Образование в древние времена: от шамана до университета

25 января 15:00

612

10 минут на чтение

В мирах фэнтези мы частенько встречаем жрецов, несравненная мудрость которых выражается в том, что перед боем они надевают доспехи. И магов, которым высокий интеллект подсказывает, что убегать от монстров проще будет налегке. И те, и другие наделены великими силами, но почему-то не занимают в обществе главенствующего положения. Тогда как их реальные прототипы, даже не умея читать заклинания, пользовались огромным влиянием. Наверное, потому, что работа их приносила куда больше пользы, чем принято считать.

Говорящие с духами

Если сила жреца не в покровительстве божеств, то в чём же? Главным образом — в знаниях и умении ими распорядиться. Образованность же — явление не столь тривиальное, как кажется. В старину обычный человек, как правило, не только ничему не учился, но и не понимал, как можно учиться и зачем это требуется. Ведь он и так всё знал и всё умел.

Если мужчина мог ездить верхом, пахать или охотиться с луком, то он приобретал эти навыки в детстве, играя и наблюдая за старшими. Обучение происходило без приложения осознанных усилий и воспринималось как неизбежное следствие взросления. Перечень умений был одинаков для всех и допускал вариации только по половому признаку.

Единственными, на ком этот принцип давал видимый сбой, были шаманы. Расшибать врагам головы умел почти каждый мужчина. А вот стучать в бубен и симулировать припадок эпилепсии... Тут явно не обошлось без вмешательства духов.

Все «естественные» человеческие навыки шаман, разумеется, тоже имел. Ведь он не получал платы за «концерты» и заботиться о пропитании семьи должен был на общих основаниях. С духами шаман общался в свободное от работы время, но эта дополнительная нагрузка давала ему реальную и почти беспредельную власть.

Человек в первобытном обществе не пользовался полной свободой, как иногда полагают. Практически любое его действие подвергалось мелочной регламентации бесчисленными правилами и обычаями — иногда мудрыми, основанными на опыте поколений, иногда абсурдными. Знатоками этих «принципов существования» являлись старейшины. Они же следили за их неукоснительным соблюдением. Но поскольку сами табу якобы отражали волю духов, последнее слово оставалось за тем, кто лично мог переговорить с представителями «верхнего мира», — шаманом.

Жизнь племени плавно катилась по рельсам предвечных и нерушимых обычаев. И чтобы не укатилась совсем далеко, шаман придавал системе необходимую гибкость. Ведь изменить данные свыше порядки было возможно, лишь опираясь на авторитет высших сил.

Задачи шамана были довольно многообразны. Помимо битья в бубен, он занимался литературным творчеством, то есть сочинял древние мифы и предания. Приносил жертвы теням предков и духам природы, обеспечивая соплеменникам удачу на охоте. Лечил раненых после неудачной охоты. Объяснял, почему, несмотря на приложенные им усилия, охота оказалась неудачной, а лечение нисколько не помогло. Убегал. Лечился сам.

Мудрецы и варвары

«Викинги», History

Общество развивалось и расслаивалось, а жречество и военное дело постепенно превращались в профессии. Но общее отношение к знанию оставалось прежним. Некий набор навыков почитался «естественным», автоматически присущим каждому настоящему человеку. Соответственно, отклонения от нормы рассматривались либо как нечто противоестественное, либо как сверхъестественное.

Между первой и второй трактовками имелась разница. Варвары брутального типа, подобные германцам, — могучие, едва прикрытые не там, где надо, куцыми шкурами, уважающие только силу и храбрость, — предпочитали первый вариант. То есть за слово «трактовка» убивали сразу. Как и за прочие претенциозные выражения. Потому что противоестественное достойно лишь презрения и отвращения. В некоторых, хотя и редких случаях подобная точка зрения даже подталкивала варваров к уничтожению предметов, назначение и технология изготовления которых были им неизвестны. Всё непонятое по определению являлось волшебным, а значит — отвратительным.

Преданья старины глубокой

Художественное изображение Александрийской библиотеки

Отто фон Корвен, XIX век

В далёком прошлом люди почитали возможным узнать нечто новое лишь из уст убелённых сединами старожилов, а ещё лучше — из ветхих манускриптов. Знанию приписывалось древнее, божественное происхождение. Некогда оно было в готовом виде дано мифическим первопредкам либо на великих философов снизошла мистическая интуиция. Но потом знание только утрачивалось.

Информация накапливалась, технологии постепенно совершенствовались даже в самые «тёмные» и «каменные» века, но происходило это очень медленно и потому незаметно. Зато личный опыт каждого человека свидетельствовал о непрерывном упадке и регрессе. Если он был гончаром, то лепить горшки учился у своего отца. Причём у старика, пока тот был в силе, всегда получалось лучше. Сын же, оболтус, вообще больше думает о юбках, чем о горшках...

