Андрей Бахурин: страшные эмо-куклы

Андрей Бахурин — классик анимационного флеш-хоррора и при этом режиссёр эпизодов «Дракоши Тоши», «Смешариков», «Приключений Пети и Волка», «Тимы и Томы», миленького союзмультфильмовского «Выходного» и вообще штук, далёких от ужасов. Шутят, будто для работы над «Смешариками» Бахурина приковали к батарее. На самом деле, конечно, можно быть талантливым режиссёром сразу в разных жанрах. Но именно хоррор составляет альфу и омегу творчества Андрея Томашевича.Неудивительно, что новый расцвет российского хоррора начался именно во флеш-анимации 2000-х. Она тогда казалась будущим — не требовала таких затрат, как традиционная анимация, не была зависима от госкорпораций, могла транслироваться где угодно и для кого угодно. Ни один российский ТВ-канал не купил бы хоррор-мультфильм в те годы. Но интернет стал оплотом андеграундной культуры — а где андеграунд, там и хоррор.

Los Dias Sin Dias тем удивительнее, чем больше о нём узнаёшь. Первый мультфильм из серии Scary Dolls поначалу был просто маленьким неавторизованным клипом на дарк-блюзовый инструментал группы Estradasphere. Он появился в разгар популярности флеш-анимации в 2003-м, вышел в финал фестиваля The Greatest Story Never Told, и его даже должны были крутить на канале NBC. Невероятное достижение для человека, который прежде не работал с анимацией и попал в неё из дизайна. Los Dias Fin Dias выглядит как дизайнерский проект, но хорошо чувствует анимационный пульс. Это не просто череда ярких образов.В серии Scary Dolls можно проследить влияние Тима Бёртона, но Бахурин куда радикальнее, куда менее гладкий и чудаковатый. Несмотря на грустный, почти мелодраматический сюжет, Los Dias Sin Dias напоминает не карнавальные ужасы «Битлджуса», а скорее «Марионетку с сердцем из нитей», вышедшую позже. Но та была воплощением эмо-культуры, не трогательной и грустной, а пронзительно-эмоциональной, с тягой к взрослости тем и тёмному видению. Видение Бахурина же не кажется наивным и вызывающим. Хотя, безусловно, что-то от эмо-эстетики тут есть.

В 2005 году вышла «Папина библиотека» — менее эстетский фильм, но не менее красивый. Он уходит от абстрактной сказки к ужасу более литературному; в сюжете видны отсылки к Гессе и Чехову, ощущается атмосфера По и Лавкрафта. История мальчика, который по частям собирает своего папу в библиотеке, а потом не то перерождается в него, не то исчезает, заменив себя на память об отце, сквозит романной традицией — но остаётся анимационной в своей образности. Это уже не намеренная безобразность Scary Dolls, однако в предметах и персонажах пропорции пугающе искажены и далеки не только от реализма, но даже от карикатурной гиперболы. В человечках с картофельными головами даже угадывается что-то инопланетное, но они могут быть и просто тенями, лишь контурами, намекающими на своё человеческое происхождение.Наследие Андрея Бахурина так велико, что всего и не упомнишь. В основном его работы распространяются в интернете и редко попадают даже на фестивали — разве что на тематические. Сейчас художник продолжает работать над Scary Dolls, и там даже можно найти общие сюжеты и образы. Но постоянным, почти что горизонтальным сериалом стал «Бледный мальчик», который также представляет собой часть серии «Жлобинские игрушки».А можно посмотреть «Монсиков». Тоже, в сущности, хоррор.

Kol Belov: музыкальные ужасы

Стиль Белова похож на стиль Бахурина, но более контрастен. Это снова тёмные кукольные образы, выросшие не из кукольной, а из флеш-анимации. Два художника общались между собой и с другими режиссёрами в «Живом журнале», там же распространяли и мультфильмы (которые, впрочем, пару раз прорвали «плотину нормативности» на фестивале в Суздале).Если Бахурин сосредоточился на детском ощущении ужасного, то творчество Кола Белова куда агрессивнее — и в некотором роде фантастичнее. Разница между ними — как между эмо-культурой и готикой: оба они обращаются к темам людоедства, смерти и разложения, но Белов меньше старается их стилизовать. Его образы брутальны и прямолинейны. Изредка у него встречаются и визуальные цитаты авторов декаданса вроде Гюисманса.

