Читаем книгу: Гурав Моханти — Сыны тьмы

Республика Матхура истощена жестокими столкновениями с Империей Магадха. Лидеры Республики, Кришна и Сатьябхама, планируют защиту государства, как внутри, так и за пределами пропитанных кровью границ. Но ни золото, ни политические союзы не вечны.

Однако они не единственные участники в этой игре, которой забавляются забытые боги.

Мати, пиратская царевна Калинги, хочет исправить свои старые ошибки, чтобы стать хорошей женой. Но старые привычки трудно изжить, особенно если человек привык решать проблемы с помощью убийств. Карна, возвысившийся сын возницы, надеется похоронить тайну своего происхождения, но убеждается, что судьба скупа на вторые шансы. Шакуни, искалеченный герой, пытается найти выход из лабиринта отравленных кинжалов, которым является политика, и у него остается все меньше времени на то, чтобы удовлетворить свою жажду мести.

Зловещие царицы, обманутые цари, набожные убийцы и алчные жрецы — все они сыграют свою роль в то время, когда, согласно пророчеству, должен восстать и разрушить мир Сын Тьмы.

КРИШНА

I

Расположившийся на террасе крепости Матхуры мужчина поднялся со своего дивана и подошел к буфету. Взяв графин, он налил себе вина, а затем вернулся к ароматным подушкам и свиткам, погрузившись в их мягкие объятия. Полюбовавшись на золотой напиток, переливающийся в лучах заходящего солнца, он, прикрыв глаза, сделал глоток и изящно поднял руку. Рядом тут же появился грациозный и быстрый прислужник с корзиной фруктов и мягко положил в протянутую ладонь апельсин. Легко было понять, что человек, наслаждающийся хорошим времяпрепровождением, был Кришной. Отчасти это было понятно по павлиньему перу в его короне, но главным образом по тому холодному безразличию, с которым он чистил апельсин, не обращая внимания на то, что его город горит.

Разумеется, это была не вина самого Кришны. Он был человеком мира, но его враги стремились устроить ему войну. Если бы только они могли сделать это беззвучно! — мрачно подумал он. Катапульты так грохотали, что было невозможно отличить барабанный бой от ударов камней о городские стены. Со стороны империи Магадх это был акт отчаяния. Какими бы огромными ни были катапульты, они стреляли недостаточно далеко, чтобы перебросить свою ношу через стену, называемую Третьей Сестрой, в город. А значит, им нужно было приблизиться и попасть в зону действия катапульт Матхуры. Так что камни просто сбивали барбаканы и защитные башни, не причинив никакого вреда. И поскольку камни не могли пробить стены Третьей Сестры и впустить солдат, все, чего добились магадханы, — это устроить матхуранцам такую мигрень, что их жизнь становилась просто невыносимой.

Конечно, разбивать камни о неприступные стены Матхуры было очень весело, но потребовалось множество времени на то, чтобы заставить работать эти заплесневелые катапульты. А матхуранцы между тем проскользнули за их защитную линию, дабы дать магадханцам попробовать их собственное лекарство, и сожгли их палатки с едой и украли их имперские штандарты.

Однако осада не держалась на одних лишь машинах и камнях. На востоке, где
 Третья Сестра была самой низкой, храбрые матхуранские солдаты, стоявшие на стене, отвечали своим не менее храбрым, но гораздо более незадачливым врагам, которые пытались взобраться на стену, тем, что лихорадочно пускали стрелы им в горло.

Кришна, конечно, не мог видеть все это своими глазами, но сеть его информаторов была весьма обширна. И уж что он точно мог видеть с того места, где бездельничал, так это дым, который поднимался снаружи Третьей сестры подобно изваянным ветром колоннам. Все увиденное, несомненно, произвело бы впечатление на новичка, но для матхуранцев это был всего лишь еще один день в десятилетней войне с Империей.

Сатьябхама, его третья жена, расслабленно лежала неподалеку. Сейчас, под укутанными дымом небесами, муж с женой как раз оценивали шансы в заключенном ими пари. Пока Кришна читал свитки, опасно балансируя бокалом и апельсином, Сатьябхама была занята тем, что точила меч камнем.

Кришна повернулся к ней, чтобы задать вопрос, но промолчал. Сейчас, в полном доспехе, Сатьябхама выглядела потрясающе. Кришна почувствовал волнение — и это чувство было ему слишком уж хорошо знакомо. Он жестом приказал прислужнику убрать бокал и покинуть террасу. А затем Кришна отложил свитки, взял бамбуковую флейту и прочистил горло.

— О, Сатья, ты сегодня выглядишь восхитительно. Твои глаза подобны обсидиану, — промолвил он, сыграв радостную мелодию.

Сатьябхама нахмурилась:

— Значит, у меня каменные глаза? — ответила она, не поднимая взгляда от меча.

