«И мы с ним в море поплывём»: признаёмся в любви к Владиславу Крапивину

Недавно мы попросили вас рассказать о любимом произведении фантаста Владислава Крапивина для большого материала ко дню рождения писателя. Сегодня, 14 октября, ему могло бы исполниться 82 года. Получилась большая подборка впечатлений, личных историй и воспоминаний из детства. Читайте и дополняйте в комментариях! (Ссылки спрятаны в заголовки.)

Ирина Шаповалова

Мое знакомство с книгами Крапивина началось с «Заставы на Якорном поле», которую публиковали по кусочкам в журнале Пионер. Ух, это было потрясающе! Звезда-Яшка, бессмертный и почти всемогущий друг-телепат, который умещается в осколке кристалла — это ли не мечта всех одиноких и непонятых? Потерявший маму мальчик, живущий в мире будущего и катающийся на супертехнологичном метро. Загадка и надежда, голос мамы и параллельный мир, в котором становится возможным самое главное... Это был совершенно новый для меня сюжет, задевающий до глубины души. Будто мои сны, которые я толком не могла вспомнить и рассказать, вдруг кто-то описал в книге. Кто-то, кто очень похож на меня. Кто-то, кто понимает. После прочтения Якорного поля я стала завсегдатайкой библиотек. Уж не знаю, как так вышло, что книг Крапивина не было у нас дома, дефицитом они были, наверное. Вот и брала в библиотеках все, до чего удавалось добраться. Совершенно потрясла меня Голубятня на желтой поляне. Волшебство и наука переходов между мирами, где все взаимосвязано. Страшные те, кто велят — архетипично пугающая злая сила, против которой все-таки можно бороться и побеждать. Дружба и вера. Мрак и безысходность, неминуемое взросление — а с ним обретение сил. И огарок свечи, который все равно зажигается во мраке. Конечно, весь цикл о Великом Кристалле долгое время был моим любимым. Про вечность. Но книг из этого цикла было намного меньше, чем мне бы хотелось, поэтому я читала и все остальные книги Крапивина, которые мне попадались. Сейчас моя любимая книга у Крапивина — это Трое с площади Карронад. Невероятная история обретения дружбы. С одной стороны, есть свои минусы в том, что распознавать, что такое дружба, я училась по книгам Крапивина. Планка слишком высока. Не так часто встречается в жизни такая дружба. Чтобы цепь и вот это вот все, ну вы понимаете. А с другой... а с другой — этот подход не позволяет подпустить к себе случайных людей. И в конечном итоге это к лучшему. А еще — Город. Когда я читала книгу, я не задумывалась, был ли прототип у Города, слишком была увлечена сюжетом и отношениями героев. Так вышло, что моей первой самостоятельной поездкой, когда я повзрослела, стала поездка в Севастополь. Представляете? Случайно. Так получилось. И вдруг в Севастополе я поняла, что мне это все знакомо. Храм на горе. Бухта, через которую нужно плавать на катере. Памятник затопленным кораблям... Белые развалины древнего города... Я оказалась в том самом Городе. Так бывает. Я знаю, что еще много раз буду перечитывать все книги Владислава Петровича. И каждый раз находить в них что-то новое, что поддержит, наведет на мысль, подарит мудрость. Верю, что его миры существуют на самом деле где-то в бесконечности множественных Вселенных. И надеюсь, что он снова там. Спасибо за все, Командор.

Евгений Степанов

80 год, мне на день рождения подарили две книжки — сборник братьев Крапивиных «Братья Вершинины, старший и младший», и повесть Владислава Крапивина «Колыбельная для брата». Читая «Алые перья стрел», не мог отделаться от ощущения, что читаю про хорошо знакомые места. Это усилилось, когда во второй повести — про Лёшку Вершинина — прочитал, что он дома легко переплывал Туру. Позднее я узнал, что Крапивин родом из Тюмени... Начало 2000-х. В ныне покойном журнале «Если» печатают эссе Крапивина о городе его детства: сад имени Ильича, библиотека в Спасской церкви напротив этого сада, старая водонапорная Башня неподалёку... Поэма о городе детства, хоть и в прозе... Мой Крапивин — это поэт старой, довоенной Тюмени.

