Согласно рассекреченным документам, отбор в отряд космонавтов начался 5 января 1959 года с подписания постановления ЦК КПСС и Совета министров № 22-10 «Об усилении научно-исследовательских работ в области медико-биологического обеспечения космических полётов». Задачу возложили на специально учреждённый Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационной и космической медицины (ГНИИИ АиКМ). На первом этапе кандидатов отбирали из числа молодых лётчиков-истребителей, проходивших службу в европейской части СССР.В начале лета авиационные врачи, разбившись на пары, отправились в командировки — прибывая на место, они изучали личные дела и медицинские книжки лётчиков. Всего специалисты просмотрели 3461 дело, отобрали 352 человек и провели с ними собеседования. Среди прочего пилотов спрашивали, интересно ли им принять участие в испытаниях новой ракетной техники. Кто-то отказывался, кто-то сразу соглашался. По итогам 206 человек были вызваны для глубокого обследования в Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь (ЦНИАГ) в Сокольниках. Помимо всевозможных анализов и осмотров, кандидатов подвергали «нагрузочным пробам»: держали в барокамере, крутили на центрифуге, встряхивали на вибростенде, проверяли устойчивость организма к гипоксии. По свидетельствам ветеранов отряда, требования, которые предъявлялись тогда кандидатам, были явно завышенными. Это объясняется просто: хотя общее представление о факторах космического полёта в то время уже сложилось, никто не мог достоверно сказать, как они в совокупности повлияют на человека.Лейтенант Юрий Гагарин прибыл в госпиталь 7 октября и оставался на обследовании до 4 ноября. Он не произвёл особенного впечатления на медиков, но те признали его здоровье и выносливость подходящими, чтобы он продолжил участвовать в космической программе. В архиве сохранилась записка полковника Евгения Карпова, будущего начальника Центра подготовки космонавтов (ЦПК ВВС). В ней он сообщает, что Гагарина можно допустить к «третьему этапу» и что у него есть небольшая проблема — «систолический шум функционального характера», то есть шум, слышимый через стетоскоп в период сокращения желудочков между первым и вторым тонами сердца; он довольно часто встречается у молодых людей и не служит препятствием для активной деятельности.

Обследование успешно прошли 29 офицеров. В феврале 1960 года состоялось заседание мандатной комиссии, которая перевела девятерых в резерв, так что в первый отряд космонавтов вошли двадцать человек. Тогда же были отправлены вызовы будущим космонавтам. 1 марта в столицу прибыл Павел Попович. Через три дня к нему присоединился Валерий Быковский, затем приехали Иван Аникеев, Борис Волынов, Юрий Гагарин, Виктор Горбатко, Владимир Комаров, Григорий Нелюбов, Андриян Николаев, Герман Титов, Георгий Шонин и Алексей Леонов.7 марта двенадцать членов отряда были представлены главному маршалу авиации Константину Вершинину, главнокомандующему ВВС, и зачислены как «слушатели-космонавты» ЦПК ВВС. Общее руководство подготовкой взял на себя легендарный лётчик — генерал-лейтенант Николай Каманин.В относительно поздних книгах о Гагарине утверждалось, что все отобранные пилоты были выдающимися спортсменами и парашютистами, а будущий первый космонавт выделялся особыми навыками даже на их фоне. Рассекреченные документы рисуют совершенно иную картину. Проверка физической готовности выявила неприятную деталь: оказалось, что слушатели спортом систематически не занимались, способны подтянуться на турнике от двух до пяти раз, а при выполнении гимнастических упражнений демонстрируют скованность и плохую координацию. После игр в волейбол и баскетбол они жаловались на усталость и боли в мышцах; бег и плавание быстро их выматывали. Физическую подготовку четверых слушателей, включая Гагарина, признали «крайне неудовлетворительной».