Кришна вздохнул, почесывая удаленную кастовую метку на шее. Для человека с тремя женами, он был слишком неумел в том, чтобы угодить Сатьябхаме. С другой стороны, для третьей жены она была слишком надменной. И вполне заслуженно, хотя Кришна никогда не говорил ей об этом. Сначала он по любви женился на госпоже Рукмини. Рукмини, с ее непрактичными платьями, которые больше бы подошли героиням трагических драм, в те дни держалась особняком. Затем он по необходимости женился на Джамбавати, чтобы привлечь ее отца в качестве союзника.

Но не он женился на Сатьябхаме. Это Сатьябхама вышла за него замуж. И Кришна все еще благодарил Судьбу за свою божественную удачу. Ибо Сатьябхама восхищала его. Она развлекала его. И, что еще более важно, она вдохновляла его. Она не была, подобно Рукмини, рождена в правильной семье. Она не была, подобно Джамбавати рождена от могущественного существа. Но Сатьябхама была самой магией. Темной магией.

— Нет, они нежные, как у лани. — Кришна поддержал свои слова дразнящей мелодией на флейте.

— Глупое слабое животное, на которое охотятся каждый день. Прибереги это для Рукмини.

Кришна почувствовал, что ступает по тонкому льду. Народ почитал Рукмини как неземную красавицу. И это иногда беспокоило Сатьябхаму, и Кришна это знал, хотя и не мог понять, почему. Сатьябхама была прекрасна сама по себе, путь даже ее красоту можно было назвать довольно суровой. На ее щеках не было краски. На ее голове не блестела диадема. Ее длинные черные волосы были туго заплетены в косу, как у простолюдинки. И все же Сатьябхама выделялась, подобно луне на звездном небе. Она была воином, ей было удобнее в кольчужных доспехах, чем в сари, и Кришна ценил её именно за это. Женщины предназначены не для того, чтобы их понимали, а для того, чтоб их просто любили, вспомнил он.

Он решил быстро сменить тактику:

— Кольцо, которое я подарил тебе, красиво смотрится на твоем пальце.

Сатьябхама подняла левую руку, чтобы полюбоваться камнем в перстне — изумрудом размером с виноградину, который, стоило ей повернуть руку, поймал солнечный луч и заблестел, как свежий навоз.

— Ты дарил мне подарки и похуже, пастушок, — призналась она.

— Как раз под твой злобный нрав.

Сатьябхама насмешливо фыркнула.

— Ты настоящая…

Она наконец оглянулась на него. Брови Сатьи опасно изогнулись, отчего бинди между ее карими глазами сморщилось, словно его хозяйка бросила Кришне вызов. Кришна знал, что от его следующих слов зависит, не разорвет ли она заключенную между ними сделку.

— Богиня войны! — флейта сыграла мрачную мелодию.

На ее лице появилась улыбка — пусть она и думала, что он её не видит:

— Сойдёт, — она с притворным безразличием пожала плечами.

Кришна подтолкнул ее в плечо своей флейтой:

— Я жду комплиментов для меня!

— Что же может услышать от меня господин Кришна? Разве он уже не слышал всего этого от тысячи женщин? — Сатьябхама, крадучись, принялась подвигаться к нему. — Он душераздирающе красив… Его волосы, подобны крыльям ворона… — Она принялась накручивать прядь его волос на палец. — Он известный дамский угодник с обширной сетью шпионов, точнее, шпионок. Он кукловод сотни царей, управляющий каждым заговором в мире. Мир называет его «Спасителем Матхуры». Получается, если я добавлю ещё хоть немного похвалы, — тихо прошептала она ему на ухо, — его головка нахрен лопнет!

— Уверяю, тебе стоит пойти на этот риск! — оскорбленно глянул на нее Кришна.

— Я слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять из-за такого пустяка. Увы, муж, ты навечно связан со мной жизнью, в которой совершенно нет лести.

Кришна вздохнул:

— Думаю, у меня нет выбора, кроме как стойко переносить проклятия, которые Боги соизволят бросить в меня.

Сатьябхама заморгала, а затем встала и подошла к зубцу Башни:

— За черным дымом трудно что-то разобрать. Что за пари у нас было?

— Магадханцы отступят в течение семи дней.

— Ха! — Она повернулась к нему и прислонилась к зубцу. — Такого ни разу не было. Даже при этом болване Шишупале они пробыли месяц. И это было много лет назад.

Кришна подошел к ней и вытащил подзорную трубу. Там вдали, в Третью Сестру врезались волны металла, серебра и полированной стали — три тысячи могучих воинов: лучшие из паладинов и рыцарей, кавалерии и пехоты. А над их головами веяли на ветру алые знамена, украшенные Львом империи Магадх.

— Похоже, одному из их камней удалось пролететь над Третьей Сестрой. Всё когда-нибудь бывает в первый раз.