Уверенность в принципиальной невозможности получения новых знаний была так крепка, что даже сами изобретатели долго полагали свои достижения лишь «переоткрытием» древних секретов.

Естественно, в такой компании шаманам приходилось тяжко. Вожди быстро прибирали власть к рукам, сводя роль интеллигенции к минимуму. Жрецов часто не имелось вообще. Простые ритуалы, призванные задобрить духов, совершали старейшины. У колдунов «изымалась» даже придающая им опасный общественный вес функция лечения. Фактически они превращались лишь в хранителей преданий. Певцов — скальдов.

Эгиль Скалагримссон, великий исландский скальд

Тем не менее и скальды оставались посредниками между людьми и богами. Ведь боги существовали только в их песнях. Впрочем, и сами небожители в глазах суровых варваров были не повелителями, а лишь образцами для подражания.

Правила скальдической поэзии не только предполагали широчайшее применение метафор, но и позволяли для сохранения размера и рифмы произвольно переставлять слова в предложении. Всё это превращало стихотворение в загадочный ребус. Выслушав вису, викинг впадал в ступор, не в силах понять, восславил его скальд или ославил, и, соответственно, должен он одарить его или, так сказать, отоварить. Решение жертва искусства принимала, основываясь главным образом на физических данных сочинителя, поэтому в скальды шёл народ не робкий и не мелкий. Величайшему из скандинавских поэтов — Эгилю, сыну Лысого Грима, — деньги сразу отдавали даже берсерки.

Варвары утончённые, подобные кельтам, напротив, видели во всякой премудрости восхитительное и повергающее в почтительный трепет проявление сверхъестественного. В их среде жречество процветало, набирало вес, оттесняя на задний план военное сословие, и приобретало новые специализации. От друидов, сосредоточившихся на священнодействиях, пророчествах и лечении, а также регулярно выступавших в качестве советников и наставников королей, отделились боевики-фении и барды, по своим функциям близкие к скальдам. Часть бардов, в свою очередь, превратилась в филидов — знатоков уже не столько преданий и баллад, сколько истории, законов, родословных и топографии. Отсутствие письменности у кельтов приводило к тому, что вся информация о наследственных правах знати и границах «королевств» хранилась исключительно в памяти филидов. Легко представить, какую это давало им власть.

Цари и храмы

Бронзовая статуэтка жреца в леопардовой шкуре. VI век до н. э. Эфесский музей

José Luiz Bernardes Ribeiro [CC BY-SA 3.0]

Переход к интенсивному ирригационному земледелию и появление государств вынудили жрецов взять на себя функции неожиданные и ранее им не свойственные. Служителям культа пришлось освоить специальности инженеров и экономистов. Царь мог согнать чернь на строительство канала, но где копать, он не знал, — для руководства работами требовался кто-то поумнее

Государства эпохи неолита были по преимуществу жреческими. Формально фараон возглавлял и храмовую, и военную иерархии. Но значимость духовного сословия была куда выше: храмовники полностью контролировали не только духовную сферу, но и экономику страны. Они составляли царскую канцелярию, вели учёт расходов, податей и запасов. Строительство каналов и плотин, эксплуатация растянутой на сотни километров ирригационной системы требовали познаний в геометрии, физике, инженерном деле, которыми обладали только жрецы. В средние века, когда их не стало, площадь орошаемых земель в Египте снизилась в несколько раз. Численность населения страны вернулась к прежнему уровню только к началу XХ века.

Сильная руна

Страница из рукописи «Codex Runicus», примерно 1300 год

Благодаря широкому распространению грамотности в античном Средиземноморье письменность на время утратила сакральный статус. Но в варварском, а позже в «варваризированном» обществе она его имела. Руны рассматривались викингами как магические знаки, обладающие пугающей силой. Такие же чувства вызывала в невежественных массах и невинная латиница, не говоря уж о невразумительной арабской вязи. И это вполне естественно. Люди не понимали того, каким образом несколько похожих на давленых мух закорючек могут означать, например, «корову». В этом крылось какое-то волшебство!

«Книжная мудрость» приравнивалась к мистической, а человек, читающий пергаменты, в глазах современников был подобен общающемуся с духами шаману. В магическую силу записей верили даже те, кто читать умел. Поэтому чернокнижник не мог колдовать без книги, заклинание, зачитанное наизусть, не имело бы силы. Обрядами и возглашениями он лишь «активировал» колдовство, заключённое в тексте.

В храмах учили не только строить и считать. Здесь же находились школы, в которых готовили скульпторов и живописцев. В дворцах и храмах нередко концентрировались и многие производства. В первую очередь — металлургия. Обычно были гончарный и ткацкий цеха. Централизация позволяла использовать сложное оборудование, разделение труда и практически даровую неквалифицированную рабочую силу.

