«Евангелион», который будет всегда. В чём смысл великого аниме

Давным-давно, когда японская анимация подавала не только признаки жизни, но и большие надежды, в далёкой галактике «Живого Журнала» в который раз обсуждалась «Ева» — и равнодушных не было. Ломались копья Лонгина, наносились Первые, Вторые и даже Третьи Удары, камня на камне не оставалось от Токио-3. Шла в ход тяжёлая артиллерия — вопрос «о чём это?». «Вот уж «Евангелион“ — аниме ни о чём, — сказала фантаст Катерина Кинн. — Куча закомплексованных придурков выясняет отношения на фоне конца света, а уж финал — две серии психоаналитического бреда без внятного конца». Я скептически хмыкнул — но слова эти запомнил.Шли годы. Япония уступала культурное поле боя Китаю, аниме теряло позиции, конец света неумолимо приближался, куча закомплексованных придурков совсем распустилась, психоаналитический бред заполонил мир. Один только «Евангелион» не сдался: его создатель Хидэаки Анно решил осуществить буквально перестройку проекта, Rebuild of Evangelion, в четырёх частях. Первые три вышли в срок: в 2007, 2009, 2012 годах. Четвёртый планировалось выпустить в 2013-м. Потом в 2015-м. Потом ещё когда-нибудь…И — вот оно, счастье: 23 января 2021 года полнометражное аниме «Евангелион 3.0 + 1.0: трижды во времени» должно наконец выйти. Через двадцать пять лет и три месяца после того, как на TV Tokyo показали самую первую серию самого первого «Евангелиона». Синдзи, Рэй, Аска, Каору, Гэндо, Мисато, старик Фуюцки. SEELE, NERV и даже WILLE. Ангелы и ЕВЫ. Центральная Догма. Абсолютный Страх, комплементация человечества и (не)удавшийся Апокалипсис. Новая песня Хикару Утады на титрах. Будто вернулись старые добрые времена…«Окей, бумер, — скажут мне, — а о чём это?»

О боевых человекоподобных

Как объяснить, о чём «Война и мир», «Властелин колец», «Мастер и Маргарита», «Улисс», «Звёздные войны»? В том числе о том, что до них мир был одним, а после — другим. О трансформации реальности.Сериал «Евангелион» точно так же поделил свою область искусства на «до» и «после». Просто «Еве» не повезло с областью искусства — по ряду причин движение анимешников и сочувствующих за считаные годы подрастеряло былую бодрость. Бумеры выросли, зумеры, кажется, если и смотрят аниме, то без особого энтузиазма. Миядзаки и Синкай — ещё как-то. Огромные боевые человекоподобные роботы на батарейках — вы серьёзно? У нас феминизм и новая этика на дворе, хватит в бирюльки играть… Что значит «классика»?

Сводить «Еву» к роботам — всё равно что «Властелина колец» к эльфам. Разница, правда, в том, что Толкин поневоле сделался крёстным отцом потока фэнтези, в котором нет ничего, кроме условных эльфов. Хидэаки Анно, наоборот, подвёл черту под жанром «меха» с его поточными «Железными людьми #28», «Мазингерами Зет», «Макроссами» и «Гандамами». Преемственность, скажем, между «Гандамом» и «Евой» очевидна, — но только Анно снимал сериал, в котором всё не то, чем кажется. Железные гиганты, появляющиеся в «Евангелионе» и называемые ЕВАМИ, — не очень человекоподобные и не очень роботы. И сражаются непонятно с кем — вместо честных злых инопланетян, желающих покорить непокорное человечество. И герои не геройские. И не очень понятно, что тут у вас происходит…Другими словами, «Евангелион» проделал с анимешниками тот же фокус, который провернули в своё время Умберто Эко с читателями детективов, Филип Дик с любителями фантастики и Сервантес с фанатами рыцарских романов: «Вот тебе, дорогой читатель, книга, от которой ты ждёшь того же, чего и от сотни предыдущих книг такого рода. Она выглядит как то, что ты любишь, похожа на то, что ты любишь, в ней тоже расследуют убийство / летают по космосу / сражаются с великанами. Но вообще-то это совсем другая книга. Только ты это поймёшь, когда будет слишком поздно. Когда ты уже усвоишь то, что я хочу тебе сказать…»

Обнимитесь, миллионы!

