Джефф Вандермеер «Аннигиляция»

Джефф Вандермеер — возмутитель спокойствия, автор, который в конце 1990-х вместе с Чайной Мьевилем придумал движение «новых странных» (New Weird) и в очередной раз растревожил «фантастическое гетто». Правда, такого шума, как в случае с киберпанками, не случилось: во-первых, слишком мало времени прошло с предыдущей «жанровой» революции, во-вторых, новая эпоха уже не располагала к таким резким поворотам. «Перемен требуют наши сердца!» — вся эта революционная романтика осталась в прошлом. Зато в локальных прорывах «новые странные» участвовали нередко. «Аннигиляция», роман Вандермеера, открывающий «Трилогию Южного предела» (The Southern Reach Trilogy), вышел на Западе в 2014 году, без жанровых меток, и неожиданно сорвал банк. Книга не только собрала отличную прессу, но и продалась тиражом свыше ста пятидесяти тысяч экземпляров — не «Пятьдесят оттенков серого», конечно, но тоже неплохо. Российские издатели, похоже, решили придерживаться той же «нефантастической» стратегии — и выпустили «Аннигиляцию» в серии Misterium, заточенной под детективы и триллеры. Мягко говоря, не совсем то же самое, что подать роман как произведение «основного потока», ну да ладно. «Странным» авторам — странные маркетинговые решения: как вы яхту назовёте, так она и поплывёт.

Если бы Джефф Вандермеер жил в конце XIX — начале XX века, после «Аннигиляции» он мог бы смело претендовать на место в рядах писателей-символистов. Причём на место заслуженное и почётное. Роман от первой до последней строчки построен на переплетении символов, на тонком взаимодействии метафор. Исследовательская экспедиция, состоящая из четырёх женщин-учёных, отправляется в Зону Икс, которая тридцать лет назад стала средоточием странных, загадочных, необъяснимых явлений и событий. Разумеется, при слове «Зона» отечественный читатель немедленно вспоминает «Пикник на обочине», а следом и «Улитку на склоне» братьев Стругацких, но Вандермеер ещё менее АБС склонен разъяснять свои пышные метафоры — даже в виде гипотез. Он предпочитает наблюдать и кропотливо фиксировать события. Перевёрнутая башня из плоти уходит глубоко под землю, а по её стенам тянутся живые письмена на незнакомом, но интуитивно понятном героям языке. Загадочные чудовища выходят из моря и раз за разом штурмуют заброшенный маяк, одна из комнат которого под завязку набита старыми экспедиционными журналами. По полям бродят двойники участников предыдущих экспедиций, кто-то стонет и причитает по ночам в густом подлеске, а животные Зоны Икс, как показывают анализы, являются носителями человеческого ДНК. Да и с самими исследовательницами не всё так просто. Почему для экспедиции отобрали только женщин? Как они преодолели границу между Зоной Икс и повседневным миром? Отчего им запрещено называть друг друга по имени? Что утаивает от своих подчинённых начальница экспедиции? Сколько раз люди проникали в Зону на самом деле — и удалось ли хоть кому-то вернуться из этого психоделического путешествия? Наконец, что за изменения происходят с главной героиней, биологом-интровертом, и её спутницами? Увы, «никому ещё не удалось проникнуть в суть замысла Зоны и уж тем более помешать его осуществлению».Как писал поэт Рене Гиль, один из основоположников направления, «воображение, создающее аналогии или соответствия и передающее их образам, — вот формула символизма». Что ж, Джеффу Вандермееру можно предъявить ровно те же претензии, что и символистам начала прошлого века с их «голубыми розами» и «прекрасными дамами». Слишком много символов, означающих что угодно, кроме самих себя. Мир тает, истончается до невесомости сновидения, теряет цвет и запах, плоть и кровь. Чтобы добраться до финала и узнать, наконец, что «Аннигиляция» — роман о любви, об обособленности и о понимании близкого человека, которое приходит слишком поздно, нам придётся нарезать немало кругов по запутанным лабиринтам чудовищно искажённого «внутреннего космоса». Слишком уж большая здесь свобода для интерпретаций. Трактуй хоть по Джозефу Кэмпбеллу, хоть по старику Фрейду: неспроста персонажи мечутся между двумя реперными точками, между маяком и подземной башней! Тем любопытнее наблюдать, как главная героиня выискивает в происходящем близкие ей смыслы — или, может быть, просто вчитывает их.