Художник Эльдар Закиров: палеонтология, научная фантастика и книжные иллюстрации

О себе

Вряд ли я определю себя сугубо как иллюстратора или художника, скорее как человека разнообразных интересов и занятий. Обожаю и фотографировать, и сочинять музыку, люблю делать что-то руками и возиться с трёхмерной графикой. Однако пока что главным образом проявляю себя в качестве художника, живописца и графика — прежде в материалах, ныне в цифровой среде.

Сайт художника: artstation.com/ldarro

Когда и почему вы начали рисовать? Где этому учились? Почему решили сделать своей профессией?

Я рисую, сколько себя помню. До школы посещал кружки по рисованию, впрочем, не скажу, что тогда это много дало. Но как-то раз в детском саду, лет в пять, по памяти нарисовал обложку грампластинки «Теремок», изрядно всех удивив. В школе рисовал много и охотно, от шаржей до комиксов. Ненавидел только стенгазеты. Но всё это было несерьезно, до последних классов я не собирался связывать свою жизнь с искусством. Пока не произошли два события.

Сначала в наш класс вернулся мой давний товарищ, который умел рисовать на порядок лучше меня. Это меня подстегнуло и заставило шевелиться. Второе и основное событие — главный редактор нескольких периодических изданий моего родного города Ташкента, в том числе и газеты, где я подрабатывал корреспондентом и фотографом, дала мне почитать несколько журналов о фантастике. Из них я узнал о западной фантастической живописи. Так определился дальнейший вектор моего движения, а мои стопы были направлены в самый достойный из вузов, Ташкентский архитектурно-строительный институт.

Почему не художественный? Потому что я считал нужным получить специальность, обещающую чёткие знания и понятное будущее по части трудоустройства. Архитектурный дизайн — как раз такая специальность, со всеми плюсами творческой атмосферы и рационально-сдержанного полета фантазии. Ведь тогда профессия обычного художника не гарантировала в наших странах почти ничего. Здесь же я мог совершенствоваться в искусстве, одновременно бегая по локальным издательствам и предлагая свои произведения, подрабатывать дизайнером-верстальщиком и вариться в интереснейшей среде людей не просто творческих, а технически грамотных, с инженерным, рационалистическим складом ума.

Над какими проектами вы работали? Какие из них вам больше всего запомнились и почему?

Если говорить о наиболее крупных и значимых, в первую очередь вспомню сотрудничество с журналом «Вокруг света». За пять лет мы с тогдашним арт-директором журнала Антоном Фёдоровым воплотили в жизнь десятки замечательных проектов, больших и малых, для самых разных научно-популярных публикаций. Особенно выделяю палеонтологию — кто в детстве не любил читать о динозаврах?

Следом назову большой коллективный проект по оформлению Приморского океанариума, в котором я участвовал вместе с прекрасными учёными и иллюстраторами. Опираясь на консультации палеонтолога и художника Андрея Атучина, я создал серию изображений ископаемых животных, растений, а также, уже средствами трёхмерной графики, детализированную композицию из известковых скелетов морских организмов. Далее ещё было несколько крупных палеонтологических проектов для западных изданий.

С научной иллюстрацией работать особенно интересно. Тут нельзя ограничиться поверхностным знакомством с предметом. Немало времени приходится уделять изучению доступных материалов, статей, фотографий, работ других художников. Если речь о палеонтологии, то важны еще актуальные представления об ископаемых животных. К примеру, одного из самых распиаренных динозавров, Tyrannosaurus Rex, мы привыкли видеть в масс-медиа покрытым чешуей и остеодермами — окостенелыми щитками, как у крокодила. Современная наука считает, что тираннозавры могли иметь оперение, особенно молодняк. Оно больше походило на недоразвитые пеньки птенцов, сгруппированные вдоль позвоночника. Однако с лёгкой руки некоторых художников уже распространилось представление, что тираннозавры бегали в роскошном плюмаже, покрывающем всё тело. И каждый раз, когда я публиковал в сети свои работы, изображающие «ти-рексов» лысыми или с редкими протоперьями, находилось немало комментаторов, вопрошающих: «Где же его оперение, которое должно покрывать его полностью?». В какой-то момент я устал объяснять, что это лишь одна из многочисленных теорий, и просто перестал реагировать на такие сообщения.

