Что делать, если вы терпите бедствие в космосе

Двадцать седьмого августа, во вторник, близ захолустной планеты, у которой и название-то — случайный набор символов в атласе, в мою ракету угодил камешек размером с булавочную головку. Услышав вой сирены, я бросился к скафандру и, только когда натянул его и захлопнул прозрачный щиток шлема, стал выяснять, где пробоина.Приборы показывали, что воздух выходит из библиотеки, но в этом помещении не было ничего такого, чему вакуум мог бы повредить, поэтому, уже не торопясь, я отыскал баллон «супергермофлекса» и отправился цементировать пробоину.Тут обнаружилась ещё одна проблема. Чтобы не слишком тосковать во время длительных полётов, я всегда стремлюсь оборудовать и обставить свою ракету так, словно это обычный земной дом, — космоса мне и за обшивкой хватает! Так и здесь: из каюты в каюту у меня вели обычные двери, причём створка, отделяющая коридор от библиотеки, открывалась в коридор. И теперь разница давлений впечатала её в косяк. Подёргав ручку и убедившись, что добраться до пробоины не смогу, я, как и всегда в случае непредвиденных затруднений, обратился к «Справочнику астронавта».Справочник утверждал, что в таких случаях следует выпустить воздух из всей ракеты, что уравняет давления с разных сторон двери. Но воздуха мне было жаль. Сколько же его окажется потрачено даром! Я решил выбраться через шлюз и зацементировать дыру снаружи.Я даже не стал закрывать за собой люк — дело-то минутное! Однако тут возникла новая трудность: я не нашёл, за что зацепить страховочный фал. Это была совсем новая ракета, и я на ней ещё не вполне освоился. Справочник в такой ситуации рекомендовал прочитать руководство пользователя, но это было невозможно, так как все семнадцать томов мануала я, естественно, держал в библиотеке, куда теперь не мог попасть. Поэтому я привязал страховочный конец к спинке стула. Многие звездоплаватели используют шлюз в качестве чулана, ведь это помещение редко бывает нужно. И там у меня оказался стул — хороший, деревянный, венский. Я думал, что забыл его взять, и очень об этом жалел, так как стандартная металлическая мебель для космических кораблей вызывает у меня тоску.Добравшись до пробоины, я направил на неё струю герметика и в результате израсходовал его весь (вот она, хвалёная экономичность супергермо флекса!). Дыра оказалась большой; из неё выходил воздух, сдувая клочья пены на мой скафандр. Но когда я отбросил пустой баллон, отверстие было надёжно зацементировано. И хотя к этому времени реактивная струя герметика отбросила меня довольно далеко от обшивки, беспокоиться было не о чем, так как страховочный трос надёжно связывал меня с плавающим на расстоянии вытянутой руки стулом.Я ещё подумал тогда: а почему стул здесь, если я оставлял его в шлюзе? Вероятно, стул не был закреплён. Ракета между тем медленно отдалялась, и я понял, что вернуться на неё будет непросто.Притянув стул, я уселся на него, ибо сидя мне лучше думается, и погрузился в расчёты. Выходило, что проблема должна решиться сама собой. Оставаясь в гравитационном поле ракеты, я не достиг второй космической скорости и, двигаясь по вытянутой эллиптической орбите, должен был совершить виток и пройти перигелий на высоте сорок сантиметров над корпусом. Но, к сожалению, оборот должен был занять восемьсот тысяч лет, а столько я ждать не мог. Воздуха в баллонах скафандра оставалось минут на сорок. Перед выходом я не стал заправлять их и только теперь понял, насколько предусмотрительным было моё решение: заправив баллоны, я лишь даром потратил бы воздух. Его всё равно не хватило бы на восемьсот тысяч лет.К счастью, я догадался снова открыть «Справочник астронавта», в котором содержались рекомендации на любой случай. Так, выпавшим из ракет космоплавателям предлагалось бросать в противоположную от корабля сторону ненужные предметы. Я уже избавился от баллона и теперь мог выбирать между справочником и стулом. И тот, и другой были мне нужны, — но тут я догадался, что стул я не потеряю, он же привязан! Оттолкнувшись от сиденья, я поплыл к ракете и ухватился за антенну. Стул, натянув страховочный фал, рванулся было в бездну, но где ему было со мной справиться.

