Маленький Кир не услышал, как мама вышла из каюты. Когда он проснулся, то обнаружил, что остался один. В тишине робко поскрипывали мачты, в распахнутое окно влетал свежий солёный ветерок, на пол каюты ложился тусклый предрассветный звёздный свет.
Кир встал, обулся. Дверь не была заперта, так что он вышел и отправился по исхоженному маршруту до палубы. За время путешествия он успел привыкнуть к жизни на корабле и теперь даже не хотел, чтобы оно заканчивалось. Мама говорила, что на новых землях, куда они плывут к кому-то в гости, будут миллионы цветных ракушек и много-много золотого песка, и вначале он ждал именно этого, но просто плыть на корабле оказалось гораздо интереснее.
По пути ему никто не встретился. Волшебник Морис, который охранял Кира с самого рождения, куда-то запропастился еще вчера — в ответ на расспросы малыша мама только отводила глаза.
Все были на палубе. Члены команды стояли группками по двое-трое. Кто-то шептался, кто-то молчал. Кто-то напряженно вглядывался в рассветную линию горизонта, кто-то — в ровную матовую поверхность моря.
Кир повертел головой. Мама стояла рядом с капитаном, Морис сидел у них за спиной на низенькой скамейке. Голова мага была низко опущена — подбородок едва ли не протыкал грудь — и чуть качалась из стороны в сторону в такт движению корабля. На Кира никто не обращал внимания. Он к такому не привык — ему с рождения выказывали гораздо больше внимания, чем любому другому ребёнку. Встречные люди просто не осмеливались игнорировать принца и почти всегда низко кланялись или кивали, но никогда не отворачивались, да еще вот так — будто смотреть на Кира им больно и неприятно.
— Да никто вам не скажет точно, — втолковывал капитан королеве. — Мы даже не знаем, когда пересекли границу его владений, и тем более не знаем, когда выйдем. Может, мы уже в свободной части океана, но, пока не рассветёт…
Королева прервала капитана, завидев сына.
— Морис, займите его, — только и обронила она. Маг дернулся, поднял голову и тяжёлым взглядом обвел палубу. Вначале он не заметил Кира, потом его глаза метнулись обратно к фигурке мальчика, задержались на ней. В конце концов Морис тоже отвернулся. Он поднялся и стал смотреть на линию заката, будто хотел вернуться туда и остаться там навсегда.
— Морис!
— Я вам не нянька, ваше величество, — буркнул он, не поворачиваясь. Ноздри королевы раздулись, она чуть покраснела.
Капитан молчал. Он избегал смотреть на Кира, хотя всегда ему дружелюбно улыбался и был не прочь рассказать одну или две увлекательных истории. Киру стало страшно, он подбежал к Морису. От мага пахло чем-то кислым. Запах был малышу знаком, он ассоциировался с весельем и подарками.
Морис, как-то по-своему почувствовав приближение подопечного, не глядя, положил ему руку на плечи, коротко прижал к бедру, а потом, поколебавшись, подхватил и усадил перед собой на высокий борт. Королева вскрикнула. Головы почти всех, кто присутствовал на палубе, дернулись в её сторону, взгляды нескольких десятков людей скрестились на Кире. Он спрятался за Морисом, уткнулся ему в грудь и смущенно засопел.
— Что-нибудь рассказать, ваше высочество? — голос Мориса был светским, каким он говорил во дворце или в присутствии дам. Кир кивнул и с надеждой поднял голову на взрослого друга. Тот смотрел не на него, а вдаль.
— В давней древности был такой маг, Аурелис. Великий ученый. Он заложил основы всего того, что мы называем современной магией. Он был талантливым математиком, физиком и лингвистом. Он чувствовал, почему магия работает так, а не иначе, но хотел понять, осознать, а потому копал всё глубже, всё дальше. Его перу принадлежат самые мощные заклинания, и в том числе заклинание телепортации, — на последнем слове его голос иссох. Морису пришлось немного помолчать и несколько раз сглотнуть, перед тем как продолжить. — Так вот. Телепортацию он исследовал дольше всего. Его расчёты говорили, что законы магии не позволяют телепортировать никого, кроме самого мага…
— Я помню! — выпалил Кир, уловивший наконец что-то знакомое. Почему Морис не берёт его с собой в дальние путешествия, он спросил сразу же, как только получил от мага первый экзотический подарок — гигантскую морскую раковину. Выпытав, откуда она взялась, Кир загорелся идеей самому посмотреть на море и буквально висел на мантии у мага, прося, требуя, умоляя взять его с собой. Морису пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы объяснить, почему он этого сделать не может. Как раз тогда он говорил про мага, который экспериментировал с телепортацией. — Ты рассказывал!
