Тайное хокку «Дюны», часть 2. Фантастика на основе реальной жизни Герберта

Кроме книг о Дюне Герберт издал 16 романов (три в соавторстве), и в каждый вставлял личную историю. Скажем, «Белая чума» — книга об Ирландии; рыжеволосый Герберт был наполовину ирландцем, и «история дедушки Джека о семистах винтовках» — реальная. Более сложный случай — это «Муравейник Хеллстрома» о кошмарном подземном сообществе, где у каждого есть своя биологическая функция, точно как у муравьёв.По убеждениям Герберт был либертарианцем и не терпел централизованной власти, но «Муравейник» имел конкретный прообраз — им выступала социалистическая колония Бёрли в штате Вашингтон (1898−1913). В этой колонии, где не было личного имущества и все говорили «мы» и «наше» вместо «я» и «моё», жил дед писателя с шестью детьми, третий из которых и стал отцом Фрэнка Герберта.Но откуда личные истории в «Дюне»?..

Короли и иезуиты

Начнём с космических феодалов. Пол Атрейдес — сын герцога, его семья стоит на ступеньку ниже императорской. У этого факта есть истоки: Фрэнк Герберт знал, что он потомок не одной, а двух королевских династий.Его прадед по материнской линии был старшим сыном старшего сына из клана великих Маккарти, владык королевства Десмонд в Ирландии с родословной длиной в полторы тысячи лет. Прадед считал, что имеет права на средневековый замок Бларни в графстве Корк, и закономерно сделался борцом за независимость Ирландии (отчего и бежал от британцев в Канаду, а оттуда в США).Бабушка с отцовской стороны, Мэри Эллен Герберт, не раз и не два показывала внуку старинный том в красной коже, доказывавший её происхождение от Генриха VIII, точнее, от его бастарда — отпрыска владелицы лондонской пивной Молл Голден (как раз для неё Генрих вроде бы сочинил песню «Зелёные рукава»).Священные ордены, тайно правящие миром? У матери Фрэнка Герберта, ирландки Эйлин Маккарти, тоже рыжеволосой, было шесть братьев и десять сестёр. Дяди и тёти жили поблизости, и Фрэнк часто бывал у них в гостях. При этом его отец, агностик, воспитывал сына противником организованной религии, а вот десять сестёр матери, все как на подбор страшно набожные, строгие и педантичные, беспрерывно наставляли Фрэнка на путь истинной — католической — веры.Вообразите теперь эту армию ирландско-католических тёток, вещающих о том, что лучшее образование даёт Общество Иисуса — то есть орден иезуитов… Если показать англоговорящему католику слово Gesserit, первой ассоциацией будет, поверьте, Jesuit, те самые иезуиты. Дело в фонетике: «джезрит» — «джезвит». Однако Герберту могла попасться на глаза и латинская формула quamdiu se bene gesserint: судья в Великобритании работает, «пока ведёт себя хорошо». Складывать разные материи в одно Герберт любил — к этому мы ещё вернёмся.

Предсказавшие смерть

Суперспособности? У самого Герберта, по свидетельствам близких, была «асбестовая кожа» — он без всякого ущерба для себя прикасался к раскалённым утюгам и чайникам. Беверли считала себя не чуждой ясновидению: отыскивала потерянные вещи и предсказала, что её сын Брайан женится на блондинке, а сама она уйдёт из жизни на далёком острове. Бев умерла от рака в 1984 году на гавайском острове Мауи, где жили тогда супруги. (Уже через год 65-летний писатель женился в третий раз, на 28-летней Терезе Шэклфорд, ранее представлявшей его интересы в издательстве Putnam. Он выбрал её из трёх женщин, следуя последней воле покойной Бев, — среди прочего та взяла с него обещание жениться снова.)

Впрочем, Герберт не относился к экстрасенсорике серьёзно — он оставался скептиком, хотя исправно читал книжки о паранормальных феноменах. Куда интереснее ему было изучать коллективное бессознательное, в частности теорию о том, что оно передаётся генетически. Отсюда рукой подать до памяти предков в сознании каждой сестры Бене Гессерит.Ментаты, люди-компьютеры? Та самая бабка Мэри Эллен, будучи неграмотной, легко проворачивала в уме операции с любыми большими числами. Можно вообразить, какое впечатление это производило на маленького Фрэнка. Он и сам обожал строить из себя ментата — усвоив из психологии, что любой поступок чем-то мотивирован, толковал ошибки и просчёты детей с фрейдистской точки зрения — и горе тому, кто перечил выводам Фрэнка Герберта.Гом Джаббар, испытание болью? Нет, Герберт не был садистом. Но на армейском детекторе лжи сыновей испытывал. И подмечал их эмоции по этому поводу. Всё шло в писательскую копилку.

