Фил Типпетт — режиссёр, которого поклонники кукольной анимации знают как одного из выдающихся мастеров жанра. Да, немалую часть жизни Фил работал создателем спецэффектов — физических, прикладных, невероятно точно имитирующих реальность. «Звёздные войны», «Парк юрского периода», «Робокоп», «Звёздный десант», «Индиана Джонс и Храм Судьбы» — вот в скольких ваших любимых фильмах он отвечал за спецэффекты — в том числе и компьютерные. Но Типпетта всегда тянуло к кукольной анимации — и неудивительно. В том, чтобы создать фильм, под завязку забитый сверхфактурной детализированной кукольной машинерией, ему найдётся мало равных. По-настоящему заняться своим любимым делом режиссёру удалось только в 2010-е.Технически работа над «Безумным Богом» началась в 1987 году, когда мир уже знал о существовании цифровой анимации, но в кино всё ещё использовали пластические эффекты. «Безумный Бог» как раз и основан на эстетике начала 1980-х — обложек журналов «Heavy Metal», фэнтезийных мультфильмов Бакши...

Но сама концепция фильма была для тех лет слишком дерзкой и авангардной, требующей невероятных вложений. Только подумайте: полтора часа кукольного danse macabre, чудовищного погружения в деформированный мир смерти, под завязку заполненный разложением, кровоточащим мясом, струящимся гноем и болью вообще всех присутствующих в фильме существ. Да, есть стереотип о 1980-х как о времени творческой свободы, но на самом деле именно тогда возрастные ограничения начали вводить и мало-помалу соблюдать. Уже прошли времена, когда арт-фильмы со «взрослым» содержанием могли привлечь инвесторов; Новый Новый Голливуд возвращался к консерватизму Золотой эпохи. Да и 2000-е, при всём их техническом прогрессе, тяготели в анимации к простым семейным историям и продаваемым концепциям. Конечно, всегда существовал рынок т.н. авторской анимации (термин спорный, используем его за неимением лучшего), но он ограничивался малыми бюджетами. Проблема финансирования независимых проектов никуда не делась и в 2010-е годы, но появились новые методы её решения. Например, сборы на краудфандинге. Лишь к концу 2000-х такой сбор средств стал равноценной альтернативой спонсорству. Возможно, Типпетт обратился бы к этому способу раньше, если бы его коллеги наткнулись на коробки с реквизитом и готовыми куклами не так поздно. Так или иначе, к проекту вернулись в 2010 году, а в 2012-м студия Типпетта собрала средства на него — с трёхкратным превышением изначальной цели в 40 тысяч долларов.Мы так подробно останавливаемся на вопросе денег потому, что «Безумный Бог» просто фантастически выглядит. Во всех смыслах этого слова, но особенно в эстетическом плане. Детализация просто ошеломительная, ни о какой простоте фона и декораций речи не идёт: помимо персонажей в кадре постоянно что-то движется, пускай даже малозаметное. Например, отдельные места выглядят как мясные комнаты, сочащиеся гноем и кровью; мало того, они пульсируют, где-то бешено вращаются хаотично разбросанные глаза, а на заднем плане можно разглядеть дрожащие трубки, ржавые шатающиеся трубы или каких-нибудь эпизодических монстров, которые выползают на пару секунд и уползают обратно.

И при всей этой одушевлённости сеттинга в «Безумном Боге» нет ошибок, свойственных мультфильмам начинающих режиссёров. Каждое движение заметно и отделено от других, всё не смешивается в общую кучу-малу. Конечно, в кукольном фильме такую ошибку допустить сложнее, чем в традиционной двухмерной анимации, но всё равно у Типпетта был риск увлечься отдельными мизансценами, которые бы в итоге нарушили целостность кадра. Ничего подобного не произошло — и следить за коротенькими скетчами, за передним, задним, срединным планами так же интересно, как и за основным действием.Которого тут… почти что нет.«Безумный Бог» не антология в том смысле, что не делится на новеллы, но каждая часть фильма самодостаточна и (почти) не связана с другими. Условный сюжет есть, но фильм явно не придаёт ему значения. Сначала мы следим за одним персонажем, наблюдаем, как он проходит мимо разных невероятных штук и видит картины ужасающего зла; потом за другим героем, чтобы под конец перейти на третьего и четвёртого. У истории нет протагониста, который бы вёл за собой сюжет. Просто разные великолепно выглядящие куклы (и не только) прогуливаются по адским заброшенным заводам, кровавым подземельям и проходят через ржавые, но всё ещё работающие механизмы, чтобы совершить какое-то сакральное действие, о цели которого зритель смутно догадывается, но не имеет представления о том, что это вообще такое.Полная нарративная свобода оставляет большой простор для трактовок: религиозных (миры Фила Типпетта, начиная с красивейшей короткометражки «Земля мутантов», — буквально Ад), антропологических, мифологических, космогонических, да хотя бы терапевтических — вероятно, здесь кроется визуализация страха перед рождением или, напротив, смертью. Нельзя сказать, что в этом мире вообще не заложено никакого подтекста, так просто не бывает в творчестве, но очевидно, что перед Филом Типпеттом не стояла цель конкретизировать своё видение.А какая стояла? Показать невероятно смертоносных монстров в мире безумного ужаса, конечно!

Видение Типпетта не лавкрафтианское, конечно, но находится к нему довольно близко. Его чудовища тоже обладают обликом столь ужасным, что их практически нереально описать человеческим языком — но можно с восторгом и отвращением визуализировать. Только если монстры Лавкрафта были древними созданиями, обладающими большими знаниями о вселенных и космосе, то монстры Типпетта — грубые, примитивные твари, живущие в основном для того, чтобы испытывать боль, причинять боль (иногда одновременно), уничтожать других, умирать самим и жрать. Жрать, жрать, жрать! Типпетт не скупится на кровавые фактурные подробности смерти и мучений персонажей. Стиль «Безумного Бога» уникален, он полностью лишён эстетства (но не эстетики) и романтизации — всё максимально фактурно и тактильно.Но именно в этом и заключается красота «Безумного Бога». Он возрождает декадентство в его не романтизированном, а непристойном виде, воспевая ужас — и красоту — разложения и тьмы, скрывающейся в кошмарах. Вероятно, Типпетта можно обвинить в чрезмерном усердии — как будто бы навязчивой попытке как-нибудь напугать пресыщенного гуро зрителя. Но тогда стоит обвинить и весь жанр ужасов целиком — или просто не смотреть, а послушать мрачную, патетичную, почти готическую музыку Дэна Вула, сопровождающую всё действие картины мрачным гулом, заставляющим ожидать нечто поистине ужасное.И полностью эти ожидания оправдывающим.