Читаем книгу «Норман» Камеля Бенауда

Норман хотел бы уметь телепортироваться, как его любимый супергерой Кварк. Или передавать мысли на расстояние, как его лучшая подруга Агата. Или проходить сквозь стены, как папа. Ну в крайнем случае, потеть вонючим зеленым клеем, как тот бедолага, про которого рассказывала бабушка. Но тринадцатилетний Норман Невиль — единственный в мире человек без суперспособностей.А впереди обязательное тестирование на суперсилу, ведь главный школьный предмет — это силоведение, где учат использовать свои сверхъестественные таланты. И если суперкомпьютер сообщит, что у Нормана нет никаких способностей, — не видать ему спокойной жизни: увезут в какую-нибудь лабораторию и будут изучать как невиданный феномен. Друзья Нормана, Агата, Франк и Жибриль, придумывают, как помочь ему скрыть свою тайну от учителей и родителей — но, кажется, они перестарались...

3. Профессор Зэд

Б ыло очень легко объяснить родителям, что мне стало плохо из-за повышенной тревожности.Однажды я упал в обморок прямо на линейке первого сентября, а впервые посмотрев «Бэмби», был просто в ужасе (правда, мне было всего семь лет), поэтому папа с мамой знали, что я не самый хладнокровный мальчик на свете. Я позвонил каждому из них, чтобы успокоить и убедить, что не надо ради меня отпрашиваться с работы. Отец разговаривал сухо, но воздержался от комментариев. Не осмелившись вернуться в школу за велосипедом, я угрюмо шел домой пешком.Я думал о записке, которую нашел в своем блокноте, о тесте, который всё равно придется сдать, и о том, что даже самая ничтожная суперсила для меня — только мечта. После каникул начнутся занятия по силоведению. На этих уроках мы не только можем использовать свои суперспособности в пределах школы, но и должны их развивать. Я горько спрашивал себя: как можно научиться контролировать суперсилу, которой нет?«Нашел о чём беспокоиться! — подумал я. — Тут вся жизнь летит под откос, а я волнуюсь о каких-то уроках…»На улицах было пусто. Все еще на работе или в школе. Эта пустота напомнила мне, что я тоже должен быть среди одноклассников в шумной столовой, а не здесь. В конце улицы уже виднелся мой дом с зелеными ставнями. Немного подумав, я повернул направо, в тупик, и остановился перед калиткой с огромной табличкой посередине: «Осторожно, злая собака!».Но я всё равно вошел. И не потому что я очень смелый, а потому, что прекрасно знал: Ахилл — очень ласковый пудель. Он обрадовался, стал прыгать вокруг и облизывать мое лицо. И хотя он с таким же энтузиазмом встретил бы и бродячую кошку, и почтальона, и грабителя, мне всё равно стало легче.Свет едва пробивался через закрытые ставни, а бабушка Зельда развалилась в кожаном потрескавшемся кресле. Она дремала перед телевизором под реалити-шоу «Угадай силу», каждый участник которого должен был догадаться о суперспособностях своих противников.— Проводишь время с пользой? — съехидничал я.Она вздрогнула и попыталась объясниться:— Должно быть, я уснула сидя на пульте…— Ну конечно…— Ну что, внучок, тебя и твою суперсилу наконец-то оставили в покое?— Мне стало плохо, я не сдал тест, — мрачно ответил я.— Тебе вообще не следует его сдавать. Говорю тебе, эти болваны хотят просто выявить потенциальных преступников. Я знаю, о чём говорю.Я оценил, что Зельда больше ни о чём не спрашивала. Сейчас, глядя на эту старушку в старом полинялом халате, непричесанную, с огромными мешками под глазами, трудно поверить, что в течение долгих лет она была могущественной телепаткой — лучшей в рядах Академии. Она проникала в сознание сотен людей, чтобы выудить оттуда опасные тайны. К сожалению, за время исследований самых отдаленных уголков сознания тысяч людей она поняла, что лучше оставить их наедине с собственными мыслями.«Если мысль остается в голове, — часто говорила она, — значит, на то есть причина. Человек — настоящая помойка: оболочка вроде чистая, но внутри только дырявые пакеты, из которых течет всякое».