Творчество Белова тесно завязано на музыке. Иногда это клипы: на песни групп Theodor Bastard, «Театр яда», «БАРТО», «ГР.ОБ», Kanatami и, как ни странно, Хелависы — «Шей» и «Кощей» самые мрачные из её видео. Другие работы Белова сродни нотному листу, где видео и звук — взаимосвязанные партитуры, зависящие друг от друга. Это неожиданно роднит его с «Диснеем» золотого века, когда происходящее на экране тоже синхронизировалось с музыкой.А иногда Белов создаёт просто вызывающие короткометражки, например Voyeur School, «Приключения Прохора и Пузо», «Советы палача», сериал NOISELECTION, «Чёрные истории» — и многое другое. Он умело пользуется инструментами TikTok — его работы в основном недлинные, но даже в рамках минутного ролика ему удаётся рассказать целую историю.

Наталья Рысс: лиричный кошмар

Наталья пришла в анимацию не из разнузданного интернета начала миллениума, а из консервативного ВГИК. В её фильмографии есть и сказки, и мелодрамы. Так почему же мы её отнесли к хоррор-режиссёрам? Только из-за двух работ? Отчасти да, но дело ещё и в её стиле и методе.«Сом и Луна» отличается от трешового кровавого «Ицихитананцу» и мистического жуткого «Сверчка»: это сказочная история любви. Однако рисунок Рысс делает историю любви Сома и Луны жутковатой, неуютной, танатической. Это история Аида и Персефоны с контрастом светлого и тёмного, с пугающей чернотой и пронзительным светом; она лирична, но так, как лирична поэзия Брюсова или Гиппиус.

«Ицихитананцу» — самый классический хоррор, который только можно представить. Такого не было в российской короткометражной анимации — до недавнего времени, когда появились и «Визионер» Севы Булавкина, и «Мальчик-с-пальчик» Николая Лихтенфельда и Ивана Костюрина, и «Муравьиная песнь» Свирского. «Ицихитананцу» воспроизводит жанровые условности фолк-хоррора — необычную сказку про человека, ушедшего в лес и ставшего чудовищем. Сама Наталья дописывает к этой истории продолжение — опять-таки в духе ужасов 1980-х: чудовище из глубин Африки попадает в Париж и организовывает серию убийств… а потом задумчиво смотрит на город с Эйфелевой башни. Не совсем типичный конец для фильма такого типа — впрочем, отвечающий стилю самой Натальи Рысс.Фильм сделан в особой коллажной анимации: персонажи составлены из грубо оборванной бумаги, палитра выдержана в ахроматических тонах с редкими вкраплениями синего — это сродни контрастной чёрно-белой съёмке с яркими тенями. «Ицихитананцу» — что-то среднее между «Людьми-кошками» и финалом «Малышки-зомби»: его стиль куда более сдержанный, чем у Белова и Бахурина, но не менее пугающий.

«Сверчок» же радикально отличается и от «Ицихитананцу», и от «Сома и Луны». Здесь анимация рисованная, но по стилю она имитирует линогравюру. Рысс как бы продолжает тему «Ицихитананцу» о чудовищном ребёнке, только теперь ужас заключается не в каннибализме, а в самой природе его инаковости. Преодоление стереотипов стало бы сюжетом диснеевского фильма, но в хорроре это основа для ужасающего. Сверчок не более чем шаловливый ребёнок, но он противен человечеству одним своим существованием — и окружающим приходится как-то с этим жить. «Сверчок» не более фильм ужасов, чем «Муха» Кроненберга, однако всё ещё впечатляющая своей тревожностью картина.

Маленькие сокровища российского хоррора

К сожалению, на этом наше повествование о мастерах хоррора в российской анимации обрывается. Кино, особенно авторское, сильно зависит от государства, а короткометражному легче находить бюджеты. Кино требует денег, особенно анимация, где нельзя просто взять камеру и поставить перед ней актёра. Вот почему работы Бахурина и Белова обычно не длиннее пяти минут и часто представляют собой заказы конкретных музыкальных групп, а работы Рысс исчисляются единицами.Тем не менее отдельные примеры есть. Мы не сможем перечислить их все — к сожалению, у российского анимационного хоррора нет единой истории, однако в нём найдутся локальные шедевры.Хоррор-режиссёром иногда называют Сашу Свирского, что не совсем правильно. Его работы нередко тревожные и пугающие, но в основном это касается анимации для инсталляций. А его традиционные мультфильмы, несмотря на пугающую атмосферу, вряд ли можно назвать хоррорами. Кроме «Муравьиных песен».

«Муравьиные песни» — арт-хоррор вроде «Суспирии» и «Андалузского пса»: фильм строится на интеллектуальном, а не на физиологическом ужасе, но это самая предметная из всех работ Саши Свирского. Хорроры в российской анимации редко берут в основу противостояние женского и мужского, а «Муравьиные песни» передают почти кинговский ужас перед глубокой, нежной, травматичной — и чудовищно опасной женской природой.Другой пример такого рода — «Мужчина встречает женщину» Дмитрия Геллера. Здесь ужас более традиционный, в духе «Золотой перчатки». Режиссёр говорил, что идея фильма основана на городском романсе, предке шансона, и это очень заметно. Но Геллер выводит из этого жанра неожиданную составляющую: мало кто обращает внимание на то, что романсы ужасно пугающие и в представляют собой кровавую кашу страстей. Опять же, автор выбрал чёрно-белую гамму, но на смену неаккуратным рваным силуэтам Натальи Рысс пришёл тщательно проработанный, сохраняющий долю условности рисунок углём. Геллер показывает не контраст чёрного и белого, освещённого и тёмного, а скорее мир, где серые люди наслаиваются на серые дома. И всё же ужас передан просто блестяще.