Феномен «Евангелиона» в том, что он изначально был задуман как троянский конь. Ну да, боевые человекоподобные, кровища по колено, «всё летает и взрывается»… Ладно, давайте по порядку.2015 год от Рождества Христова (для 1995 года — все еще будущее) и 15-й от Второго Удара, катастрофы, когда в ледяные пустоши Антарктиды упал метеорит. Льды растаяли, каждый второй погиб, на планете вечное лето. Наступил идиллический Апокалипсис: трава зеленеет, вокруг тихо-мирно, шуршат-звенят цикады… (Японцы всегда помнят, что стрекот цикад слышен в конкретное время года; в «Еве» цикады поют однообразно и без умолку, и для японца это тревожный знак — но не для нас, северных варваров.) Город Токио погиб, столицу перенесли в Токио-2, а ещё есть подземный Токио-3, в котором расположен институт NERV, владеющий фантастическими ресурсами и окутанный завесой секретности. Руководит им некто Гэндо Икари, бородатый неулыбчивый мужчина в очках, видимо, большой учёный.К нему-то и едет в первой серии главгерой. Синдзи Икари, четырнадцать лет, рано лишился матери (она погибла во время секретного эксперимента) и был оставлен отцом на попечение чужих людей. Зачем Синдзи вдруг понадобился отцу — он не знает. Чем занимается NERV — не знает. Что за кошмарное чудовище выходит из моря, давит танки, взрывает вертолёты и упорно движется в направлении Токио-3 — не знает. Что за девочка с синими волосами возникает на миг на дороге и исчезает — не знает. И, конечно, не знает Синдзи того, что через считаные минуты отец прикажет ему лезть в контактную капсулу и управлять боевым роботом ЕВОЙ, которая должна убить первого за много лет Ангела, атакующего Землю и желающего её уничтожить…

Зритель тоже ещё не знает, что на этой картинке всё либо не так, либо с двойным дном. Не метеорит упал в Антарктиде в 2000 году. Не зря это событие назвали Вторым Ударом, был и Первый, возможно, будет Третий. То, чем занимается NERV с точки зрения властей, — не совсем то, чем занимается NERV на самом деле. Об этом ведают только Гэндо Икари, киборг в кресле-каталке Кил Лоренц и члены совсем уже тайной организации SEELE, жаждущей устроить миру кранты, а людям — нечто под названием комплементация человечества. Это, если вкратце, буквально понятая «Ода к радости», звучащая в сериале на музыку, естественно, Бетховена:

Обнимитесь, миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звёздною страной, —
Бог, в любви пресуществлённый!
Фридрих Шиллер «Ода к радости», перевод И. Миримского

Такие вот боевые роботы.

Не считая пингвина

Ни NERV, ни SEELE не знают, какие в этой игре ставки у самого Гэндо Икари. Кстати, Гэндо улыбается — а точнее, усмехается, — довольно часто, но так, чтоб никто не видел; нам это показывают уже в первой серии. Трагедия семьи Икари имеет самое непосредственное отношение к сюжету.Ангелы тоже не то чтобы хотят уничтожить мир — это только побочный эффект. Вообще, всякая новая истина, которую мы узнаём, оказывается здесь лишь побочным эффектом следующей. Никто не говорит всю правду — ни Гэндо, ни его верный заместитель Фуюцки, ни капитан Мисато Кацураги, вечно весёлая (нет) и очень умная, ни глава научотдела NERV Рицко Акаги, холодная и расчётливая (нет) и тоже очень умная.Хуже того, всей правды никто и не знает. Даже всезнающий Гэндо. Даже удивительный пингвин Пэн-Пэн, живущий дома у Мисато.Но главное — все планы внутри планов внутри планов, касающиеся человечества с начала времён и до конца, меркнут в сравнении с тем адом, который заключён в душе обычного японского школьника Синдзи. А также его товарищей по несчастью, детей, пилотирующих роботов-ЕВ: молчаливой, закрытой, неземной Рэй Аянами — и взбалмошной, вечно орущей «Анта бака!» («Ты дурак!»), слишком земной Аски Лэнгли Сорю.Тут нет ни одного нормального героя (с теми, кто есть, довольно быстро разделываются) — у каждого в сердце травма на травме сидит и травмой погоняет, особенно у детей. Синдзи беспрерывно страдает от одиночества и в то же время панически боится с кем-либо сдружиться — такая вот «дилемма дикобраза». Аска не остановится ни перед чем, лишь бы доказать, что она — лучшая, и в какой-то момент, конечно, это всему миру выйдет боком. Рэй — не от мира сего, но при этом всегда готова выполнить любой приказ Гэндо Икари. Впрочем, может статься, и это всего лишь кажимость.