Короче, должен вас предупредить: если вы хотите услышать что-то хорошее о человечестве, то к бабушке ходить точно не надо. За время, проведенное в сознании других, она стала мизантропом, пессимисткой и ворчуньей. Но на самом деле именно потому она мне и нравилась. Когда мы бывали вместе, я становился чуть менее наивным, а она — чуть меньше обвиняла весь мир.Я отчитал ее:— Ну вот что ты делаешь в халате в час дня? Ты же обещала взять себя в руки!— Это… мой новый супергеройский костюм.— Это не смешно! Когда ты уже наймешь уборщицу? Я тебе даже список кандидатов подготовил. Тут всё вверх дном…Я пнул кучу смятых банок из-под газировки, сваленных в углу на стопку коробок от пиццы. Бабушка Зельда схватила пульт и пожала плечами.— Пока я работала в Академии, я редко бывала дома. Всё время на каком-нибудь задании в другой точке мира. Понимаешь, я так и не научилась следить за порядком в доме. А свою маленькую пенсию я предпочитаю отдавать пиццерии на углу, а не «уборке-точка-ком»… Пицца точно вкусная и доставляется без сплетниц в косынке, которые тебе расскажут всё о себе и своих соседях!Пока я слушал ее и прибирался, заметил рваную коробку с барахлом.— Ты выбрасываешь свои награды? И медали?Бабушку полностью поглотил телевизор, поэтому она безразлично ответила, продолжая щелкать каналы:— Бесполезные побрякушки. Только я помню о своих прошлых подвигах. Большинство моих товарищей из Академии либо уже умерли, либо впали в маразм. А люди, которым я помогла, уже и не помнят меня — это же было так давно.Однако, отметил я про себя, она оставила наручные супергеройские часы с кнопкой на браслете: если на нее нажать, то члены Академии поблизости получат сигнал бедствия. Эти часы сослужили ей хорошую службу во время заданий, но устройство безнадежно устарело. Оно работало еще с помощью радиоволн, а теперь у супергероев появилось приложение на смартфонах последнего поколения. Но даже если бабушке ничто не угрожало, от браслета на запястье ей просто становилось спокойнее. Эта привычка казалась мне одновременно и смешной, и трогательной.— Глянь-ка сюда! — бросила она мне.По телевизору показывали Осаку: город разрушило землетрясение, от которого пострадал весь юг Японии. Среди руин были видны жители: грязные, изможденные, потерянные, они голыми руками пытались расчистить обломки, под которыми их близкие звали на помощь слабеющими голосами. Службы спасения тоже работали на пределе сил. Внезапно женщина в черном вынырнула из-под руин, не подняв при этом ни пылинки. Она летела, держа за плечи кашляющую девочку. Передав ребенка стражам порядка, женщина снова нырнула под завалы, как в бассейн, чтобы вытащить других жертв. У меня перехватило дух.— Вот это да! — воскликнул я. — Уже третий раз за неделю Калипсо спасает кого-то.— Ее зовут Диана Призрак, — поправила Зельда. — Хотя, ты знаешь, мне все эти кодовые имена всегда казались смешными.— Это потому что тебя звали Профессор Зэд, а тебе это прозвище не нравилось. Что она делает в Японии? Она разве не прикреплена к нашему участку?— Она делает международную карьеру. Причуды великих…Кажется, бабушка загрустила.— Ой, вот снова она, выныривает со стариком! — воскликнула Зельда, тряхнув седой головой. — Ты только посмотри, как она приветствует толпу, прежде чем нырнуть! Без ложной скромности. Молодо-зелено, пусть наслаждается своей славой! В любом случае она права: знаменитость исчезает, как только приестся.Теперь Калипсо давала журналистам несколько кратких комментариев, говоря в микрофон с мягким русским акцентом. Зельда продолжила:— Как быстро идет время… С моей старой командой мы разоблачили Немейское братство в 1977 году, помешали террористической атаке в 1982-м, не говорю уж обо всех расследованных похищениях и предотвращенных преступлениях… И всё это ради того, чтобы доживать свои дни в этой грязной развалюхе на нищенскую пенсию. Никому я больше не нужна.