Академия Ханьлинь. Изображение на шёлке, 1744-1745 годы

Jin Kun, Sun Hu, Lu Zhan, Wu Yu, and Zhang Qi

Немудрено, что при такой загрузке жрецам становилось не до богов. Даже тем из них, кто в богов верил, а, насколько можно судить, именно для жрецов в старину это было нехарактерно. Священнослужители окончательно превращались в придворных, чиновников, клерков, художников, врачей, инженеров. Иногда связь с религией исчезала полностью. Такая картина наблюдалась в Китае, где в течение почти тысячи лет огромное влияние имела академия Ханьлинь, совмещающая функции университета, школы живописи и каллиграфии, библиотеки и государственного аппарата.

Религия сменилась идеологией. На должность мог претендовать только учёный, сдавший экзамен на знание классических конфуцианских трактатов. Чем лучшим оказывался результат, тем более высоким мог быть и пост. Почти ЕГЭ, не находите?

За парту, как правило, усаживали людей знатных либо уже зарекомендовавших себя как способных администраторов. Учение Конфуция поясняло: благородный муж знает всё от рождения, и книга лишь помогает ему вспомнить данную небом мудрость; чернь же не знает ничего, потому учить её бесполезно.

Эпоха философов

Платон и Сократ. Страница из средневековой книги

Наступление «греческого этапа» развития мировой цивилизации ознаменовалось выходом образованности за пределы стен культовых сооружений. Жрецы пытались удержать знание, но оно буквально протекло у них между пальцев. В частности, потому, что приобщение страны к цивилизации произошло стремительно и под воздействием извне. Финикийские торговцы, только что считавшиеся существами презренными уже за то, что обменивали товар, а не отнимали его силой, как это подобает героям и атлетам, вдруг стали образцами для подражания. Их письменность, ранее почитавшаяся родом самой чёрной магии, была усовершенствована и приобрела широкое распространение в быту.

Служители греческих богов сохранили богатство (приношения по-прежнему наполняли закрома храмов), но утратили власть и влияние на умы. В политику полисов не стал бы соваться даже сам Зевс. Там и не таких на корню съедали.

Пробил час философов. Нужно заметить, что философия по-гречески значит «любовь к мудрости». А демагогия — «руководство народом». А словом «демократия» греки в те времена именовали примерно то же, что и мы сейчас. Соответственно, для того чтобы водить демос за нос, демагогу нужно было уметь красиво и убедительно говорить. Политикам потребовались учителя ораторского искусства, говорить умеющие и любящие.

Сократ на фреске I-V в. н.э., Эфесский музей

Сначала ораторы лишь соревновались в выносливости (побеждал тот, кто ругался дольше и громче). Затем однообразие выражений наскучило народу, и спросом начали пользоваться обширный лексикон, эрудиция и остроумие. Наконец, стало ясно, что в полемическом поединке нельзя пренебрегать даже таким незначительным вроде бы преимуществом, как способность разобраться в существе обсуждаемого вопроса.

Состязательность побудила философов отказаться от готовых объяснений, даваемых мифологией, и постигать суть вещей самостоятельно. Мудрость в Греции стала считаться не даром богов, а личным достижением. Выдающиеся мыслители собирали вокруг себя толпы учеников, в основном из числа молодых людей, связывающих своё будущее с публичной политикой.

Странствия мудрецов

В Греции большинство специалистов — художников, архитекторов, врачей, инженеров — уже не принадлежало к жреческой касте. Соответственно, и обучались они не в храмах, а друг у друга. Так же, как и ремесленники, — путём поступления в ученичество.

Получить «высшее образование» было непросто. В отличие от подмастерьев, студентам приходилось платить за обучение. Ведь строящий мост архитектор нуждался в квалифицированных помощниках. Только после получения начальной подготовки «молодой специалист» мог претендовать на роль помощника, выполняющего простые поручения.

Образование считалось тем лучшим, чем больше было учителей. Изучая тонкости ремесла и обмениваясь опытом, ученик, бывало, объезжал полмира. Под конец его странствий случалось, что он уже оказывался и старше, и известнее, и богаче своего очередного учителя.

Средние века

Гигантский кодекс, самая большая по размерам и объёму рукописная книга в западноевропейской книжной традиции (вес — 75 кг!). Создана в начале XIII века

Kungl. biblioteket

Начиная с V века грамота в Европе снова стала уделом «жрецов». Но теперь уже далеко не всех. Поначалу большинству священников уметь читать было без надобности: книги стали такой великой редкостью, что не в каждом приходе имелся свой экземпляр Писания. В лучшем случае — отрывки. Часто клирик должен был полагаться только на свою память.