Тот, кто не мог ничего сделать

«Евангелион» бесконечно обманчив, иллюзорен, лабиринтоподобен. Это и героический эпос, и комедия положений, и мыльная опера, и семейная мелодрама, и детектив (причём на вопрос «кто убил?» нам прямо не ответят), и роман (анти)взросления, и фантастический боевик, и философско-мифологический постапок, и — местами — чистый new weird. Число слагаемых постоянно растёт, а целое всегда остаётся куда больше их суммы.История, которая начинается с избитой формулы «роботы против инопланетян», быстро рушит все рамки — включая пресловутую четвёртую стену, — чтобы добраться до зрителя. Итог — стереоскопическая мистерия со зрителем в главной роли. Режиссёр аккуратно подводит героя, себя и тебя к «черте, за которой провал». Потом — в двадцать пятой и двадцать шестой сериях — декорации исчезают, и вы трое начинаете судорожно искать выход.Если бы вы могли стать Богом, говорит нам Хидэаки Анно, если бы вы могли пересотворить реальность по своему хотению — каким стал бы мир?

Сперва режиссёр задал этот вопрос себе. «Евангелион» начался с желания разобраться с самим собой, с тотальным выгоранием, через которое Анно прошёл в начале девяностых, когда из отаку превратился в творца аниме на основанной им с друзьями студии Gainax. Он вряд ли хотел произвести в индустрии революцию, или остаться в истории, или хотя бы просто заработать денег.«Говорят, что жить — значит меняться, — написал Анно за три месяца до премьеры. — Начиная работать над сериалом, я хотел, чтобы по его завершении персонажи и мир преобразились. Таково моё искреннее устремление. Мне вполне по силам вложить в „Евангелион“ всего себя — человека, который за четыре года потерял всё и не мог ничего сделать. Эти годы я только и делал, что убегал, я был не мёртв, но и не жив. Я приступил к работе с одной мыслью: „Не убегать! Не убегать!..“»Эти слова — реплика Синдзи, которому постоянно хочется сбежать от Токио-3 в нормальный мир. Только нормального мира нет. Ни снаружи, ни, главное, внутри — от себя не убежишь. Остаётся остаться, стать Богом и пересотворить себя. И вот когда в конечном итоге это случается, разница между Икари Синдзи, Хидэаки Анно, зрителем и Богом исчезает. И провал исчезает тоже. Происходит чудо.

Шекспир и корабли императорского флота

Генетическая связь «Евангелиона» с западной фантастикой очевидна. Концепция «спасти мир могут только дети» отсылает среди прочего к «Игре Эндера» Орсона Скотта Карда (стоит сказать, что в первом аниме Анно, «Ганбастер», есть не только юные пилоты роботов, но и насекомоподобные пришельцы, точно как в «Эндере»). Комплементация человечества — аллюзия на «инструментализацию человечества» Кордвейнера Смита, а заодно, как свидетельствует сам Анно, на «Конец детства» Артура Кларка, где люди в финале тоже слились в некий сверхразум. Второе название последней серии «Зверь, кричавший „я“ в сердце мира» переиначивает название рассказа Харлана Эллисона «Зверь, кричавший о любви в сердце мира». Причём у Анно зверь кричит «ай», что означает «я» по-английски и «любовь» по-японски.Но это мелочи. Как и, например, не очень понятная игра с фамилиями героев: почти все они — или названия кораблей императорского флота Японии Второй мировой, или как-то связаны с морем: Икари — якорь, Кадзи — руль, Кил — киль, Нагиса — берег. При этом корабли, появляющиеся в сериале, частично названы по пьесам Шекспира — ну а почему бы и нет?Или вот религиозная мифология. Взять иудаизм с христианством: действующие лица в совокупности образуют Древо Сфирот, компьютеры Центральной Догмы носят имена трёх волхвов, свитки Мёртвого моря пророчествуют о комплементации, копьё Лонгина прибивает Лилит к кресту (простите, спойлеры), а ещё есть комната Гафа (место обитания нерожденных душ) и ключ Навуходоносора (пока непонятно). Связь названия с Евангелием тоже очевидна.

