Don't panic! «Автостопом по галактике» Дугласа Адамса

«Путеводитель по галактике для путешествующих автостопом» (такой перевод оригинального названия The Hitch Hiker’s Guide to the Galaxy всё же адекватнее, чем вариант «Автостопом по Галактике») — цикл, стоящий на перекрёстке литературных миров. Он впитал традиции не только англо-американской научной фантастики, но и политической сатиры от Джонатана Свифта до Марка Твена, абсурдистской прозы от Льюиса Кэрролла до Сэмюэля Беккета, roadstory («романа-дороги») от Джерома К. Джерома до Джека Керуака. Ближайшими его аналогами в западной «жанровой» прозе можно назвать «Координаты чудес» и «Обмен разумов» Роберта Шекли, а в восточноевропейской — «Звёздные дневники Ийона Тихого» Станислава Лема. Только там абсурд достигает того же градуса, а научно-фантастические клише служат архимедовым рычагом для кардинального смещения читательской «точки сборки». Но и эти параллели страдают прискорбной неполнотой.

История, которую рассказывает нам Дуглас Адамс, начинается с конца — конца света. Что такое апокалипсис для среднестатистического британца времён правления Маргарет Тэтчер? Это, например, перспектива внезапно оказаться на улице, лишившись дома, который помешал строительству нового сверхскоростного шоссе — о чём, естественно, никто не позаботился известить скромного владельца недвижимости. Писателю, всего несколько лет назад выбравшемуся из нищеты (в 1976 году самый высокий гонорар Адамса не превышал полсотни фунтов), эта коллизия была близка и понятна. Именно такая неприятность приключилась с Артуром Дентом, молодым англичанином, выделяющимся среди прочих обитателей Туманного Альбиона разве что покладистым нравом, мягким юмором и редкой, почти фантастической стрессоустойчивостью. Последняя, как покажет время, здорово ему пригодится. Адамс сознательно усугубляет ситуацию, доводя бытовой абсурд до полноценного гротеска: под угрозой выселения оказывается не только Дент, но и все обитатели планеты Земля, по удивительному стечению обстоятельств тоже стоящей на пути галактического прогресса и подлежащей сносу для прокладки гиперпространственного экспресс-тоннеля.

В принципе, из этого материала можно было вылепить что угодно — от сурового постапокалиптического боевика до слезливой мелодрамы. Но у Дугласа Адамса, перфекциониста, в погоне за совершенством срывающего все мыслимые сроки, были другие приоритеты, уходящие корнями в его собственное прошлое. В ранней юности, незадолго до поступления в Кембридж, будущий писатель совершил путешествие автостопом в Стамбул — и был со скандалом выдворен оттуда турецкими властями. Это драматическое событие настолько запало в душу впечатлительного юноши, что аукнулось через много лет, когда он, повзрослевший и заматеревший, взялся доводить до ума наброски сценария нового фантастического радиошоу для британского канала BBC.

Эта абсурдная вселенная

Произведения цикла лишены чёткой сюжетной линии — как вместе взятые, так и каждое по отдельности. Автор, разумеется, даёт ответы на часть вопросов, волнующих читателей, но, как правило, парадоксальные, абсурдные — что вполне обоснованно. Отправиться в путешествие автостопом — значит безраздельно довериться судьбе, на девяносто процентов положиться на удачу и чуть-чуть — на собственную находчивость и способность к импровизации. Всё равно что дрейфовать по океану на утлой лодке, по воле волн: может вынести к острову с кокосовыми пальмами и дружелюбными аборигенками в тростниковых юбочках, а может затянуть в водоворот или накрыть девятым валом. Про левиафанов и кракенов, лениво курсирующих по морю-окияну, я уж и не говорю. Для такого шага требуется не столько отвага или отличное знание акватории, сколько безбашенность и буддистская невозмутимость, густо замешанная на фатализме. Какая тут чёткость сюжета, о чём вы?..«Кому суждено быть повешенным, тот не утонет», — говаривали легкомысленные корсары, пока их не выдавили с Тортуги. Примерно той же жизненной философии придерживаются и Форд Перфект с Артуром Дентом, влекомые судьбой с планеты на планету, незаметно перескакивающие из одной исторической эпохи в другую. Так же считает и третий их постоянный спутник, Зафод Библброкс, Президент Галактического правительства, двухголовый раздолбай, неисправимый авантюрист, очень своевременно вытащивший автостопщиков из очередной безвыходной ситуации. У него, впрочем, великая цель (она же пламенная страсть) как раз есть: узнать наконец, каков же Смысл Жизни, Вселенной и всего остального. Но от этого Зафод не перестаёт быть неудачником, то и дело влипающим в неприятности и втягивающим в них своих компаньонов. Можно только пожалеть, что к четвёртому роману автор разбивает эту колоритную компанию, увлёкшись решением более серьёзных мировоззренческих вопросов.

