Это уже четвёртая встреча русскоязычных читателей с Тимом Пауэрсом. Первый опыт, с серией «Век дракона», оказался неудачным, зато странный автор пришёлся ко двору в серии «Альтернатива», где вышли четыре его романа. В 2011 переиздали «На странных волнах» — на волне, простите за каламбур, успеха очередного фильма из серии «Пираты Карибского моря», источником вдохновения для которого послужил роман Пауэрса. И вот спустя семь лет ещё один визит самобытного автора — в серии «Роман-головоломка», чьё название неплохо характеризует жанр, в котором работает Пауэрс. А пишет он запутанные романы на стыке фэнтези, НФ и конспирологических триллеров, активно используя древние мифы и современные городские легенды, отдавая дань классике авантюрной литературы — и, как приличный постмодернист, щедро сдабривая эти коктейли гротеском и иронией. «Три дня до небытия» смешаны (и взболтаны) по проверенному рецепту.
Пауэрс воспользовался сюжетной схемой шпионского боевика: «обыватели случайно оказываются в центре войны спецслужб». Простым людям достаётся в наследство вещь, за которой охотится Моссад и тайное общество Весперс, наследник альбигойцев-катаров (привет Дэну Брауну!). Эта вещь — не что иное, как машина, позволяющая перемещаться во времени и пространстве, которую изобрёл сам Эйнштейн; как выясняется, он имел прямое отношение к семье Маррити.
Но, разумеется, простым шпионским боевиком «Три дня до небытия» не назовёшь. Ведь в романе почти нет ничего «обычного»: на Моссад и Весперс работают экстрасенсы, израильская разведка руководствуется Каббалой, потомки альбигойцев общаются с духами, действие время от времени перемещается в «тонкий мир», куда герои отправляют свои астральные проекции... Фрэнк и Дафна тоже непросты: между отцом и дочерью существует телепатическая связь, к тому же девочка владеет пирокинезом.
Напряжённый запутанный сюжет спрессован во времени и пространстве: всё действие происходит в течение трёх дней (заголовок не врёт) 1987 года в окрестностях Голливуда. Соседство «фабрики грёз» не случайно: кино наделяется в романе волшебной силой — в буквальном, а не метафорическом смысле. Киноленты, снятые определённым образом, могут стать частью механизма машины Эйнштейна — именно такие, согласно Пауэрсу, в определённый период снимал Чарли Чаплин, пытаясь изменить собственное прошлое. Да и сам роман кинематографичен — и в «шпионских» эпизодах, и в сценах, следующих скорее психоделической логике сна, чем прямолинейной логике экшен-фильма.