Горжусь серией работ в форме классической архитектурной графики для Политехнического музея в Москве. Вот где пригодилось архитектурное образование! Для этой серии я разработал особую поэтапную технику исполнения, довольно хитрую. А несколько ранее придумал собственную технологию создания графики, имитирующей гравюру. В ней тон задаётся рисунком из параллельных, идущих по форме предмета штрихов с варьирующейся толщиной — так, например, выполнены портреты на банкнотах. В такой технике я создавал некоторые иллюстрации для «Вокруг света» и геральдические изображения для моего товарища Алекса из креативного агентства Noisy Brains.

Мне запомнилось сотрудничество с американскими научно-фантастическими журналами Analog и Asimov’s SF. Здесь я рисовал и обложки, и внутренние иллюстрации. Ещё понравилось работать над двумя сериями русскоязычных книг: «Запретный мир» Игоря Власова и «Анизотропное шоссе» Павла Дмитриева. Когда нравится текст, то и визуально произведение воссоздаётся лучше!

А ещё я бы отметил придуманную двумя прекрасными девушками настольную игру The Magic Forest. Работа над ней велась дольше запланированного, но результат, по-моему, получился впечатляющим. Среди настольных игр я не встречал пока сопоставимой по красочности и проработке. На мне было игровое поле со вкладышами, карточки игроков, а также вёрстка макета инструкции, титульная графика, логотип игры. Девчонки же придумали всю концепцию, игровой мир, легенду, детали, изюминки.

Вы чаще рисуете на заказ или для себя? Выдумываете собственные сюжеты или воплощаете уже готовые идеи? Насколько заказчик ограничивает свободу творчества?

Всё больше времени уделяю собственным творческим проектам, а также сторонним, напрямую не связанным с рисованием увлечениям. Музыке, например. Сейчас мне уже не столь интересно выдумывать очередные фантастические сюжеты, корабли, замки или очередных существ. В мире и так столько людей занимается этим, каждый день появляются сотни работ на все подобные темы. Сейчас у меня вновь просыпается интерес к академическому рисунку и живописи, к натурным штудиям, зарисовкам, этюдам, к традиционным техникам и фотографии как искусству.

С заказчиками случаются совершенно разные ситуации, зависящие от специфики проекта. Бывает, клиент отдает на откуп художнику всё, а иной раз у заказчика или менеджеров уже сформировалась идея и видение. Плюс вся гамма промежуточных вариантов. Тем не менее даже в самых ограниченных в плане творческой свободы проектах можно изыскать пространство для самовыражения и задавать себе всё более высокую планку.

В целом всегда приятно работать с грамотным и интеллигентным клиентом, обладающим развитым вкусом и понимающим суть дела. В этом случае работа идёт легко, гладко, с хорошим настроением, и результатом довольны и заказчик, и художник. Всем коллегам желаю таких заказчиков.

Вы создали немало книжных обложек. Расскажите о процессе и особенностях этой работы. Приходится ли вам предварительно знакомиться с произведением или сюжет обложки определяет заказчик?

Процесс проходит всегда по-разному, даже с одним и тем же заказчиком. Порой редактор уже представляет, что хочет видеть на обложке, иногда вплоть до деталей. При этом я могу получить как весь текст целиком, так и избранные эпизоды, описания персонажей, антуража. Нередко художнику дается практически полная свобода, ограниченная лишь форматом издания и расположением основных элементов вёрстки.

Обычно я делаю два, реже три варианта эскиза, один из которых мы можем доработать при обсуждении. Получив добро, приступаю к работе над финальным изображением. Важно, чтобы никаких значимых изменений после утверждения эскиза не вносилось.

Иллюстративная обложка не всегда должна буквально воспроизводить отрывок текста. Часто изображение строится по мотивам или объединяет несколько эпизодов произведения, а может и вовсе быть коллажем.

Нельзя не спросить про ваши иллюстрации с кошками, в том числе про серию The Hermitage Court. Как возникла идея подобных портретов? Почему, на ваш взгляд, именно эта серия обрела широкую популярность? И, наконец, любите ли вы сами кошек?