Цикл Дугласа Адамса доказывает два взаимоисключающих тезиса. С одной стороны, бытие по сути своей абсурдно. Землю сносят для того, чтобы проложить трансгалактическое шоссе, которое тут же теряет актуальность из-за появления более совершенного средства перемещения по Вселенной. Венцом миллионнолетнего развития тысяч галактических цивилизаций оказывается не божественный сверхразум по Тейяру де Шардену, а ресторан «У конца Вселенной», где можно напиться до положения риз с VIP-персонами всех времён и народов, наблюдая за гибелью мира. Даже Смысл Жизни, Вселенной и всего остального — лишь число «сорок два», и что из этого следует, не могут объяснить и мудрейшие из мудрых. Картина мира, основанного на принципе детерминизма, обусловленности всего и вся, распадается на глазах. Здесь не существует единственно верного, универсального алгоритма поведения: один раз судьба женщины рушится от того, что она решила вернуться за сумочкой, в другой раз — потому, что она этого не сделала. Строить планы, пытаться что-то просчитать наперёд бессмысленно — всё равно вмешаются непредвиденные обстоятельства, и дела непременно пойдут наперекосяк, это уж к гадалке не ходи.Но в то же время абсурд этот — парадокс! — последователен и логичен, и одно фантастическое событие органично вытекает из другого. Если горшок с петуньей, сгорающий в атмосфере негостеприимной планеты, успевает подумать «Неужели опять?» (представили сценку?), можно не сомневаться, что рано или поздно мы узнаем, к чему относилась эта нелепая мысль. Правда, несколько сот страниц спустя, уже в другом романе. Начинаешь понимать, что вселенная «Путеводителя...» всё-таки живёт по неким законам — тёмным, запутанным, но непререкаемым. Это не кипящий котёл хаоса, а упорядоченный процесс. По крайней мере, у этой вселенной, как нам известно, есть начало и есть конец, а это уже внушает определённый оптимизм.

Все умерли. Унесите трупы

Да, законы во вселенной цикла Адамса существуют, у каждого следствия есть причина, пусть и неявная, сила действия равна силе противодействия... Но что это значит для героев романов? В философском, мировоззренческом смысле — многое, но в приземлённом, бытовом — почти ничего. «У жизни есть голос, голос, говорящий с тобой и отвечающий на все вопросы, которыми ты неустанно её бомбардируешь», — пишет Дуглас Адамс. Но если мы не понимаем язык, на котором к нам обращаются, какой смысл прислушиваться к этому голосу? Предупреждает ли он нас о страшных опасностях, грозящих всему миру, или просто зачитывает значение числа «пи» до стотысячного знака после запятой — всё равно. Пытаться разобрать это невнятное чириканье — значит только впустую тратить время и силы, которые можно израсходовать с большим удовольствием. К пятому роману фаталист Адамс, всегда призывавший жить по принципу «Без паники!», приходит к закономерному и совсем не весёлому выводу: чему быть, того не миновать. Все вероятности сольются в одну — и воцарится великая пустота. Как и происходит в финале завершающего романа пенталогии. Такая вот «юмористическая фантастика», милая и добродушная — смешнее не бывает. «Все умерли. Унесите трупы». Возможно, автор ещё сменил бы гнев на милость и вытащил своих героев из этой пропасти, но вот беда — Адамс и сам не дотянул до пятидесятилетнего юбилея. Сердечный приступ настиг его в мае 2001-го, в Калифорнии, неподалёку от небезызвестной Санта-Барбары. Стоит ли повторять избитую истину: люди, снискавшие репутацию великих комиков, на самом деле, как правило, фигуры глубоко трагические?В общем, как сказал один умный хич-хайкер, «у этой истории явно была какая-то мораль, но, увы, — летописец её запамятовал».