Но найдутся и те, кто поспорит: каббала там для отвода глаз, а вообще-то «Ева» построена на традиционной японской религии синто. Синдзи, Рэй и Аска — боги Сусаноо, Аматэрасу и Удзумэ, отпрыски божественных супругов Идзанаги и Идзанами (Адама и Лилит?), копьё Лонгина — Небесное Копьё из мифа о сотворении Японского архипелага… А кто-то скажет, что показанный в «Еве» конец света — не христианский, а буддийский… Или что толковать сериал нужно по Фрейду и Юнгу…Серьёзно ли сам Анно относится к мифологической подкладке своего творения — вопрос. Вот Ангелы с их именами опять же из иудаизма. В оригинале они не Ангелы («тэнси»), а Апостолы («сито»). Мы называем их Ангелами вслед за американцами, и режиссёр американской озвучки сериала Мэтт Гринфилд говорил, что это была вовсе не ошибка перевода, а прямое указание Gainax. Ситуацию запутывает опенинг «Тезис жестокого ангела» Ёко Такахаси — в нём-то речь об ангеле, «тэнси». Причём в песне быть «жестоким ангелом» призывают «мальчика», то есть Синдзи, который с Ангелами сражается.И что всё это значит? Видимо, только то, что в «Еве» вся мифология довольно туманна и зыбка, так что Апостолы без проблем заменяются на Ангелов. Элемент декорации, не более. Перетолковывать «Еву» через каббалу, христианство, синтоизм, что-то ещё — всё-таки заблуждение.

Визуализация групповой психотерапии

Куда любопытнее оценить «Еву» как оммаж большому кинематографу. С точки зрения формы телесериал хоть и делает вид, что следует анимешным канонам, но усы у него отклеиваются (и Гэндо усмехается, незаметно так). Один пример: совершенно поразительные сцены, в которых статичный кадр не меняется минуту и дольше. Да, конечно, это в первую очередь дёшево. Но ведь и глаз не оторвать! Драматургия выстроена так, что, когда Синдзи решает остаться в Токио-3 и они с Мисато смотрят друг на друга под стрекот цикад и бубнеж радиоточки, или когда ЕВА, которой управляет Синдзи, сжимает Каору в железном кулаке, никак не решаясь его убить, каждая секунда статики только добавляет напряжения. Переживания, не проявленные ни в чём, зрителю тем не менее ясны — ты бы на месте героя застыл точно так же.

К слову, до сих пор ходят упорные слухи, будто скудный бюджет повинен в удивительном по любым меркам финале телесериала. Двадцать четыре серии герои так или иначе приключались, бились с Ангелами, куда-то бежали, и вдруг за страшной — физически и эмоционально — кульминацией последовал резкий обрыв. Вместо чаемого Апокалипсиса анимешникам показали что-то среднее между чередой абстрактных картинок и визуализацией группового психотерапевтического сеанса. Анимешники были в шоке. Они неистовствовали. Они хотели гигантских человекоподобных роботов. Один отаку послал режиссёру письмо, состоявшее из предложений «Анно, коросу!!!» («Анно, убью!!!»). Это послание вставили потом в фильм «Конец Евангелиона».Но нет, дело было не в бюджете (или не только в нём). Просто Анно шёл намеченным курсом — последовательно превращал анимешный сериал в высокое искусство. Как завещал нам Умберто Эко: «Текст должен стать устройством для преображения собственного читателя. Ты думаешь, что тебе нужен секс или криминальная интрига, где в конце концов виновного поймают? И как можно больше действия?.. Отлично. Так я тебе устрою много латыни, и мало баб, и кучу богословия, и литры крови…. И ты в конце концов у меня взвоешь… И тут-то ты уже будешь мой…»Двадцать пятая и двадцать шестая серии, как ясно из их содержания, описывают конец света — но внутри Синдзи, Аски и Рэй. Психологический конец света, скажем так. О том, что в это самое время происходило снаружи героев, Анно чуть позже снял роскошный, кошмарный, величественный, крышесносный и ломающий уже все анимешные конвенции «Конец Евангелиона». Это полтора часа мультипликации, которую мог бы сотворить Иероним Босх, родись он на пять веков позже. Это один шок за другим, быстро вгоняющие нас в состояние, близкое к отчаянию Синдзи, на которого свалилась сомнительная удача — решать, погибнет человечество или нет. Это странная мистическая космогония с участием удивительных сущностей.Анно не пощадил никого, ни героев, ни зрителей, ни себя. Кто хотел финал с экшеном и кровью? Ну, если не боитесь…