Елизавета Лященко

Крапивин для меня — русский Брэдбери. До сих пор на полке стоит сборник «Летящие сказки», зачитанный на сто раз. «Ковёр-самолёт», «Тополиная рубашка», «Лётчик для особых поручений», «Возвращение клипера Кречет» — это повести, подарившие мне лето, такое яркое, каким оно только может быть в детстве. Все вот эти шутки про «бить палкой крапиву» — без Крапивина я и не узнала бы, пожалуй, в своё время, что с такими вещами лето становится ещё веселее и ещё счастливее. Бесконечно благодарна за это (и многое другое, но за это сильнее всего). Всё ещё согревает холодными вечерами не хуже вина из одуванчиков. А ещё особняком — «Дети синего фламинго». Эта повесть разбила мне когда-то (ещё в детстве) сердце; а сейчас, во взрослом возрасте, осознаю, что это была, по сути, моя первая антиутопия.

Оскар Уайльд

Я из того поколения детей, что умели мечтать! В детстве я всегда хотел стать пиратом и бороздить просторы морей на парусном фрегате, ловить брызги волн на лице и ощущать вкус соли на губах! Именно о таких простых советских детях всегда писал Владислав Крапивин. Его книги всегда были честными и интересными. Они учили нас добру, быть честными, всегда наполняли каким то чувством оптимизма и верой в то, что в итоге все будет хорошо! Его книги, несмотря на фантастические сюжеты, учили нас главному: бороться за справедливость и всегда уметь побеждать зло! Наверное, получив его в детстве из таких замечательных книг, где то в душе несешь его всю жизнь. И крапивиснкие герои с первого своего появления становятся твоими друзьями навсегда! Любимыми книгами у него были «Летчик для особых поручений» и «Возвращение клипера «Кречет». Помню, как в 11-летнем возрасте аккуратно расспросив родителей, где находится в Тюмени улица Герцена, сам тайком отправился искать тот дом, где обитал домовенок Суседка из «Тополиной рубашки». А еще раньше были безуспешные попытки найти на географической карте в районе Черного моря город Ветрогорск. Творения Крапивина всегда были настолько захватывающими, что хотелось оказаться на месте героев и пережить вместе с ними их удивительные приключения!

Полина Никишина

Первая книга, которая попала мне в руки, мне ужасно не понравилась. Я была нежной девочкой, и слово «свинья» по отношению к человеку показалось мне чрезмерным. Потом в доме закончились книги, и родители отвели меня в библиотеку. Там мне попалась история про мальчика со странным сердцем, цветущим иван-чаем и настоящим чудом. Так и понеслось. На день рождения отец притащил целую коробку книг автора, которые я читала подряд. Некоторые раз за разом: «Полосатый жираф Алик», «Бабушкин внук и его братья». Кристалл навсегда остался внутри.

Юлия Леготина

Мне было десять, и мы с сестрой каждую неделю ходили в библиотеку. Не знаю, кто додумался поставить «Гусей» (недетское и, в общем-то, тяжёлое произведение) на полку «Для младших школьников», но для нас это стало началом. Второй книжкой было «Якорное поле», а потом потянулись все остальные повести о Великом Кристалле. Нефантастические романы и повести нашлись у бабушек в шкафах, а потом была серия Эксмо, такая, с синими корешками, которую мы начали собирать. Годам к четырнадцати собрали почти все — даже эссе и наброски. Но любимым все равно остался цикл про Великий Кристалл.