О, такая идея возникла у замечательного художника Андрея Шелютто, стоявшего у истоков формирования визуального стиля российских газет и телевидения. В 2012 году он оформлял журнал, издаваемый Эрмитажем, был его главным художником и арт-директором. В одном номере планировался большой материал о найденных в запасниках музея придворных костюмах XIX века, и Андрей обратился ко мне с идеей сделать портреты с котами Эрмитажа, облаченными в эти костюмы. Вы наверняка знаете, что там в подвалах котики живут уже не первое столетие, несут службу. Опираясь на фотографии костюмов, я и написал серию таких «котопортретов». Старался соблюсти манеру и стиль придворного портрета прошлых столетий, словно бы это были картины со стен музея.

Журнал вышел в начале следующего года, а летом я опубликовал работы в сети. Вот тут меня и накрыло популярностью. О них писали газеты, снимали репортаж на ТВ, даже публиковали интервью в New York Times. Причина такого ажиотажа мне не до конца понятна по сей день. Возможно, дело в том, что кошек обожают очень многие. За последующие несколько лет я получил немало писем от людей со всего света с просьбами написать портреты их любимцев в похожем ключе.

Ну а сам я отлично отношусь ко всем животным, правда, без фанатизма.

В какой технике вы работаете? Есть ли принципиальные различия между традиционной живописью и цифровой?

Вы знаете, несмотря на то что уже большую часть своего творческого пути я работаю в цифре, до сих пор считаю себя скорее традиционным художником. Мне кажется, это ощущается в том, что у меня получается в итоге, это я чувствую и в ходе самой работы. К примеру, я всегда использую минимум слоёв, а от инструментов стремлюсь добиться эффекта материальных кистей, красок, перьев, карандаша. Практически не делаю разницы между традиционными техниками и цифровыми. Ну и, разумеется, каждый жанр и техника хороши на своем месте.

Раньше я ценил исключительную проработку деталей в произведениях других художников, сам старался уделять внимание мелочам. Переходы тонов стремился делать максимально ровными. Часто применял аэрограф, который обеспечивает мягкость полутонов. Начав осваивать цифровое искусство, поначалу невольно переносил такой подход в ту сферу, но он не работал. То, что было эффектно в материале, в цифре выглядело плоско и по-дилетантски. Приходилось переучиваться, осваивать более экспрессивные подходы. Это растянулось не на один год, но дало свои плоды. Когда спустя много лет я вновь вернулся к традиционной живописи, ощутил, насколько вырос уровень моей техники благодаря цифровому опыту.

Сейчас я куда больше ценю экспрессию, лаконичность, способность одним штрихом, росчерком, мазком передавать многое. Не всегда удобно изыскивать время для полноценных штудий в традиционных материалах, но каждый раз, приходя в художественный магазин, уношу оттуда краски, карандаши, кисти. В общем, занятия цифровым и традиционным искусством взаимно дополняют друг друга, а изучение трёхмерной графики способствует развитию пространственного мышления и понимания природы светотени.

Что важнее для успеха художника — отточенная техника или уникальный стиль?

По моему мнению, гнаться за собственным стилем в современном мире целесообразно, чтобы стать узнаваемым, особенно среди такого гигантского количества авторов, какое есть сейчас (а оно будет только расти). Стиль художнику нужен, чтобы покупали именно его, потому что он пишет так, а не иначе. Но с другой стороны, стиль — это ведь совокупность ограничений, того, как и что художник не будет рисовать. Здорово, когда манера, стиль появляются сами, естественным образом, органично выкристаллизовываясь из навыков, опыта, багажа и внутреннего мира автора, ограняя его мастерство. Другое дело, когда стиль существует ради стиля, потому что «умею только так», когда шаг вправо, шаг влево — и художник уже беспомощен.

Тем не менее успешен зачастую может быть именно второй тип художников. Дело не только в узнаваемости, но и в умении себя подать, коммуникативных навыках, личном обаянии. Кроме того, современный мир быстр. Мы мгновенно смотрим и оцениваем изображение в инстаграме, ставим лайк и свайпаем его прочь. Заходя на Artstation, мы редко разглядываем подолгу чью-либо работу, если только она не заинтересовала нас особой техникой исполнения или блестящим мастерством — но последнее интересно лишь коллегам-профессионалам. Быстрому времени — быстрое искусство. Так что важно успеть за этот миг оставить след в сознании зрителя, зацепиться, запомниться. Останется в памяти то, что отличается.

