Ричард Адамс «Майя»

В 1974 году, когда появился роман «Шардик», Адамса сравнивали с Толкином, потому что больше было не с кем: массовому эскапистскому миротворчеству фэнтезийные авторы предались несколько позже. Закрепившие каноны и штампы эпического фэнтези «Хроники Шаннары» Терри Брукса начали выходить в 1977-м. Так что размах и детальная продуманность вымышленного мира, у которого не было ничего общего с нашим, у читателя тех лет вызывали ассоциации только с «Властелином колец». Сейчас это сравнение, перекочевавшее в аннотации к русским переводам «Шардика» и «Майи», может ввести читателя в заблуждение: в романах Адамса нет ни фэнтезийных рас, ни магии, ни эпической битвы Света и Тьмы. Его скрупулёзная реалистическая манера выстраивать мир и рассказывать историю о нём больше напоминает стиль современных авторов псевдоисторического фэнтези.Действие «Майи», появившейся на свет десятью годами позже «Шардика», происходит примерно десятью-двенадцатью годами ранее. Читатель уже знает, что Бекланской империи суждено пасть под натиском ортельгийцев, окрылённых верой в возрождённого бога Шардика. Но хитросплетения политических интриг накануне очередной гражданской войны в империи всё равно по-настоящему увлекают, и разобраться в сторонах конфликта не так-то просто — хотя автор-демиург очень старается помочь.Адамс, будучи летописцем вымышленного мира, мог бы выбрать позицию «нет правых и виноватых», но для него маркеры добра и зла довольно отчётливы. Однозначной угрозой империи и её жителям он считает рабство — поэтому утопающая в роскоши Бекла, где рабов продают и покупают, как скот, и даже выращивают в «невольничьих питомниках», выступает здесь «империей зла», какими бы восторженными глазами ни смотрела на блестящую столицу наивная девочка Майя. Авторская моральная позиция видна и в его отношении к героям: отмечая и острый ум верховного советника Сенчо, и отвагу «благой владычицы» Форниды, Адамс ни на минуту не забывает о том, что оба властителя Беклы — отвратительные садисты, которые любят унижать и мучить других.

Авторская позиция важна в романе постольку, поскольку глазами главной героини мир видится совсем иным — особенно поначалу, пока ей ещё не довелось пройти через все события сюжета и повзрослеть. На первых страницах золотоволосой красавице Майе пятнадцать лет, и она больше всего на свете переживает, что до конца своих дней просидит в деревенском захолустье. Когда её продают в рабство, девушка далеко не сразу понимает, что происходит, и позже даже в своём подневольном положении находит поводы для радости: красивая одежда, вкусная еда, возможность наслаждаться искусством и проявлять талант танцовщицы; наконец, удовольствие от секса. Майя не обладает развитым интеллектом, ей хватает простонародной житейской смекалки и хитроумия. А ещё — доброты и особенно смелости, которая ведёт её в переломные моменты сюжета. В восприятии Майи эта безрассудная отвага есть не что иное, как руководство богини Леспы, но автору и читателю очевидно, что внутренняя сила героини — её собственная, а не внушённая сверхъестественными силами, которые не очень-то стараются проявлять себя в этом мире. Точно так же герой «Шардика» Кельдерек считал, что его внутреннее преображение — заслуга бога.Если «Шардик» — это рассказ о мужчине, который ищет и находит своё предназначение, то «Майя» — сугубо женская история. Причём Адамс выбирает в героини девушку, не обладающую ни амбициями, ни далеко идущими планами, ни стратегическим умом, ни стремлением к власти, — она просто плывёт по течению, повинуясь своей таинственной «женской природе». Вероятно, поэтому с героиней тесно связана символика водной стихии: Майя прекрасно плавает и умеет обращаться с лодками, а реки и озёра маркируют важные сюжетные повороты. Финал романа, который может показаться данью сторонникам «традиционных ценностей», на самом деле вполне логичен для такой героини. Для контраста автор помещает рядом с Майей фигуру её ближайшей подруги Оккулы — девушки умной, циничной, амбициозной, способной на что угодно ради достижения целей, но в то же время преданной своим друзьям и, как и автор, хорошо отличающей добро от зла. Это тоже путь женщины, он бывает и таким. Главное, по мнению Адамса, — что женщина так же может обнаружить богиню внутри себя, как и мужчина — встретиться со своим богом.