Ксения Клещенко

Трилогия Паруса Эспады, особенно книга Мальчик со шпагой — наверное, та самая, что сделала меня мной, человеком с обостренным чувством справедливости, честным, готовым бороться за правду и справедливость до конца, всегда готовым прийти на помощь другим. Спасибо за лучшее во мне, Командор 😭😭😭

Михаил Ожегов

Великий Кристалл Вселенной стремится к совершенству, переливаются разнообразием жизни его грани, разноцветные шарики шлют импульсы, чтобы приблизить наступление Вселенской Гармонии. Но разве может быть гармония без объединения? И вот опоясывает Великий Кристалл Дорога, у которой нет ни начала ни конца, даёт возможность встретится друзьям, любимым, даёт возможность узнать друг друга и подружиться новым людям. Иногда — шанс на воскрешение. А порой — становится страшным наказанием. Дорога, которая никуда не ведёт — не нужна. Потому Кристалл и Дорога неразделимы. Точно также неразделимы два цикла повестей Владислава Петровича: «В глубине Великого Кристалла» и «Сказки и были Безлюдных Пространств». Я не могу разделить и выделить какой-то из этих двух циклов. Тем более, что спаяны они со многими другими произведениями Владислава Петровича. И сами становятся своеобразной дорогой в детство старшего поколения. Позволяют лучше понять, чем жили, как дружили наши отцы и деды.

Мария Иконникова

Наверное, первой книгой была «Тополиная рубашка». Понравилась атмосферой такой странной, эфемерной сказки, вроде бы достаточно простой и даже примитивной, но отчего-то очень трогательной. Самая же любимая — однозначно, «Голубятня на жёлтой поляне». Так сказать, предтеча «Великого кристалла», несколько параллельных миров, связанных в единую историю с Теми, что велят; загадочным Поездом и мальчишками-ветерками. Но нельзя выделить что-то одно из множества потрясающих книг командора. Я плакала вместе с Ёжики, ищущим маму; наблюдала за растущей моделью вселенной вместе с мадам Валентиной; хотела убить ублюдка Полоза; и надеялась, что лето так и не закончится.

Сергей Князев

Честно говоря, в детстве и по большей части в подростковом возрасте Крапивин по большей части прошел мимо меня — помню, что брал в библиотеке «Летящие сказки», но читал как-то невнимательно, что для меня вообще редкость. Зато позже погрузился в первые два романа серии «В глубине Великого Кристалла» и до сих пор их вспоминаю. Тем более что второй из этих романов, «Гуси-гуси, га-га-га» — полноценная антиутопия, которая великолепно бы подошла для сериала, и жаль, что никто не торопится ее экранизировать. А потом, уже даже не в юности, а в зрелости, был белый трехтомник, отдельно — «Та сторона, где ветер» и те же самые «Летящие сказки», бережно переизданные издательством Вадима Мещерякова: запомнившийся с отрочества «Летчик для особых поручений» и в зрелости читается как чудесное романтическое произведение. Крапивин — один из тех формально детских писателей, всю прелесть которых понимаешь уже во взрослом возрасте.

Мария Гринберг

Долгое время я вспоминала прочитанную в школе книгу о мальчике, который ждал отца, который когда-нибудь вернётся с войны и даже вызвал на дуэль маминого ухажёра. Очень мне она понравилась тогда! Но я не могла вспомнить книгу, только стих этого мальчика:А я всё жду, что он вернётся, И постучит тихонько в дом, Он мне и маме улыбнется И мы с ним в море поплывём.Потом в интернете нашла и автора, и название повести. В. Крапивин, «Сказки Севки Глущенко»!

Ирина Зайцева

В журнале «Пионер» за 1991 год, кажется, наткнулась на часть повести «Застава на якорном поле». Середина, без начала и конца. И все, мой мир перевернулся навсегда. Нашла все номера, прочитала. Потом были Голубятня, Острова и капитаны и все, что могла найти. Читаю до сих пор. Считаю его главным писателем в моей жизни. Спасибо, Командор.