Согласно учению каббалиста XVI века Ицхака бен Шломо Лурии безличный Бог породил десять «лучей», или «цифр», на иврите — сфирот (в единственном числе «сфира»). Потом появился изначальный человек, Адам Кадмон, но свет, исходивший из его глаз, был таким сильным, что сосуды сфирот разбились. Венец, Мудрость и Разум Бога ещё держались, но остальные семь сфирот «ушли в пустоту и увязли в хаосе», а следом рухнули первые три. Так случились рассеяние божественного света. Задача человека — вернуть сфирот к источнику и восстановить гармонию.Собирание сфирот уже напоминает описываемую в «Евангелионе» комплементацию человечества, но этим Хидэаки Анно не ограничился. Древо Сфирот (или Сефирот) — каббалистическая схема, на которой все десять «лучей» образуют нечто вроде дерева, — мелькает в «Еве» постоянно: в опенинге, на потолке кабинета Гэндо, в одной из самых мощных сцен «Конца Евангелиона». И, похоже, не зря — все главные герои в этой схеме есть:

• Кетер Элион, Высшая Корона Бога, — Гэндо Икари, основатель и глава NERV;
• Хохма, Мудрость Бога, — Кадзи Рёдзи, таинственный помощник Гэндо;
• Бина, Разум Бога, — Кодзо Фуюцки, правая рука Гэндо;
• Хесед, Любовь и Милосердие Бога, — Мисато Кацураги, глава отдела планирования операций NERV;
• Гвура, Могущество и Правосудие Бога, — Рицко Акаги, глава технического отдела NERV;
• Тиферет, Красота и Сострадание Бога, — Юи Икари, жена Гэндо;
• Нецах, Победа и Вечность Бога, — Аска, пилот ЕВЫ-02, Второе Дитя;
• Год, Величие и Сияние Бога, — Рэй, пилот ЕВЫ-00, Первое Дитя;
• Йесод, Основание в Боге, — Синдзи, пилот ЕВЫ-01, Третье Дитя;
• Малхут, Царство Божие, — Адам и все Ангелы, включая Каору Нагису.

По горизонтали три высшие сфиры — это руководство NERV; второй уровень — три женщины и три аспекта женского начала: материнство, учёность, любовь; третий — три ребёнка, каждый — пилот ЕВЫ. По вертикали главный столп — семья Икари; левый и правый столпы, Колонна Суровости и Колонна Милосердия, определяют характер персонажа. Все герои несут в себе качества своей сфиры: Аска стремится к победе, Фуюцки — голый разум, у Рэй имя означает не только «ноль» по-японски, но и «луч» по-английски… По отдельности они ограничены и неполны, но вместе образуют разукомплектованного Бога. Неслучайно девиз NERV — строчка из поэмы Роберта Браунинга «Пиппа проходит»: «Бог в своих небесах — и в порядке мир!»

Франшиза как мультивселенная

На тот момент Хидэаки Анно можно было, казалось, всё. Как он эту возможность использовал — другой вопрос. Снял романтический аниме-сериал «Его и её обстоятельства» (в первых сериях которого есть отсылки к «Еве»), несколько артхаусных фильмов, кино про Годзиллу, поработал актёром озвучки у самого Миядзаки, стал героем пары комиксов (в том числе своей супруги Моёко Анно) и одного аниме (Shirobako).А параллельно со всеми этими важными занятиями продолжал «Евангелион». Ибо есть истории, которые невозможно перестать рассказывать, если уж начал, и ты это делаешь во всех жизнях, всех альтернативных мирах, всех временных потоках. Ибо история — это ритм, а ритм не умирает. Ибо история — это ты. Как про Роджера Желязны говорили, что он, видимо, будет писать «Хроники Амбера» в будущих воплощениях, так и Анно будет творить «Евангелион» без конца: «Я размышлял о том, смогу ли наполнить фильм тем, что чувствую сам. Я знаю, это жестоко, сложно и бессмысленно, — но именно к этому я стремлюсь. И я не знаю, каков будет результат… История во мне ещё не закончена».