Сняв скафандр и утерев пот, я направился в библиотеку. Оказалось, что отсек уже заново заполнен воздухом, давление держится, а моё драгоценное собрание не пострадало. Более того, пробоина высосала из помещения всю пыль, и теперь полки и корешки фолиантов сияли чистотой.Чтобы окончательно успокоить нервы, я решил включить двигатель и приготовить себе какую-нибудь еду. Гравитация — небольшая роскошь, в которой я не могу отказать себе во время принятия пищи. Жизнь звездоплавателя полна лишений, но как же приятно пить чай из фарфоровой чашки, а не из силиконовой груши! И делать это сидя на стуле (благо я его спас), а не витая под потолком.Забравшись в пилотское кресло, я привычно толкнул рукоятку тяги от себя... И в этот момент мягкий гул работающей на холостых оборотах турбины прекратился, обычное освещение сменилось тусклым сиянием аварийных ламп и приятный женский голос сообщил, что сработала система аварийной защиты реактора.Я покрылся холодным потом. Ушли в прошлое времена, когда мореходы самостоятельно ремонтировали и даже заново строили скрипучие деревянные парусники после крушений. Современная техника слишком сложна, и починка производится только заменой блоков. Помню, как ещё на предыдущей ракете у меня отказал датчик температуры в духовке кухонной плиты. В результате мне пришлось отдать свой несчастный корабль в членистые лапы жуткой ремонтной машины, которая в пятьдесят секунд растерзала его на три части и вставила на место старой кухонной секции новую, улучшенной модели, да так ловко, что даже шва не было видно! В новой кухне, правда, духовки не оказалось вообще, а была лишь микроволновая печь. Я, конечно, ругался, но мне это нисколько не помогло.В надежде на чудо я нажал кнопку запуска реактора.— Реактор не может быть запущен, — любезно сообщил всё тот же голос. — Корабль потерпел аварию. Безопасность запуска реактора не подтверждена. Работает система автоматической диагностики. Ведётся поиск неисправностей.Раньше системы аварийной защиты не разговаривали. Раньше всё было проще, но теперь автоматика берёт бразды правления в свои руки, заботясь о нашей безопасности. Поняв, что ничего ужасного пока не случилось, я бросился к панели реактора. Там — о, счастье! — одна за другой загорались зелёные лампочки.— Система охлаждения работает нормально. Резервная система охлаждения работает нормально. Датчик нейтронного потока работает нормально...Я почти успокоился, когда последняя из ламп вспыхнула красным.— Система автоматической диагностики... Автоматическая диагностика системы автоматической диагностики систем невозможна. Безопасность запуска реактора не подтверждена. Реактор не может быть включён.— Почему?! — потрясённый таким поворотом событий, я задал вопрос вслух. Электронная девушка оказалась интерактивной и отлично меня поняла.— Система автоматической диагностики неисправна, а следовательно, проверка ею исправности как прочих систем, так и самой себя может вернуть ошибочный результат.Итак, реактор был в порядке (да и что ему сделается от пустяковой разгерметизации?), но кибердевушка рассуждала логично, как и все роботы. Уговоры не действовали, и объяснить ей, что включение реактора сейчас представляет для меня меньшую опасность, чем полёт на неуправляемой ракете, оказалось невозможно. Она прямо заявила, что мои проблемы её не касаются.Сообразив, что можно перейти на ручное управление, я вызвал меню и отыскал соответствующий раздел. Но машина потребовала ввести код. Кода я не знал, и девушка с некоторой, как мне показалось, язвительностью сообщила мне, что так и должно быть. Некомпетентное вмешательство в работу реактора может привести к катастрофе, и только сертифицированные специалисты фирмы-производителя знают код. Это называется «защитой от дурака», сказала она. Я обиделся и в гневе нанёс несколько ударов по панели, после чего меню просто отключилось, а девушка отказалась со мной разговаривать.