Говоря о художниках прикладных областей (не путать с прикладным искусством) — таких как концепт-художники например, — стоит отметить, что здесь на передний план выходит способность в краткие сроки генерировать большой объём визуальных идей. Реалистичность и техническое мастерство здесь куда важнее стиля, до которого в этой области никому дела-то и нет особо. Персональная манера здесь останется милым качеством конкретного автора, но не более.

Кроме того, высокий уровень художественного мастерства обыватель часто не отличает от формального владения инструментом. Когда, например, кто-то передирает один в один фото на лист большого формата красками или шариковой ручкой. Это может выглядеть впечатляюще для любителя, но к художественному творчеству такая акробатика отношение вряд ли имеет, равно как и трюки с рисованием картины вверх ногами и прочее. Однако в плане зрительских оценок вне профессиональной среды такие авторы вполне могут находить популярность.

Наконец, уместно задать вопрос, что считать успехом — материальную окупаемость работ, популярность в социальных сетях, умение автора воплотить творческую идею, выразить чувства и мысли либо вызвать восторг окружающих или же всё сразу?

Многие ваши картины требуют точности и достоверности в деталях. Пользуетесь ли вы референсами и справочными материалами?

Да, конечно. Когда интернет ещё не был так развит, я собирал на своем компьютере референсные библиотеки изображений, тщательно их классифицируя по тематическим папкам. Сейчас уже большой необходимости в этом нет, ведь в сети можно найти исчерпывающее количество материалов на любую тему. Я сохраняю разве что понравившиеся мне своей идеей и исполнением картины или фотографии.

Иногда я сам делал съемку для референсов во время прогулок или поездок, специально под текущий проект либо впрок. Бывало, что для динамичной сцены или сложного ракурса фотографировался сам, изображая желаемое движение и эмоцию.

Случалось и так, что я сталкивался с острым дефицитом справочных материалов, работая над довольно сложным изображением существующего объекта. Приходилось по крупицам собирать картину, подобно пазлу. Пожалуй, самым сложным с этой точки зрения была серия изображений главного исторического здания Политехнического музея в Москве на Лубянке.

Вы работали с заказчиками из разных стран. Есть ли существенные различия в их подходе к работе с художником?

Различия больше касаются конкретных людей или проектов, нежели привязываются к геолокации. По моему личному опыту, американские клиенты склонны больше доверять художнику и прислушиваться к нему, тогда как российские и западноевропейские чаще приходят с уже утвержденной концепцией.

У вас многолетний опыт работы. Изменялась ли цифровая живопись за это время? Приходилось ли вам осваивать новые технологии?

С момента моего первого знакомства с цифровой живописью в 2005 году и до текущего момента основные приёмы, принципы и даже жанры этой ниши остаются незыблемы. Конечно, совершенствуются техника и профессионализм художников, приходят и уходят модные имена, понемногу растет средний размер холста. Время от времени появляются новые программные продукты, делающие процесс чуть более удобным. Есть чрезвычайно удачные, как, например, Procreate или Clip Studio. Как и прежде, огромная часть художников творит в Photoshop, кто-то работает в Painter. Тем не менее принципиально технология создания рисованного изображения остается единой, и это прекрасно. Перефразируя известную цитату о фотокамерах, скажу, что главная задача художественного софта — не мешать художнику творить.

В целом это направление в искусстве самодостаточно, устойчиво, общепризнанно, при всей пышной пестроте и многоликости жанра. Сам я никогда не ограничивал себя отдельной нишей. С легкостью берусь за гиперреализм и практически любую стилизацию, монохром и вектор, строгий чертёж и хулиганскую экспрессию. Кто-то скажет, что в портфолио надо собирать максимально однотипные работы, и это в какое-то мере правда, но у меня они очень разные, так что портфолио пусть тоже будет разнообразным. Всегда здорово учиться новому. Интересно копаться в новом софте, раскрывать для себя его фичи, возможности, преимущества.