Циники скажут: это всё очень благородно, но дело всё-таки в бюджетах и деньгах. Возможно, они правы. Как отмечал генеральный менеджер Gainax Ясухиро Такэда в своих довольно скучных мемуарах, «всё, на чём стояло название „Евангелион“, разлеталось как горячие пирожки». Закономерно, что на обложке американского издания книги Такэды стоит кадр из «Евы», а с корешка на нас глядит Рэй Аянами. Это тоже обманка: «Еве» в книжке посвящены три абзаца ни о чём.«Евангелион» в силу своей популярности не мог не стать франшизой, которая породила огромное количество всего: комиксы, игры, радиопьесы, купальники, одеколоны, трусы, подушки для обнимания, пижамы в виде Пэн-пэна… С другой стороны, «Евангелион» в силу своей сути не мог не стать мультивселенной. Намёки на это есть уже в сериале. Начинается всё с видения Синдзи в двадцать шестой серии, когда он переносится в мир, в котором нет ни боевых роботов, ни планов внутри планов, ни Второго Удара. Синдзи, Рэй и Аска — школьники, Мисато — учительница, Гэндо и Юи — муж и жена, самые обычные люди. Этот возникающий посреди ужаса и отчаяния мир прекрасен просто невыносимо, и очень хочется оказаться в нём вместе с героями. Даже не сразу соображаешь, что этот мир — наш собственный.Отпочковавшаяся от «Евангелиона» игра Girlfriend of Steel и манга Angelic Days рассказывают ровно о таком мире, и это далеко не единственная «школьная» вселенная франшизы. А есть ещё вселенные, где Синдзи — детектив, где ЕВЫ — лошади, где голые Синдзи и Каору сражаются в море LCL (неважно). Есть рекламный клип, в котором Кадзи привозит из Германии не Адама, а супербритву, Гэндо сбривает бороду — и устраивает, извините, Shave Impact (Бритвенный Удар). Есть попытки скрестить «Еву» с помидорами, годзиллами, трансформерами, синкансэнами (скоростными поездами) и катанами. Есть короткометражка, в которой актёры озвучки играют своих персонажей в современном, ничуть не фантастическом Токио, причём в этом мире Синдзи отсутствует.Кстати, за «Евангелион» пыталась браться студия Weta, та самая, что работала над «Властелином колец» и «Кинг-Конгом», — но дальше эскизов с подозрительно взрослыми Рэй и Аской дело, слава японскому богу, не пошло.

Ты (не) закончишь

Многое из этого творилось из любви к деньгам, многое сорвалось в пропасть пародии — но мультивселенная всё-таки получилась. Фанаты насчитывают в ней до 37 параллельных миров, связанных друг с другом. Недаром в манге Campus Apocalypse Каору рассказывает Синдзи о бесконечно ветвящихся мирах, которые складываются в дерево Иггдрасиль. А сам Каору, будучи и человеком, и Ангелом, может переходить из мира в мир — ну или пересылать другим версиям себя свою память. «Ева», как говорил Анно, — история, которая повторяется. Отсюда — упомянутая выше перестройка всего проекта, Rebuild of Evangelion в четырёх фильмах, последний из которых должен выйти в январе. Первые три называются «Ты (не) один», «Ты (не) пройдёшь» и «Ты (не) исправишь», и с ними вышла удивительная история.Сначала Анно планировал всего лишь обновить канон, так что «Ты (не) один» почти не отличается от телесериала — разве что современной анимацией да незначительными сюжетными отклонениями. Действие в нём развивается неспешно, даже Аска не успевает появиться.В «Ты (не) пройдёшь» она наконец добирается до места, как и новая героиня Мари, очередная пилотесса очередной ЕВЫ. Тут сюжет вдруг переходит на галоп и сворачивает в многоуровневую метафизическую бойню со страшенными абсурдно-геометрическими Ангелами и бог знает чем ещё. После такого становится ясно: о старом каноне можно смело забыть.«Ты (не) исправишь» — пока что самая странная часть эпопеи. Начинается она с воскресения Синдзи, который четырнадцать лет пребывал на орбите внутри чёрного тессеракта — в какой-то нечеловеческой форме. Если вы уже ощущаете привкус безумия, приготовьтесь: Анно обрушит на вас его водопады.Третий фильм — о том, что было и что вообще бывает после конца. Ничего хорошего — и ничего понятного. Надо думать, что в финале второго фильма Синдзи всё-таки сбежал, случился Третий Удар, осуществилась комплементация, но почему-то не до конца; Мисато и Рицко воюют с NERV во главе своей организации, WILLE, и плавают-летают на корабле «Вундер»; Мисато угрожает Синдзи смертью, Аска его ненавидит, Гэндо Икари хранит в подземелье гигантскую голову Рэй с пустыми глазницами. Всё это никак не объясняется — и сам Синдзи, медленно сходящий ввиду перечисленного с ума, знать ничего не хочет. (Никогда такого не было — и вот опять.)

