедить в скорой лёгкой победе, заставить сомневаться в безопасности родных и близких). Поэтому, как ни странно, у государств с большой и сильной армией проблем прибавится.