Слышать свет

Иногда пишут, что Герберт экспериментировал с ЛСД, но это городская легенда, как и то, что он употреблял галлюциногенные грибы. То есть грибы-то он разводил — выводы об их цикле развития оставили в «Дюне» след в виде цикла развития шаи-хулудов, гигантских червей Арракиса, — но не более того.Наркотики Герберт принимал трижды, и лишь один раз по своей воле. В 1953 году во время путешествия по Мексике с Джеком Вэнсом его как-то угостили печеньем с гашишем, а потом своеобразным чаем из «семян». В третий раз, уже в США, он сам сделал себе чай с пейотом в надежде побороть творческий кризис… и увидел залив Пьюджет-Саунд (возле которого вырос): яркое солнце играло на гребнях волн, и каждый отблеск сопровождался ритмическим звуком — то есть Герберт понял, что слышит свет. Свой опыт он передал потом Полу Атрейдесу.Что до червей, их надо искать в той же Мексике — на донышке бутылки мескаля можно обнаружить белёсого червячка, хуанито. Ходят слухи, что заспиртованное насекомое обладает галлюциногенными свойствами.

Экологический мессия

В Мексике же Герберт побывал в шкуре Льета-Кайнза — когда спас жизнь старому больному мексиканцу, всучив тому антибиотик. Местные жители зауважали белого мудреца, стали приходить к нему за советом, называли «дон Панчо», приглашали на вечеринки и пикники. Герберт принялся учить мексиканцев эффективному способу обрезать апельсиновые, лимонные и персиковые деревья; деревни в округе на этого экологического мессию едва не молились.Фремены? Взросление Герберта пришлось на Великую депрессию, о бедности и экономии он знал не понаслышке. А ещё он восхищался индейцами и дружил с ними: с салишским индейцем Генри, учившим Фрэнка ловить рыбу руками и ходить в лесу особым шагом (как ходят в пустыне Арракиса фремены, чтобы не привлечь червя), с индейцем-килеутом Хоуи Хансеном, ставшим его товарищем на всю жизнь.Дзен-буддийские коаны, которых в «Дюне» очень много? В юности у Фрэнка были друзья из числа «нисэй», второго поколения иммигрантов из Японии, в том числе и дзен-буддисты. Серьёзно он стал изучать дзэн только в начале 1960-х, когда познакомился с Аланом Уотсом, автором книги «Путь дзен», повлиявшей на культуру хиппи. Герберт как раз сочинял «Дюну» и увлекался Востоком: в его доме гадали на «Книге перемен», готовили китайские и японские блюда, Фрэнк изучал иероглифы и сочинял дзенские хокку и танка — на английском, конечно. Для него это была скорее писательская техника: если выразить в хокку скелет романа, нарастить на него плоть текста уже не так сложно. Как пишет Брайан Герберт, его отец сочинил хокку и для «Дюны», уложив в него смысл книги. Увы, текст стихотворения длиной в три строки и 17 слогов остаётся тайной.