Ярость моя не поддавалась описанию. И кто знает, каких бед я мог натворить, нажимая все кнопки без разбору, если бы все мои команды не блокировались автоматикой. Но современная электроника столь совершенна, что давно уже готова полностью взять управление кораблём на себя и лишь из вежливости — этот реверанс человеческой гордыне даже получил название «Четвёртого закона роботехники» — делает вид, будто ей всё ещё требуются указания пилота. Вам приятно думать, будто ваше присутствие в капитанском кресле необходимо, чтобы перехватить управление в случае отказа электроники или же если нестандартная ситуация поставит в тупик автопилот, но на самом деле это давно уже не так. Теперь машина бдительно следит за вами, дабы предотвратить вашу ошибку. Она знает лучше вас не только то, как долететь до цели, но и даже то, куда именно вам нужно попасть. Помню знакомого капитана, который трижды стартовал в сторону Веги, но раз за разом с удивлением обнаруживал прямо по курсу Землю. Оказалось, что он забыл оформить визу. Он-то забыл, а автопилот помнил — и исходил из предположения, что пассажиру следует отправляться не на Вегу, а в консульство Веги.По этой причине я, космопроходец старых взглядов, и заказал себе ракету без электронных мозгов. Изрядно переплатив, между прочим, ибо в серийных моделях они теперь встраиваются в каждую железку. Дело не ограничивается кибер- капитаном, прячущимся под панелями кабины. Кают-компания то досаждает нагоняющими зевоту нравоучениями, то рассказывает анекдоты — как на подбор, бородатые и беззубые, словно Мафусаил на склоне лет. В кухне живёт киберповар, составляющий меню с учётом собственных вкусов — то есть исключительно из блюд, мне ненавистных, — да ещё и отбивающий аппетит болтовнёй о калориях и пользе шпината. Даже в санузел вставляют мозг — спасибо ещё, что молчаливый, зато анализирующий в режиме реального времени результаты моего пищеварения и печатающий неутешительные диагнозы прямо на туалетной бумаге. Ко всему прочему, обилие разумов вызывает у ракеты настоящую шизофрению, и навигатор вместо звёздных карт вдруг начинает печатать игральные, сам с собой играет, сам себе проигрывает ваши деньги и сам же себе зачитывает постановления о запрете азартных игр в космосе.Но, изгнав всех электронных нахлебников, я совершенно забыл про реакторный отсек. О чём теперь горько жалел.В конце концов я несколько успокоился, неожиданно вспомнив древнюю, как мир, истину: от дурака нет защиты. Ход рассуждений истинного, прирождённого дурака недоступен человеку здравомыслящему, и поэтому предугадать действия подобного субъекта и подстелить солому в местах его вероятного падения невозможно. Но пока что электронная девушка оборонялась от меня вполне успешно. Из чего вытекало, что к дуракам я не отношусь.Тогда я ещё подумал: а какой вообще смысл в защите, если против дурака она бесполезна, а человек разумный всегда достоин доверия? Эти соображения я немедленно довёл до сведения автоматической защиты, но ответа не удостоился. Роботесса отказалась прислушаться к гласу рассудка, и volens nolens к нему пришлось прислушиваться мне самому.Рассудок же подсказывал, что дела мои плохи.Я пережил множество аварий. Благополучно, коль скоро пишу об этом, но каких? Помню, как у меня отказали рули и лишь ценой невероятных ухищрений — пришлось буквально разорваться, чтобы затянуть неудачно расположенные гайки! — мне удалось установить новые. До тех пор же, пока поломка не была исправлена, я маневрировал, перетаскивая холодильник от одной переборки к другой. Центр тяжести ракеты смещался относительно вектора тяги двигателя, и коротенький импульс тяги заставлял корабль поворачиваться... Но тогда у меня были с собой запасные рули!Как-то у меня отказывал и реактор, и ракета падала в пылающую корону звезды. Жара была такая, что я менял перегоревшие лампы блока автоматики, сидя в холодильнике — том же самом, который таскал, когда вышли из строя рули... О! Этот заслуженный холодильник не раз спасал мне жизнь. Теперь он, помятый, обожжённый вспышками звёзд и даже слегка погрызенный инопланетными чудовищами, занимает почётное место в музее моего имени... Но тогда, помимо холодильника и запасных ламп, у меня хотя бы имелась электрическая схема автоматики реактора. Многотомный же мануал к этой ракете никаких схем не содержал вообще. Ныне даже производители толком не знают, как устроено то, что они производят, — до такой степени всё усложнилось!