То же касалось и опыта парашютирования. Когда Гагарин поступил в отряд, у него за плечами было всего пять прыжков с парашютом. У остальных слушателей ситуация оказалась не лучше: «рекордсменом» считался Евгений Хрунов (21 прыжок), «аутсайдером» — Виктор Горбатко (четыре прыжка). Причем нормальная схема посадки спускаемого аппарата космического корабля «Восток» предполагала катапультирование пилота на высоте 7−8 километров и приземление под двумя парашютами — основным и запасным. Зная всё это, специалисты немедленно принялись тренировать и натаскивать будущих космонавтов. В итоге Гагарину зачли 41 прыжок с парашютом, а рекордсменом стал Борис Волынов, совершивший 66 прыжков в общем зачёте.В то же самое время началась непосредственная подготовка к космическому полёту с учётом факторов, определённых теоретически: перегрузок, невесомости, вибрации, замкнутости пространства. Для имитации последнего слушателей одного за другим отправляли в сурдокамеру — изолированное помещение с искусственным освещением, без зрительной и слуховой связи с внешним миром. Такая ситуация возникнет в космосе только в одном случае: если откажут все системы связи, а пилот по каким-то причинам не сможет свести корабль с орбиты. В ЦПК понимали, что подобное стечение аварийных обстоятельств во время полёта «Востока» маловероятно, но десятидневная «отсидка» слушателей внутри сурдокамеры помогла выявить их черты характера и особенности психологии, а также выработать у будущих космонавтов привычку к длительному пребыванию в состоянии «ждущей схемы» — ожидания нового приказа к действию.В этот период на Юрия Гагарина впервые обратили особое внимание. Он отправился в сурдокамеру 26 июля, взяв с собой инструменты, чтобы мастерить. Ему составили расписание на каждый день: физзарядка, велоэргометр, ходьба и бег на месте, проведение анализов; кроме того, нужно было делать заметки о своем состоянии, вести дневник и так далее. Согласно рабочему графику, Гагарин должен был спать шесть часов в дневное время, а ночью бодрствовать. Для борьбы со скукой он загрузил себя дополнительной работой с астронавигационными приборами, читал стихи Пушкина и Маяковского, пользовался библиотекой, подаренной отряду издательством «Молодая гвардия».

Спускаемый аппарат корабля «Восток-1» в музее РКК «Энергия» / SiefkinDR [CC BY-SA 3.0]По итогам десятидневной изоляции медики-наблюдатели составили отчёт, который позднее лёг в основу секретной записки «Сведения, выводы и заключения об исследованиях, проведённых в 1959−1961 гг. с целью подготовки Ю. А. Гагарина к первому космическому полёту». Среди прочего в тексте можно было найти: «Реакция на „новизну“ — адекватная: отмечалась значительная выдержка, быстрая ориентировка в окружающем, умение владеть собой (мимика, речь и т. д.). Как индивидуальная особенность отмечалась склонность к юмору. Была обнаружена высокоразвитая способность расслабляться даже в короткие паузы, отведённые для отдыха. Отмечалось быстрое засыпание, способность к быстрому самостоятельному пробуждению в заданный срок, отсутствие чётких суточных колебаний по результатам выполненных заданий, а также по зарегистрированным состояниям физиологических функций. По комплексной оценке результатов космонавт Ю. А. Гагарин был оценен как один из наиболее подготовленных кандидатов. Для предстоящего космического полёта психологический прогноз был определен как благоприятный. Нервно-психическая надёжность оценена как высокая. Эмоциональная устойчивость, чувство юмора, склонность к добродушной шутливости и доброжелательное отношение к людям позволяли предполагать, что напряжённая подготовка в предстартовый период будет значительно облегчена. Эти же соображения обосновывали предположение о высокой адекватности поведения и в послеполётный период». В этом документе с полной определённостью сказано, чем Гагарин отличался от сослуживцев по отряду и почему именно он при средних показателях (в сравнении с остальными слушателями) был выбран на первый полёт. Для участия в нём требовалась не какая-то одна уникальная способность, а высокая «комплексная оценка», учитывающая множество факторов. И важную роль при выборе сыграли эмпатия Гагарина, его открытость, добродушие и юмор.

Трое на старте

Гагарин в ложементе перед стартом / mil.ru [CC BY 4.0]Изначально планировалось запустить «Восток» с пилотом на орбиту до конца 1960 года. Несмотря на то что работы шли в авральном режиме, не все тренажёры, имитирующие кабину корабля, были готовы, поэтому в начале осени возникла идея отобрать шестерых слушателей, которые показывали наилучшие результаты. 11 октября появился приказ о создании «специальной группы для ускоренной подготовки к первому космическому полёту», в которую попал и Гагарин.Шестёрка «лучших из лучших» получила приоритет в доступе к тренажерам и, кстати говоря, не только училась на них ручному управлению кораблём, но и давала обоснованные советы конструкторам о том, как улучшить оборудование кабины. То есть слушатели отряда выступили пилотами-испытателями, несмотря на отсутствие профильной подготовки.Помимо работы на тренажёрах, группе пришлось выдержать серьёзное испытание. Расчёты баллистиков показали, что на отдельных участках траектории при движении спускаемого аппарата сквозь атмосферу перегрузки могут вырасти до 12 g. Специалистам, работавшим на центрифуге ЦНИАГ, поручили проверить, способны ли отобранные слушатели вынести подобные условия. К концу октября те прошли семикратные испытания при действии перегрузок от 7 до 12 g продолжительностью до тринадцати минут. В отчёте Евгения Карпова сказано, что после этого воздействия у слушателей «на спине и боковых поверхностях бёдер отмечались единичные мелкоточечные подкожные кровоизлияния». Однако у Анатолия Карташова «возникли обильные, сливные кровоизлияния в подкожную клетчатку спины, ягодиц и бедёр». Слушателя немедленно вывели из состава «спецгруппы» и направили на госпитальное обследование, а его место занял Григорий Нелюбов.