Голос Кира зазвенел в тишине, и некоторые снова дернулись на резкий звук. Королева хотела шагнуть к сыну, но передумала. Закусив губу, она стала слушать.
— Рассказывал, — не стал отрицать Морис. Он наконец посмотрел на подопечного, с одобрением и даже будто бы польщенный. — Тогда, может, ваше высочество сами расскажут, что было дальше?
Малыш замотал головой и снова уткнулся магу в грудь. Тот похлопал его по спине.
— Хорошо. Расчёты и печальный опыт других людей говорили о том, что телепортировать кого-то или что-то, кроме себя, чрезвычайно опасно и почти невозможно. Но великий маг не хотел с этим мириться. Он бился над ограничением десятки лет и, казалось, наконец нашел причину, а с ней — возможное решение. Аурелис разработал сложный ритуал, подготовил все необходимое. Он хотел переместиться на два шага вперёд с любимой собачкой на руках. Он был уверен в успехе. Всего два шага…
Волна громкого шепота прокатилась по палубе, и Морис, прижав к себе Кира, резко обернулся. Рассветная линия будто бы ещё сильнее потемнела. Восходящее солнце выкрасило подбрюшья облаков в медно-красный, отчего кучерявые верхушки потяжелели и приняли угрожающе мрачный вид.
— Кровавый… красный рассвет… не успели… — доносилось до Кира с ветром. Королева подошла к сыну и взяла его на руки, отмахнувшись от Мориса.
— Отправляйся домой, — бросила она и повернулась к магу спиной. — Скажешь, что мы… чтобы нас не ждали.
Маг стоял, беспомощно свесив руки. Он смотрел на Кира так, словно от того исходил яркий свет — слепящий, выжигающий глаза. Но он смотрел.
— Ваше величество… может, я всё-таки…
Королева развернулась так, что взметнувшийся от тяжелых юбок ветер распахнул куртку на капитане, стоящем в нескольких шагах.
— Если есть хотя бы один шанс на миллион… — начала она, но её голос сорвался и вышел на тонкий писк. Она прокашлялась, выпрямилась. Она сжимала Кира так сильно, что ему уже было немного больно. — Выжившие есть всегда, их находят… И если есть хотя бы один шанс, я не отберу его у сына. Держи свои… убийственные артефакты подальше от него, Морис. И… убирайся отсюда. Пошёл вон.
Она сказала это с ненавистью и горечью. Отвернувшись, подошла к капитану, поставила Кира на ноги и присела перед ним.
— Я люблю тебя, — выговорила она с трудом и крепко обняла Кира. Кир, сбитый с толку, хотел обнять её в ответ, но не успел — мама уже отстранилась. — Держись рядом с капитаном, хорошо? Он сделает всё, чтобы… В общем, он сделает всё. Если потеряешь из виду капитана, держись сам — за что угодно.
Она встала рядом, потом, спохватившись, снова присела.
— Давай снимем эти сапожки, милый. Они будут только мешать.
Палуба была сухой, холодной и мерно раскачивалась под босыми ножками.
Королева дёргаными движениями принялась снимать с себя тяжёлое платье. Капитан взял Кира за руку.
— Плавать умеешь? — спросил он хрипло.
— Да, — прошептал маленький принц.
— Молодец. Жаль, что первое твое путешествие… кхм, да. Если повезёт, у тебя в жизни будет ещё много путешествий. Приятных. Если повезёт, кхм.
Все стояли лицом к рассвету. Первые лучи солнца раззолотили неровную поверхность моря. Откуда-то появились волны, и они сталкивались друг с другом, как неловкие танцоры, не удосужившиеся заранее договориться о движениях, разбивались друг о друга. Некоторые налетали с такой силой, что начинали увиваться и вихриться, образуя водовороты, всё больше, всё глубже.
Кир смотрел на происходящее заворожённо, с жадным детским любопытством, пока не услышал сзади короткий чмок телепортации. Пока не вздрогнула палуба — так, что все на секунду присели, а короткий разноголосый вопль взлетел к небесам. Пока море не завибрировало от гулкого рокочущего звука, который отдавался где-то глубоко в груди. Принц посмотрел на маму, бледную, встрёпанную, в одной тонкой нижней рубашке. Она выпрямилась и, сжимая руку сына ледяными пальцами, смотрела вперед, на восходящее кровавое солнце.
Кто-то закричал.