На этот раз устранить неполадку я не мог. Неуправляемая ракета неслась в космической пустоте, из средства передвижения превратившись в место моего заточения. Тем не менее мужество, богатейший опыт, несравненная изобретательность и верный справочник были со мной. К тому же впереди по курсу маячила какая-то планета, сблизившись с которой, я мог надеяться на помощь.Главное — воздух, чтобы дождаться спасения, — у меня было. Ракета моя относилась к классу «Эко-2» (других-то теперь и не делают), и кислород в ней регенерировался посредством бака с хлореллой, освещаемого кварцевыми лампами. Туда же отправлялись и все отходы, превращаясь в итоге в маслянистые ярко-зелёные бруски сублимированной водоросли. К устройству прилагалась богато иллюстрированная поваренная книга со ста пятьюдесятью рецептами блюд из несъедобной зелёной слякоти, а также несколько пузатых банок с пищевыми добавками, якобы делающими смерть на диете из хлореллы не такой мучительной.Но, заглянув в эко-отсек, я сразу понял, что ситуация хуже, нежели я полагал. Времени у меня было мало, ибо кварцевые лампы над ванной с водорослью не горели. Оставалась, конечно же, ещё и резервная, химическая система регенерации со сменными литиевыми картриджами. Но привычное незаметное шипение кондиционеров тоже прекратилось. Воздух не прокачивался через систему очистки.Впрочем, чему удивляться, если реактор стоял? Питание бортовых систем осуществлялось сейчас лишь за счёт автоматически раскрывшегося веера солнечных батарей. Но всю энергию сверхсложная, а значит, и сверхпрожорливая электроника оставляла себе.Прошли времена, когда роботы, следуя Первому закону роботехники, жертвовали собой. Теперь они стали умнее и поголовно толкуют этот закон в свою пользу. Лишь сохранив работоспособность, они могут уследить, чтобы человеку не был причинён вред...Девушка за панелью реактора немедленно подтвердила мою догадку, присовокупив, что будет охранять меня от реактора, даже если на всём корабле придётся погасить аварийные лампы.

Потеря связи

Корабль, впрочем, был достаточно велик, и удушье мне пока не грозило. Неизвестная планета быстро приближалась, но что в этом толку, если я просто пролечу мимо?Положение казалось мне всё более угрожающим. На странице «Необходима срочная помощь» Справочник астронавта настоятельно рекомендовал передавать сигнал SOS. Но как немедленно выяснилось, звать на помощь я тоже не мог. Радиостанция была обесточена!— Мне нужна связь! — закричал я. — Аварийная защита, приказываю тебе дать ток! Второй закон роботехники обязывает тебя подчиниться!— Можете называть меня просто Азой, — позволила девушка. — А Второй закон не касается указаний, могущих причинить вред вам либо другим людям, да и просто неразумных приказов — мало ли что вы можете потребовать сгоряча. Сначала скажите, для чего вы намерены использовать радиостанцию.— Я хочу передать SOS!— Это неразумно, — немедленно заключила Аза. — И противоречит Первому закону. Посылать сигнал бедствия допустимо лишь в случае аварии. Ваша же ракета исправна, ибо аварию я предотвратила. Забивая эфир ложными вызовами, вы будете препятствовать спасению тех, кто нуждается в помощи.— Но помощь сейчас нужна мне! Скоро я задохнусь! Включи хотя бы регенерацию! Первый закон...— Мало энергии, — отрезала машина. — Я не могу отвести от вас все угрозы и вынуждена сосредоточиться на главной — реакторе. Но не думайте, что я бесчувственное железо и что мне безразлична ваша судьба. — Вентиляторы за панелью с надрывом загудели, и лампы в рубке померкли. — Я сейчас очень, очень переживаю. И даже заплакала бы, если б могла.— Ты не можешь...Я осёкся. В принципе, Аза могла всё. В отчаянии я листал спасительный справочник. И на странице «Отказ оборудования» узнал, что в таких случаях рекомендуется обратиться в сервисную службу. Предложение казалось особенно разумным, принимая во внимание, что ракета находилась на гарантии и мне бы это ничего не стоило. Но что толку...— Ты не можешь... — и тут меня озарило. — Ты не можешь отказаться от техобслуживания! Включай радиостанцию. Я хочу вызвать мастера... для тебя!Вентиляторы, остудившие бурю киберэмоций и уже было поутихшие, вновь встревожено загудели.— Я исправна! — упёрлась Аза. — Помощь мне не нужна, а Первый закон...— Как ты можешь это утверждать? Ведь если ошибка в тебе, то ошибочны могут быть и твои суждения о собственной безошибочности! Автоматическая диагностика системы автоматической диагностики систем невозможна, как ты помнишь...Вентиляторы за панелью уже выли, и я даже начал надеяться, что роботессу сейчас хватит удар — то есть сработают предохранители... Но Аза оказалась компьютером молодым и здоровым.Спустя пару минут платы подостыли. Из динамиков послышалось фырканье, и — о чудо! — радиостанция ожила!