4 января 1961 года Карпов подписал приказ о допуске шестерых слушателей к экзаменам на «готовность к выполнению обязанностей космонавта». Комиссию, которая должна была проверить знания и умения молодых офицеров, возглавил генерал-лейтенант Каманин. Экзамены продолжались два дня — 17 и 18 января, после чего он записал в дневнике: «Все слушатели показали хорошие знания космического корабля и условий его полёта. Гагарин, Титов, Николаев и Попович получили оценки „отлично“, а Нелюбов и Быковский — „хорошо“». По результатам экзамена был выпущен акт:

Комиссией ориентировочно рекомендуется следующая очередность экзаменовавшихся слушателей к первому космическому полёту:
Ст. лейтенант Гагарин Ю. А.
Ст. лейтенант Титов Г. С.
Ст. лейтенант Нелюбов Г. Г.
Капитан Николаев А. Г.
Капитан Быковский В. Ф.
Капитан Попович П. Р.

То есть очередность пилотируемых полётов определили ещё в январе 1961 года. Она была реализована, хотя и с небольшими изменениями: Нелюбов в космос так и не попал, а Быковский полетел последним.

Юрий Гагарин в первые минуты после приземления / mil.ru [CC BY 4.0]Может сложиться впечатление, что у всех шестерых были примерно одинаковые шансы на то, чтобы стать первым, но на самом деле это не так. В архиве сохранилось письмо главкома ВВС от 20 января, в котором указывалось, что на тот момент было изготовлено двенадцать скафандров «по средним размерам», что затрудняло проведение тренировок из-за необходимости подгонять их под фигуру каждого космонавта. Главком требовал как можно быстрее изготовить шесть индивидуальных скафандров для космонавтов в последовательности, соответствующей списку экзаменационной комиссии.С этого момента всякая научно-техническая деятельность, связанная с подготовкой корабля к первому пилотируемому запуску, по факту подчинялась подготовке полёта именно Юрия Гагарина. Другие варианты практически не рассматривались. Когда 15 марта главком ВВС встретился с шестёркой, те пожаловались ему, что скафандры выпущены только для Гагарина, Титова и Нелюбова, поэтому остальные не могут полноценно тренироваться. То есть менее чем за месяц до старта лишь трое из всего отряда были более или менее готовы к полёту.

Исторический выбор

Впрочем, генерал-лейтенант Каманин всё ещё колебался, рассматривая две главные кандидатуры: Юрия Гагарина и Германа Титова. Один из них должен был стать первым космонавтом, второй — его запасным (слово «дублёр» в то время в космонавтике не использовалось). Оба продолжали тренировки в индивидуальных скафандрах и участвовали в «генеральной репетиции» — запуске беспилотного варианта корабля «Восток», состоявшемся 25 марта. Если верить воспоминаниям очевидцев, Гагарин проводил на тренажере в монтажно-испытательном корпусе космодрома больше времени, чем Титов. Кроме того, Гагарину неформально сообщили секретные коды логического замка, блокирующего панель ручного управления, то есть степень готовности к полёту у него была всё-таки выше.

Выбора у Каманина, по сути, не оставалось — если бы он назначил на первый полёт Титова, то это неизбежно вызвало бы вопросы и сопротивление со стороны других членов Государственной комиссии по запуску. Конечно, генерал-лейтенант продолжал внимательно изучать кандидатов и 5 апреля записал в дневнике, как бы подводя итог: «Я весь день наблюдал за Гагариным: мы вместе обедали, ужинали и возвращались в автобусе. Сегодня он держится молодцом — в его поведении я не заметил ни одного штриха, который не соответствовал бы обстановке. Спокойствие, уверенность и твёрдые знания — вот его характеристика за день». Решение было принято, и 8 апреля Каманин сообщил о нём членам Госкомиссии, собравшимся на космодроме. Те единогласно его поддержали. Рекомендация, выданная ещё в январе, была утверждена, и Юрий Гагарин получил официальное назначение на полёт.Время подтвердило правильность этого выбора. Первый космонавт не только отлично показал себя во время запуска, орбитального полёта и приземления, но и благодаря неповторимому обаянию покорил мир. Человек из народа, обладающий замечательными качествами характера, заслуженно встал в один ряд с величайшими людьми, двигавшими и направлявшими прогресс в ХХ веке.