Но и жалкие остатки знаний по-прежнему давали власть. Место друида при короле занял исповедник, а место филида — нотариус («писарь»). Естественно, писарь также учился в церковной школе. Обычно он принадлежал к низшему духовенству и, таким образом, служил двум господам — королю и церкви. Такое положение дел долго считалось вполне нормальным.

Следы кошачьих лап на манускрипте XV века. Котики тоже хотят учиться!

Сказать, что церковь боролась против знания, конечно, будет в корне неверно. Скорее уж она боролась за знание. В смысле: за монопольное обладание им. Интеллектуалы в сутанах следовали путём, проторенным египтянами. Ведь свирепый лозунг «Ворожеи не оставляй в живых!» (как и многие другие) евреи вынесли из Египта, где жречество безжалостно преследовало конкурентов: «мирских» гадателей и лекарей.

Случалось, что античные рукописи сжигались фанатиками, древние пергаменты заново зашлифовывались и покрывались строками Библии, но в итоге наследие просвещённых язычников собиралось и сохранялось именно в монастырских библиотеках. Особо же опасная, идеологически вредная литература, подлежащая немедленному уничтожению, оседала (и изучалась) в закрытых хранилищах Святой инквизиции. Случалось, церковные иерархи сами писали магические трактаты.

Школы

«Ведьмак», Netflix

В мире, где уклад жизни остаётся из поколения в поколение постоянным и достаточно примитивным (а к этой категории относится большинство фэнтези-миров), «книжное» образование может восприниматься большинством населения как угроза.

Крестьяне не всегда охотно отдавали своих детей в школы, полагая, что их отпрыскам пристало работать, а не просиживать штаны в классах. И не потому, что детские руки были действительно необходимы, просто таким образом юное поколение приучалось к труду, ответственности и овладевало жизненно необходимыми навыками ведения хозяйства.

Другой проблемой справедливо считалось то, что авторитет неграмотных родителей в глазах школьников будет подорван. А тогда, не восхищаясь старшими и не пытаясь им подражать, дети опять-таки не смогут приобрести полезные навыки.

Но знание всё-таки уходило в «мир», и власть ускользала. С самого начала церковь допустила несколько стратегических просчётов, отказавшись от выполнения целого ряда важных общественных функций, и потом уже не смогла принять их на себя. Так, храмы всегда играли роль банков, принимая на хранение ценности и ссужая в долг (в Египте срочную встречу неплательщика с обманутыми богами обеспечивали сау — жрецы-рукопашники). Но в период христианизации в Европе денежное обращение почти прекратилось, и Рим объявил ростовщичество занятием греховным.

Египетские жрецы, преследуя знахарей, одновременно сами делали операции, лечили травами, составляли гороскопы. Да, намного дороже. Но и качественнее. Хотя больной, конечно, всё равно умирал. Церковники же, осуждая «проливающих кровь» хирургов, в болезни, однако, прибегали к их услугам.

Университет Аль-Карауин в Фесе (Марокко) основан в 859 году

Abdel Hassouni [CC BY-SA 4.0]

Возрождающейся Европе (и самому Риму, в том числе) требовались специалисты: инженеры, юристы, врачи. Духовенство не собиралось брать на себя эти обязанности, но именно ему пришлось заняться обучением студентов. В том числе и затем, чтобы «отбить клиентуру» у арабских профессоров.

Мысль, что для удобства обучающихся следует собрать преподавателей и манускрипты в одном здании, как ни странно, в древнем мире никому не пришла. В IX веке (практически одновременно) возникли университеты в Фесе и Константинополе.

После того как образованность перестала быть исключительной прерогативой клириков, при дворах королей появились новые колоритные персонажи: врач и астролог. Чаще, впрочем, это было одно и то же лицо. Обычно врач также занимался магией и алхимией — в глубокой тайне (инквизиция не дремлет!), но так, чтобы все об этом знали. Учёные, не практикующие чернокнижничество, всерьёз не воспринимались.

Шли века, сменялись эпохи. Высоколобые теоретики спорили о том, допустимо ли подсчитывать ноги у мухи, принимая во внимание, что едва ли их получится восемь, как насчитал подслеповатый Аристотель.

Инквизиторы убеждали Галилея в том, что Земля не вращается вокруг Солнца. Ну, а если уж иначе нельзя, то пусть она это делает тихо и чтобы никто не знал. А аббат Мариотт в это время уже исследовал свойства идеального газа. Наследственный колдун и астролог Иоганн Кеплер искал и находил не мистическое, а физическое объяснение движения светил. Несмотря на все принятые меры, к концу XVII столетия количество ног у мухи всё-таки сократилось до шести.