Я понял, что бабушка снова впала в депрессию, и попытался ее утешить:— Ну что ты, ты мне нужна. К тому же мама не зря хотела, чтобы мы все жили рядом.— Ну конечно, у меня тут полный дом народу… — саркастически пробурчала Зельда.Я немного помялся, но всё равно прошептал:— Ты хотя бы совершила что-то великое. А я, скорей всего, никогда никем не стану.Я понимал, что это был не лучший момент, чтобы надоедать Зельде моими переживаниями, но мнестрашно хотелось кому-то довериться.— Что за глупости! Ты уже кто-то! — возразила она. — Ты Норман Невиль.— Ты же знаешь, что я не об этом.— Знаю, тут и телепатом не надо быть, и так ясно, что тебя что-то беспокоит!На мгновение я засомневался, но продолжил:— Мне кажется, что у меня нет суперсилы.— То есть?— Ну… Не так просто объяснить, но я уверен, что у меня нет никакой способности. Я чувствую это — там, внутри меня!— Никакой способности, говоришь? Так не бывает. Может, твоя суперсила бесполезная, или условная, или смешная, или постыдная, или глупая, или неприятная, но должна же быть хоть какая-то. Каких только людей я не видела: у одного руки выделяли зеленоватый клей с отвратительным запахом, а другой чувствовал присутствие хищников, отчего его тут же рвало! Слушай, когда я сдавала экзамен в Академию, была еще одна девочка…— То есть, — перебил ее я, — за всю жизнь ты никогда не встречала кого-то без суперсилы?Зельда наклонила голову набок, это означало, что она погрузилась в глубокие раздумья.— Наверное, видела, но еще слишком маленькой, чтобы помнить… В то время было нормальным жить без суперсилы. Однако всё сильно поменялось после синей лихорадки. Не думаю, что после эпидемии 1951-го кто-то избежал суперсилы.На какое-то время я глубоко задумался.— Ну же, внучок, — ободрила меня бабушка, похлопывая по плечу, — вот увидишь, всё будет хорошо. А теперь тебе лучше пойти домой.Когда я оказался дома, то просто рухнул на диван, обессилев за день от всех переживаний. Резкий звонок телефона разбудил меня. Я подскочил, но не осмелился взять трубку — пусть лучше автоответчик позаботится об этом страшном звонке — и побледнел, услышав сообщение. Как я и боялся, звонили из школы.Сообщаем вам, что Норман приглашен пройти тест повторно. Приглашаем его на диагностику суперсилы в следующий понедельник в восемь часов. Пожалуйста, передайте Норману эту информацию или перезвоните нам, если он не может прийти.Я вздохнул и перечитал информацию, которую успел записать на мятом листочке до того, как у меня душа ушла в пятки, как будто там чудом появится что-то новое. Понедельник, восемь часов. В этот раз я не смогу увильнуть под предлогом, что у меня болит живот. И впереди всего лишь выходные, чтобы найти хоть какое-нибудь решение… Услышав, что мама паркует свою машину на аллее, я тут же бросился в кровать. Она вернулась с работы пораньше из-за меня.Мама зашла в дом, бросила сумку и пальто и тут же отправилась ко мне в комнату.— Ты могла остаться в библиотеке, — прошептал я слабым голосом из-под одеяла, которое от стыда натянул на лицо, — не стоило.Какое-то время мама смотрела в пространство, и я бы очень хотел узнать, что скрывалось за необъяснимой печалью, наполнявшей эти серые глаза. Она едва заметно нахмурилась, выдав свое беспокойство.— Я прекрасно понимаю, что ты волнуешься из-за теста, — ответила мама, усаживаясь на край кровати и проводя рукой по моим волосам. — Пока ты не сдал его, тебе будет плохо. Представь, что это просто неприятный период, через который надо пройти. Как сходить к зубному врачу.Она поцеловала меня в лоб и встала.— В любом случае помни, — добавила она перед тем, как выйти из комнаты, — какой бы ни оказалась твоя суперсила, я всегда буду любить тебя.Я улыбнулся, но не ответил. Скажет ли она то же самое, если я заявлю, что у меня нет суперсилы вообще? Как бы там ни было, она права.Я не смогу избегать теста бесконечно.