При этом фильм хочет нас убедить, что на самом деле она вполне себе личность, что она добрая и интересная, — но делает это исключительно на словах. Диана заливает коллеге за обедом, какая та замечательная, но, судя по видеоряду, нагло врёт бедняжке в глаза в тщетной попытке поднять ей самооценку. Нам не показывают ни единого кадра, подтверждающего слова Дианы, — даже специалист по древностям Минерва плохой. Раскрытие же доброй стороны героини строится на одной крошечной сцене, где мы узнаём, что Барбара подкармливает местного бездомного. В оплату за исполнение желания (стать крутой, как Диана) Барбара становится злой и бездомного кормить перестаёт. Смотрите, в ней было столько доброты, что это эквивалентно божественным силам дочери Зевса!
Справедливости ради отметим, что смотреть на этого персонажа после преображения приятно. Она сильная, волевая, харизматичная, умная — и Кристен Уиг изображать такую героиню куда сподручнее, чем лузершу-недотёпу. На Диану же в исполнении Галь Гадот смотреть всегда приятно, а её белое платье — лучшее, что есть в этом фильме. Но у Дианы здесь нет практически никакой арки, героиня не меняется. Знай она изначально, что перед ней действующий исполнитель желаний, она бы ни за что им не воспользовалась.
Стив Тревор тоже не меняется. Только тело у него другое, поскольку воскресить труп семидесятилетней давности, видимо, камню не под силу — то ли дело вернуть душу с того света! Зато мы получили несколько сцен, где Тревор пытается освоиться в современном мире, которые, по идее, должны зеркалить аналогичные моменты с Дианой из первой ленты. Но получается слабо, без огонька, и сами восьмидесятые ощущаются как-то фальшиво — ну напихали в кадр яркую одежду, разговоры о нефти и торговые центры, но духа эпохи всё это не передаёт. Стиву практически ничего не стоит освоиться в этом новом мире, действительно остроумных или неловких ситуаций не возникает. Он даже Диану без посторонней помощи находит в огромном городе! При этом пилот кукурузника начала XX века без проблем справляется с реактивным истребителем. И действительно, что могло измениться в управлении самолётами за 60–70 лет?