Стены Матхуры, известные как «Три сестры», состояли из трех концентрических укреплений, полумесяцем, с трех сторон, обхватывающих город — и каждая последующая была выше предыдущей. С четвертой стороны бурные течения реки Ямуны образовали естественный барьер, позволявший удержать врагов на расстоянии. Третья Сестра была первой, внешней стеной Города.

— И это не в первый раз, — сказала Сатьябхама. — Помнишь, прошлой зимой ветер занёс один из их разогретых камней на Рыночную площадь и поджёг лавку ювелира? Золото плыло по сточным канавам и многие бездомные стали господами, оставив нас на милость Бога Торговли.

Кришна бы не удивился, если бы выяснилось, что матхуранцы действительно поклонялись такому богу. Матхура была крошечным городом, скромным и непритязательным. Его символом была Корова. Этот символ не был столь надменным, как Лев южной империи Магадх, и, в отличие от южного Орла Союза Хастины, у него не было прославленных союзников. Он не правил морем, как Лебедь Калинги. И при этом у него не было обширных плодородных земель для выпаса своих стад, как у Оленя Панчала. Но Корова была богаче их всех. Ты так иронична, моя Матхура.

— А, он приземлился в поселке, построенном тобою прошлым летом на западе, — сказал Кришна, отслеживая полет снаряда в подзорную трубу. — Это была хорошая идея. Как ты думаешь, магадханцы поняли, что это был обман?

— В том, что мы разместили соломенных солдат и пустые хижины у самых низких точек Третьей Сестры, чтобы обмануть их и заставить сконцентрировать там атаку? Может быть. Однако, похоже, это их не останавливает.

— Терпение — наша добродетель. Настойчивость — их.

Сатьябхама отвернулась:

— Что ж, моему терпению приходит конец. Я думаю, что я удалюсь в свои покои. Я должна…

Но прежде, чем она закончила, их внимание привлек отдаленный рёв, раздавшийся у Третьей Сестры. Похоже, какой-то благоразумный магадханец решил построить пандусы против Третьей Сестры, вместо того чтобы пытаться взобраться на нее, забросив крюки.

Конечно, это уже пытались сделать и раньше. Республиканская армия Матхуры просто пожала плечами и в качестве ответа принялась сталкивать по этим пандусам бочки с маслом. На ликвидацию последствий взрыва этих пандусов у матхуранцев ушли месяцы. Очистка города после битвы было весьма утомительным, неблагодарным и уродливым занятием. Но матхуранцы много практиковались и довели это до совершенства.

Ибо окруженный тремя стенами город Матхура за свою пусть и короткую, но весьма насыщенную историю в качестве Республики выдержал множество нападений. Пандусы, осадные башни, камни и орды нападающих, огонь и сталь — магадханцы принесли всё это к Трем Сестрам, но Матхура так и не была разграблена Империей. Ни разу.

И в этом заключалась ещё одна ирония судьбы для Республики. Император, который теперь хотел разрушить Сестёр, был тем самым человеком, который два десятилетия назад построил эти стены. Три сестры были подарком императора для Канса — мужа его дочерей-близнецов и царя Матхуры, бывшей тогда царством. Кришна тогда был пастухом.

Но времена меняются.

Теперь Канс был мертв; Матхура стала республикой; Кришна держал бразды правления; и император намеревался уничтожить свое собственное творение, стремясь отомстить человеку, который уничтожил его семью.

И так случилось, что жители Матхуры продолжали жить столь же мирно, словно у их ворот появился караван уличных фокусников и булочников, а не армия величайшей империи в мире. Все понимали, что на этой атаке ничего не закончится, что она была лишь интерлюдией. Обстрелы и нападения будут продолжаться ещё несколько недель, пока у врага не закончатся припасы, или пока не начнется муссон, в зависимости от того, что произойдет раньше.

Но, оказывается, всё может быть и иначе.

— Кришна, смотри! — Голос Сатьябхамы был столь настойчив, что он без малейшего возражения подчинился. Он осторожно повернулся, глянув в сторону Третьей Сестры: она указывала пальцем именно туда — магадханцы как раз поднимались там по пандусам. Но их не приветствовал встречный огонь. Вместо этого со стороны атакующих магадхагцев полетело над Третьей Сестрой всё больше камней, приземляющихся в городе.

— Что за… — в замешательстве воскликнул он. Они изобрели новую катапульту? Или среди горожан были предатели? Он снова поднял подзорную трубу: — Почему солдаты не поджигают пандусы?

Словно в ответ, клубы дыма, валящего от хижин, рассеялись, и он разглядел, что снаряды, пролетающие над Третьей Сестрой, состоят из плоти, а не из камня. Магадханцы осыпали третью стену дождем из трупов. И Кришна был уверен, что люди, летевшие в город, были живы, когда их загружали на катапульты Магадхи.

Только у одного человека хватило бы смелости хотя бы просто задуматься о чем-то настолько варварском и бесчестном. К ним наведался Якша из Говердхуна.