К слову про чёрно-белые ужасы. Сравнительно молодой режиссёр Иван Архипов великолепно владеет жанром ужасов и прекрасно передаёт эсхатологическую монструозность смерти в «Жатве». Появление режиссёра в списке постоянных авторов хоррора — это, видимо, задел на будущее. Пока что «Искушение» относится скорее к религиозным размышлениям. Зато есть «Жатва» — чудовищный, пугающий эксперимент с гравюрами. Силуэты персонажей, похожие на наброски, усиливают всеобщность истории: эта история не о конкретных людях, она вообще о смерти как таковой — и о том, как она ужасна.

[su_video_version url="

" name="Ванлав (трейлер)"]Большой фестиваль мультфильмов 2023 года вообще был богат на хоррор-мультфильмы. Но можно отмотать чуть раньше и заметить такую странную вещь, как «Ванлав» Вари Яковлевой (между прочим, она чуть не стала номинантом на «Оскар»!). Этот мультфильм вообще наджанровый, его нельзя причислить ни к чему конкретному, и хоррор тут подходит так же, как комедия или драма. Но всё же ужас здесь есть — и в этом история духовно продолжает «Муравьиные песни». Только там ужас женщины перед мужчиной показан через мужской взгляд, подразумевающий неминуемую месть оскорблённой богини. А «Ванлав» — это страх женщины перед мужчинами вообще, даже перед тем, кого ты любишь и кто должен защитить тебя. Мир мужчин здесь — подавляющий, сальный, противный и липкий, он не отступает, даже если сознательно бежишь от него. Причём картина не муже- или женоненавистническая — нет, это просто такой взгляд на недружелюбный к женщинам мир.Вернёмся к БФМ-2023. Фильмы в духе «погружение во внутренний мир художника» снимали про Поллока и про Ван Гога, но особенно хорошо для этого подходит Иероним Босх. В том числе о нём говорит «Визионер» Севы Булавкина — и говорит намного ярче и своеобразнее, чем любая из интерактивных выставок, посвящённых творчеству художника.

По сути это история о выживании художника, мятущегося между своими монструозными образами, и единственный способ с ними справиться — дать им выход. Но если ты даёшь им выход, то они всё равно тебя преследуют. Парадокс, с которым сталкивается каждый художник — и в том числе аниматор. Булавкин не так далеко заходит в экспериментах над поэтикой Босха, однако он добавляет им новое измерение, причём буквально, — это 3D. Они должны не просто выглядеть, они должны ещё как-то передвигаться, существовать и чего-то хотеть. Пусть даже это… простые вещи.Ещё из новых интересных хорроров можно выделить «Мальчика-с-пальчик» Николая Лихтенфельда и Ивана Костюрина. В нём куда больше сказочности, чем в «Ицихитананцу» Натальи Рысс, — и это неудивительно. У сказки про Мальчика-с-пальчик уже масса литературных адаптаций, тогда как «Ицихитананцу» — сказка абсолютно народная. Однако ужаса в «Мальчике» оттого не становится меньше: он проходится по кровавому трешу оригинальной истории, добавляя мрачного и тревожащего предчувствия в начале. Рисунок Лихтенфельда и Костюрина похож на традиционные иллюстрации советских художников, но он более зубастый, более угловатый.

Можно вспомнить и «Антологию российского хоррора», но мы о ней уже подробно писали. К тому же режиссёры, работавшие над проектом, не занимаются другими хоррорами, а некоторые вообще не связаны с анимацией. Это интересная антология, но она уникальна и вряд ли будет выходить на постоянной основе, как «Любовь, смерть и роботы».

К сожалению, хоррору не очень уютно в российской анимации, подчинённой государственным субсидиям. Есть исключения, есть прекрасные работы, раскрывающие жанр по-своему и показывающие его с неожиданных сторон. Но почти невозможно получить от государства бюджет на что-то кроме детских и патриотических проектов. Короткометражный хоррор в 90 процентах случаев не окупается, это сугубо фестивальные работы, и даже в таком качестве они редко доходят до экранов.Но глядя на то, как много в последние годы авторов, не боящихся (хе-хе) обращаться к теме ужасного, есть надежда, что жанр не умрёт, а получит новое интересное развитие.