Какой вам видится профессия художника в будущем, лет через двадцать?

Я не думаю, что что-то изменится кардинально. Как и прежде, будут художники, которые творят независимо, потому что не могут не писать. Останутся и работающие по заказу, в том числе обслуживающие крупные отрасли — концепт-художники игр и фильмов, иллюстраторы, модельеры, промышленные и прочие дизайнеры.

В аспекте первой категории художников ничего не изменится. Вероятно, появятся новые изобразительные возможности, материалы и инструменты, но они не станут определяющими. Здесь все достаточно консервативно.

В сферах же художников, чья деятельность носит прикладной характер, будет развиваться техническая сторона — устройства и программное обеспечение, позволяющие улучшить производительность. Возможно, на передний план выйдет трёхмерная графика. Впрочем, последняя, вероятно, в будущем уступит место чему-то вроде программного воображения на основе нейросетей. Дело в том, что, когда мы воображаем что-либо или смотрим сон, мы вполне отчетливо видим несуществующее без просчета глобального освещения, шейдеров и моделей. Сопоставимую с реальностью картинку наш мозг рисует исключительно на основе своего визуального опыта. Так вот, есть очевидные предпосылки к тому, что нейросети смогут делать это не хуже, чем наш мозг. И, несомненно, будут востребованы художники, работающие с такими нейросетевыми технологиями.

Что для вас творчество в первую очередь — любимое хобби, работа, способ высказать свои мысли и идеи? Может ли художник гармонично совмещать все это?

На данный момент всё настолько сплавилось, что я вряд ли отделю работу от хобби. Когда в 2001 году, будучи на первом курсе, я бегал по редакциям, Анатолий Бобров, главный художник книжного издательства имени Гафура Гуляма [сейчас — Издательско-полиграфический творческий дом имени Гафура Гуляма. — Прим. МирФ], — мощный график старой, советской ещё закалки, — дал мне совет: «Никогда не разделяй работу на заказ и собственное творчество». Поначалу не совсем получалось. Но спустя годы вижу, что его слова верны. Вполне возможно всё это гармонично совмещать и получать удовольствие.

Где вы черпаете вдохновение? Как к вам приходят образы?

Главным источником вдохновения для меня была и остается сама жизнь. Гуляя или даже спеша куда-то, всегда подмечаешь красоту летнего вечера, глубину теней в кронах весенних деревьев, очарование людей в будничной суете, изящество игры солнечного луча на паутинке. Учишься видеть красоту во всём, даже там, где её, казалось бы, нет, подмечать и запоминать детали.

Однажды мы с приятелем больше часа разговаривали с интереснейшей дамой, журналистом с внушительным опытом. Слушая её, я фоном по привычке художника изучал черты её лица. По возвращении, размышляя о другом, я машинально нарисовал детальный портрет. Мой приятель тут же узнал в нем нашу недавнюю собеседницу.

Есть два базовых пути творческого поиска: мозговой штурм и озарение. Осип Мандельштам истинно верным считал второй. Но мы чаще обращаемся к первому, не дожидаясь музы. Здесь помогает визуальный опыт, насмотренность, как говорят сейчас. А художнику, работающему в фантастических жанрах, приходится быть ещё и конструктором костюмов, зданий, оружия и предметов, машин, животных. А значит — промышленным дизайнером и архитектором, анималистом и фантазёром, знакомым с историей искусств и зодчества, тонко чувствующим стиль и понимающим анатомию живых существ.

Бывает, что образ, а то и готовая работа словно бы приходит свыше. Часто это случается во сне, особенно после раздумий на ту или иную тему. Перед глазами возникают целые полотна, только запоминай. Появляются решения творческих задач, над которыми накануне тщетно бился.

Несколько лет назад я практиковал осознанные сновидения. Эта практика очень способствует повышению отчетливости и яркости, визуальной наполненности снов и их запоминанию. Некоторые из моих работ явились мне в виде сновидений. Здесь основная сложность в том, чтобы запечатлеть этот визуальный опыт с наименьшими искажениями. Ведь каждый раз, вспоминая что-либо, мы перезаписываем воспоминание, стирая и размывая его.