Нефть и судьба

Политика? У Герберта всегда была чёткая политическая позиция: республиканец, либертарианец, сторонник свободного ношения оружия, противник войны во Вьетнаме… В политику он пошёл весной 1954 года, став спичрайтером у Гая Кордона, республиканского сенатора от штата Орегон. Какое-то время Герберт даже работал в Вашингтоне, ходил на знаменитые слушания Конгресса «Армия против сенатора Маккарти», встречался с экс-президентом Труменом, обрастал связями. Ему посулили даже место губернатора Американского Самоа — но в последний момент всё сорвалось. Страшно расстроившись, Герберт сел писать роман о подводной лодке. А не сорвалось бы — кто бы написал «Дюну»?Спайс как уникальный ресурс? Сенатор Кордон возглавлял Комитет по внутренним и островным делам Конгресса, и нефтяные компании паслись у его дверей, надеясь добиться льгот и уступок. Герберт узнал о нефти достаточно, чтобы понять: если отрезать мир от нефти, миру быстро станет нехорошо. Это предсказание, сбывшееся во время нефтяного кризиса 1973 года, лежит в основе сюжета «Под давлением». Перейти от нефти к воде в масштабах Дюны и спайсу в масштабах космоса логично — от фантаста нельзя ожидать меньшего.«Дюна» закономерно видится грандиозной мозаикой, сложнейшей системой из множества удивительных элементов — но правда в том, что такой мозаикой был в первую очередь её автор. Более того, если приглядеться, окажется, что из этой системы нельзя вынуть ни одной детали. Скажем, из-за Батлерианского джихада, уничтожившего в далёком прошлом все разумные машины, для космических перелётов требовались навигаторы, а навигаторам нужен был спайс, чтобы предвидеть варианты будущего, а спайс добывали на единственной планете с уникальной экологией.Только при таком раскладе мог появиться нужный Герберту текст. Только при таком раскладе вождь фременов способен, овладев планетой, овладеть и Империей — и пройтись по ней джихадом. Только при таком раскладе «Дюна» была книгой о настоящем мессии.Или не совсем настоящем?

Космический ариец

Джону Кэмпбеллу, человеку правых взглядов, «Дюна» страшно понравилась. А вот сиквел «Мессия Дюны» печатать отказался: «Моим читателям нужны герои, которые совершают подвиги, а не скатываются в забвение». Чего Кэмпбелл не понял, так этого того, что зигзаги судьбы Муад’Диба — не баг, а фича.«Дюна» вообще нравится правым — даже, несмотря на исламские мотивы, радикалам и неонацистам. Муад’Диб для них — идеальный белый Спаситель. В самом деле: Пол Атрейдес — аристократ, белая кость, голубая кровь, характер нордический, истинный ариец; сильный лидер, мессия для угнетаемого народа, он сражается с элитами — включая Бене Гессерит, воплощение мирового закулисья, — и твёрдой рукой ведёт космос к стальной мечте через очистительный джихад.Герберт не был неонацистом, он был, как упоминалось, либертарианцем — и нацизм не любил так же, как коммунизм и любую власть, диктующую людям, как им жить. В США Пола Атрейдеса иногда сравнивают с Кеннеди, но штука в том, что Герберт считал Кеннеди опасным президентом, а Никсона, наоборот, полезным. Кеннеди верили из-за его харизмы — но это-то и плохо, верить власти нельзя; Никсон опозорился на всю страну — и это хорошо, он своим примером показал, что доверять элитам не следует. Довольно парадоксальные выводы, но если применить его к «Дюне», получится, что Муад’Диб — герой скорее отрицательный, верно?

Белое и чёрное

Так и есть. В «Дюне» Муад’Диб может очаровать: жертва, выживший, мститель, борец со злом, герой… Но в «Мессии Дюны» Пол характеризует себя с убийственной честностью:

«Был ещё император, о котором я упомяну вскользь, некто Гитлер. Он убил больше шести миллионов человек… По консервативным оценкам я убил шестьдесят один миллиард человек, истребил жизнь на девяноста планетах, деморализовал ещё пятьсот. Я уничтожил последователей сорока религий…».

Фремен Корба возражает: «Мой сеньор изволит шутить. Джихад принёс десяти тысячам миров сияющий свет его…» — «Принёс тьму, — перебивает его Пол. — Нам потребуется сотня поколений, чтобы оправиться от джихада Муад’Диба. Сложно представить, что кто-нибудь когда-нибудь превзойдёт этот джихад… Я внезапно понял: император Гитлер мог сказать что-то подобное. Он наверняка это говорил».Кстати, джихад Муад’Диба длился 12 лет — как и Третий рейх.Немудрено, что Муад’Диб любим неонацистами. Как пишет в эссе о фашизме и «Дюне» Джордан Кэрролл: «Тревожась о своём суровом предназначении, Пол напоминает нацистские айнзацгруппы, которым так жалко себя, — они должны трудиться, совершать массовые убийства, чтобы построить тысячелетний Рейх». Другое дело, что сводить всё к Гитлеру нельзя: Пол — амальгама множества исторических персонажей.А в основе «Дюны» и вовсе лежит история, которой никогда не было.

В завершающей части «Тайного хокку» мы погрузимся в исторические и религиозные прототипы «Дюны». Вспомним про настоящего Махди, про исламские и библейские параллели — и попробуем понять, что хотел всем этим сказать Фрэнк Герберт. И хотел ли.