Первый сезон «Видоизменённого углерода» был отличным — здесь и мрачное будущее, и любопытное допущение, которое обыгрывается и примеряется к массе ситуаций, и затягивающая детективная интрига. От происходящего на экране порой так захватывало дух, что впору описать это культовым монологом Рутгера Хауэра из «Бегущего по лезвию». Поэтому у второго сезона неизбежно возникает «синдром сиквела». Ставки поднимать особо некуда, обсасывать старые темы уже нельзя, на любые радикальные изменения аудитория неизбежно будет ворчать. А радикальных изменений хватает — взять хотя бы то, что у главного героя появилось новое тело.
Сюжет второго сезона «Углерода» разворачивается спустя 30 лет, причём на новой планете и при участии массы новых персонажей, однако от первого он отделяется весьма условно. Ковач занят именно тем, за что взялся в конце предыдущего сезона, — разыскивает Фолкнер, от которой, судя по всему, остался только стэк. Неудивительно, что за три десятилетия его поиски не дали результатов. Мир при этом не изменился совершенно — в условиях тотального бессмертия прогрессу некуда спешить. Но всё-таки при общей цельности сюжета различий между двумя сезонами хватает.