Сколько времени вы тратите на работу? Оставляет ли она вам время на хобби и личную жизнь? Есть ли у вас другие увлечения помимо рисования?

Мне удалось выстроить рабочий процесс так, чтобы иметь возможность проводить время с семьёй и друзьями, заниматься повседневными делами и вдоволь высыпаться. Помимо живописи, я пишу музыку, осваиваю звукорежиссуру, занимаюсь фотографией. Параллельно зреют планы создания литературных опусов.

Какие фантастические произведения (книги, фильмы, игры) вам нравятся? Влияют ли они как-либо на ваши работы?

В основном сейчас я не читаю произведения фантастического жанра, за исключением тех, что беру для иллюстрирования. Но вот уже десять лет фоном в процессе работы слушаю аудиокниги. Из освоенного — романы Дины Рубиной и Виктора Пелевина, цикл «Тёмная башня» Стивена Кинга в великолепном прочтении Романа Волкова, тетралогия «Инферно» Макса Острогина в исполнении BlackTracktorist.

По части компьютерных игр я крайне разборчив, мне мало что приходится по вкусу. Впрочем, и геймерский опыт у меня небольшой. Воспринимаю лишь игры от первого лица, обеспечивающие максимальное погружение. Полюбилась серия «Метро», очень понравились игры Dishonored, особенно проникся второй частью и DLC к ней, а также великолепным альбомом с артами к этой игре.

Фильмы смотрю нечасто. Наибольшее впечатление из фантастики произвел «Обливион», особенно первая его половина.

Кого из художников вы цените? Кто повлиял на ваше творчество?

Полагаю, первыми были европейские и американские иллюстраторы-фантасты, такие как Тим Уайт, Майкл Уэлан, Джим Бёрнс. Чуть позже — сюрреалисты во главе с Сальвадором Дали. Их работы показали юному школьнику, что изобразительное искусство может быть совсем не скучным, а именно такими воспринимаются в том возрасте работы классиков. Следом проснулся интерес к мировому искусству в целом, и в любимые авторы я записал также Илью Репина, Вильяма-Адольфа Бугро, Степана Бакаловича, Ивана Шишкина, Джона Сарджента, Николая Фешина, Николая и Святослава Рерихов.

Из современных авторов, особенно тех, кто работают в цифре, мне кого-то выделить сложно. Есть немало очень сильных ребят и девчат, всегда поражают наши китайские коллеги. Среди русскоязычных артистов много прекрасных самородков, вышедших на мировой уровень. Но у меня здесь такая же история, как с кинематографом: из-за пресыщенности подобным контентом я его уже много лет практически не смотрю. Выше я говорил о визуальном опыте, насмотренности и их важности. Но порой необходимо освободить сознание от излишнего мельтешения, а образное мышление — от клишированности и мейнстримности.

Какой совет вы можете дать художникам, которые только начинают свой творческий путь?

Учитесь и дерзайте. Не пренебрегайте академическим рисунком и живописью, изучайте начертательную геометрию и пластическую анатомию, применяйте всё это на практике. А когда у вас накопится какая-никакая папка работ, которыми вы довольны, публикуйте их в сети и рассылайте тем, от кого хотите получить ответ. Не бойтесь неудач, они будут, но при должном старании и усилиях будут и победы.

Чувствуйте. Делайте не просто кальку понравившихся крутых работ из интернета. Привносите своё, добавляйте переживаемое, будоражащее, прочувствованное, сокровенное, происходящее рядом.

Совершенствуйте себя как личность. Ведь художник — это тот, кто посредством своих творений говорит со зрителем. Доносит свои мысли, взгляды, чувства, мечты, фантазии. Разговаривать интересно с глубоким человеком, которому есть что рассказать.

Читайте также

Художник Алексей Рико: стильный неон, знакомые киногерои и обложки «Мира фантастики»

 Сергей Серебрянский |  02.06.2024 |  1871

Ижевский художник — об отсутствии выгорания, свободном времени и линогравюре

Читайте также

Художница Светлана Пикуль: прекрасные героини, симпатичные герои и монстры в метро

 Сергей Серебрянский |  19.05.2024 |  2297

Беседа о маленьких историях, творческой свободе и вдохновении в метро