Падение на планету

Пока я препирался с Защитой, до планеты уже стало рукой подать. Однако я сомневался, что производитель — «Астрошип» — имеет отделения в таком захолустье. Вращающийся за иллюминатором шар выглядел совсем диким: не мерцали внизу огни городов и даже не шла, как это обычно делается в цивилизованных мирах, по экватору надпись «Добро пожаловать!».Тем не менее, на удачу я набрал номер, и, представьте себе, мне почти сразу ответили!Не успел я оглянуться, как к моей ракете подвалил взлетевший с планеты крошечный кораблик — старенький, чуть ли не гребной, зато ярко раскрашенный в цвета «Астрошипа». Отворив двери шлюза, я впустил на борт ремонтную бригаду, состоящую, как оказалось, из трёх пингвинов — каждый с потухшей сигаретой в углу клюва, в засаленных синих кепках и с вместительными пластиковыми чемоданчиками. Ракета их была слишком мала, чтобы вместить новый реакторный отсек для моего корабля, и это меня немного беспокоило. Но пингвины заявили, что замена и не требуется, ибо произошёл всего лишь программный сбой и проблема будет устранена одним нажатием крошечной кнопки перезагрузки, затерянной где-то на задворках моего пульта.К своему стыду, о назначении этой кнопки я ничего не знал, но тут же выяснилось, что стыдиться мне было нечего. По небрежности сотрудников фирмы описание приборной панели не вошло в мой семнадцатитомный мануал, угодив в тридцать первый том сташестнадцатитомного приложения «Список ненужных функций». Как и большинство новейших кораблей, моя ракета умела качать люльку, сочинять военные марши, производить бурение на нефть, предсказывать (без гарантий) результаты матчей по усианскому футболу и много чего ещё. Но поскольку ознакомление с полным перечнем опций заведомо требовало времени, превышающего срок эксплуатации судна, покупателям это приложение просто не выдавали. Ремонтники извинились.Между тем нажатие на кнопку перезагрузки ничего не дало. Система снова затребовала код. Старший пингвин извлёк из чемоданчика покрытый печатями листок бумаги и не без торжественности, сверяясь с документом, ввёл несколько цифр. Я даже не был удивлён, когда машина объявила, что сертификат просрочен. Чего ещё ожидать в такой глухомани? Пингвин, впрочем, заспорил, указывая на отметку о продлении, но электронная девушка отрезала, что ей лучше знать.На любой из цивилизованных планет такой поворот событий привёл бы служащих в растерянность, но пингвины — сильные духом жители сурового мира — ещё не привыкли уступать произволу инструкций и покорно мириться с диктатом машин. Они лишь решительным движением перебросили окурки на другую сторону клювов, поправили кепки и взялись за проблему всерьёз. Ведь перезагрузку системы можно было вызвать, отключив питание!Кнопки на такой случай предусмотрено не было, и ремонтники, развернув огромную — во всю рубку — схему, принялись искать на ней нужный силовой кабель. Но как только удовлетворённое кряканье возвестило об успехе и рабочие вытащили отвёртки, панель реактора ожила сама собой, зажужжала турбина, вспыхнули лампы...— Вот. Как-то так! — только и успел произнести главный пингвин, явно намереваясь объявить ликвидацию неисправности собственной заслугой, но тут гудение турбины перешло в пронзительный вой, двигатель включился, и перегрузка размазала нас по переборкам.— Отключение аварийной защиты — стандартная тактика террористов, — сообщил мелодичный голос. — «Чрезвычайное уложение о предотвращении» даёт мне право препятствовать этому любым способом.То включая, то выключая тягу, аварийная защита раз за разом впечатывала нас в стены. Я и не представлял, что моя ракета способна на такие ускорения!— Глупая программа, как ты добралась до двигателя?!— «Чрезвычайное уложение» позволяет мне внедряться в любые системы.— Дура железная, ты нас угробишь!— «Чрезвычайное уложение» отменяет Первый закон роботехники.— Умерь пыл! Ты взорвёшь реактор! — закричал я, видя, что лампочки на панели уже наливаются красным. Стремясь приложить нас посильнее, компьютер обходился с силовой установкой так, как мне бы ни за что не позволил.— «Чрезвычайное уложение» отменяет правила эксплуатации! — отвечала машина, но пыл всё-таки умерила. Вероятно, решив, что с нас достаточно, электронное чудовище прекратило трясти ракету.