Понятно, что «Ева» слетела с рельсов окончательно и несётся теперь незнамо куда — особенно если учесть, сколько лет понадобилось Анно (а также Кадзуе Цурумаки и Кацуити Накаяме, сорежиссёрам четвёртой части), чтобы закончить «Трижды во времени».Само собой, Анно изрядно поиграл и с формой Rebuild’а. Первые три фильма обозначены иероглифами «дзё-ха-кю» — так в музыке гагаку, театрах но, кабуки и дзёрури, чайной церемонии, фехтовании кэндо и иных японских искусствах называются части древнего канона: неспешное начало — стремительное развитие — быстрый конец. Что до четвёртого фильма, он долго жил под вопросительным знаком, а теперь носит на груди значок музыкальной нотации «правая реприза (повторение)» — то есть «повторить с самого начала».Осталось добавить, что в этом году телесериал 1995 года вышел на Netflix в новом дубляже, которым фанаты остались недовольны: и слово NERV звучит не так, и в разговоре Синдзи с Каору убрали намёк на большое светлое чувство, заменив «я тебя люблю» на «ты мне нравишься», и песню Fly Me to the Moon отрезали, видимо, чтобы не платить роялти. Вот они, гримасы капитализма.Но это всё — экономика, средства, а цель у Хидэаки Анно была и остаётся совсем другой. Он рассказывает историю. О чём?

«Я увидел, как в зеркале, мир и себя...»

В финале «Конца Евангелиона» несчастный подросток Синдзи Икари, став (примерно) Богом, оказывается на развилке: продолжать комплементацию или тормозить? Кажется, легче самоубиться и слиться со всеми, чем страдать, однако Синдзи делает выбор в пользу боли — не потому что мазохист, а потому что, если все мы сольёмся в один большой космический дух, исчезнет не только страдание, но и радость.Это очень человеческий, но и очень японский выбор. В Стране восходящего солнца понимают: индивидуальность не бывает сама по себе, она всегда обретается только при посредстве самобытных индивидуальностей других людей. Я — не я, пока не отражаюсь в других людях и не вижу это (искажённое) отражение. У японского философа Эсюна Хамагути есть концепция «кандзин», «человек-между»: мы становимся собой только в контексте других. То есть зависим от них, и для этого у японцев есть особое слово — «амаэ», зависимость от чужой благожелательности. Амаэ всегда причиняет боль.

Грубо говоря, когда поговорить не с кем, говорить и не о чем. Как ни больно Синдзи общаться с себе подобными, он разворачивает комплементацию вспять. Синдзи оказывается на берегу моря рядом с Аской, Ближней, Другой, человеком, от которого зависит и в котором отражается. И сразу начинает ближнего душить — на уровне инстинкта. Страдание возвращается в мир. Аска произносит знаменитые последние слова: «Кимоти варуй» — «

плохо», а по смыслу — «тошно».Собственно, вот. Жизнь есть боль, жизнь есть страдание, жизнь прекрасна, жизнь печальна, и в нагрузку к ней всегда идёт Аскино «тошно». Но выход есть, и не в том, чтобы «умереть, уснуть и видеть сны, быть может», и не в том, чтобы с гиканьем совершить коллективное самоубийство. Он в том, чтобы как-то, ну, справиться. Хотя бы постараться. Унять в себе истеричного дитятю. Протянуть руку. Поговорить. Обнять. А то и полюбить. Только вообразите: полюбить…Стоит ради такого рассказывать «историю о том, как куча закомплексованных придурков выясняет отношения на фоне конца света»? Но ведь это самое точное из всех возможных определений Истории Человечества. Именно куча, именно придурков, именно закомплексованных — и ровно на фоне конца света, личного и всеобщего. И конец света споткнётся только о того, кто решит что-то изменить. Как мальчик Синдзи.Вот почему «Евангелион» будет вечно. Пока мы живы, нам иногда бывает тошно. А что делать? В статье использованы материалы автора, опубликованные в журнале «АнимеГид» в 2005 и 2007 годах.