С большим трудом, кряхтя и стеная, я достал из кармана свой «Справочник», но там — в разделе «Бунт роботов» — говорилось, что противника следует обескуражить бездействием, а потом убить перегрузками. Способ преподносился как универсальный, но мне показалось, что он неприменим в нашем конкретном случае. Добравшись же до пилотского кресла, я понял, что главная беда впереди.Ракета моя плавно вращалась в пустоте ещё с момента столкновения с метеоритом, компьютер же играл тягой, не обращая внимания, куда смотрят сопла. И теперь корабль нёсся прямо на планету. Рули действовали, да что толку? Слабенькие тангенциальные двигатели могли лишь поворачивать ракету вокруг её центра тяжести. И даром я взывал к искусственному интеллекту аварийной защиты, требуя вернуть управление тягой в мои руки. Она лишь ответила, что переговоры с террористами не ведёт.Не слишком помог делу и «Справочник астронавта», в разделе «Неуправляемое падение на планету» советовавший включить автопилот. Нажатие клавиши, правда, вызвало к жизни голограмму седовласого ветерана с суровым прищуром глаз и твёрдыми, словно карбид вольфрама, скулами. Но, едва бросив взор на несущиеся навстречу облака, электронный призрак взвыл: «Остановите, я выйду!» — и сгинул, предоставив мне совершать посадку самостоятельно.Я взялся за штурвал, пристегнулся к креслу («Справочник» настоятельно рекомендует поступать таким образом при аварийной посадке) и... До сих пор краска стыда заливает мои щёки при воспоминании о сорвавшихся с моего языка словах! Содержание своей речи я не рискну передать даже намёком и сам никогда бы не подал руки негодяю, обратившемуся в подобных выражениях к женщине, пусть даже виртуальной. Но, собственно говоря, я и так никогда не подаю руки сам себе, а значит, упрекнуть мне себя не в чем.Техника шагнула далеко вперёд! Так ли давно неспособность роботов понимать простейшие иносказания была предметом досужих шуток? Теперь же, как я и надеялся, система без труда улавливала смысл самых тёмных, запутанных выражений — местами я и сам-то не очень представлял, что имею в виду, — и реагировала на мои оскорбления яростными рывками. Мне же оставалось лишь разворачивать ракету так, чтобы импульсы уменьшали скорость падения. Но о вертикальной посадке в таком режиме не было и речи! Я мог лишь надеяться, что подо мной окажется океан, на который корабль сможет сесть, словно на бесконечную посадочную полосу.Увы, когда кипящие облака расступились, подо мной открылись горы, твёрдые, как скулы автопилота. Ракета тряслась, попадая в воздушные ямы. В отчаянии открыл я свой верный «Справочник» на странице «Перспектива неминуемой гибели». Издание рекомендовало паниковать. И я хотелуж последовать этому совету, когда один из пингвинов сложным рикошетом от двух стен и венского стула устремился к панели реактора. Аварийная защита включила двигатель, отшвырнула пингвина, и ракета снова скакнула в облака.Но в тот раз мне повезло. Внизу оказалось море.

Вне всякого сомнения, моё удачное приводнение на гиперзвуковой скорости стало беспримерным подвигом пилотирования. Но рассказывать о нём я не буду — во-первых, из скромности, а во-вторых, потому что совершенно его не помню.Могу лишь добавить, что после посадки меня сразу арестовали, предъявив обвинения в терроризме, нарушении правил космического движения, растлении несовершеннолетних и ещё в чём-то по мелочи — кажется, я задавил много рыб при посадке.Проклятая программа записала все мои фразы, а потом донесла на меня, предоставив документы, подтверждающие, что ей всего семь недель от роду. Можете себе представить, как чудовищно звучали некоторые мои реплики и какую глубокую моральную травму нанёс я юной электронной душе? Присяжные содрогались и плакали, а пингвины-ремонтники, все как один, свидетельствовали против меня.Со слов адвоката, впрочем, мне грозило всего лишь пожизненное с пытками. А если повезёт с судьёй, то и без. И я уж думал, что легко отделаюсь. Но судья оказался не в духе и приговорил меня немедля убраться из мира пингвинов на той самой ракете и с прежним компьютером. Naviget, haec summa es. «Пусть плывёт, в этом — всё».Вернувшись в свою ракету, я открыл справочник на странице «Безысходность», где...