Что почитать? Попаданцы в прошлое: российская фантастика

Книги о попаданцах — пожалуй, самый популярный сегмент фантастической литературы постсоветского разлива, особенно российского. Разве что японцы со своими исекаями могут потягаться по количеству — весь остальной мир далеко позади. Однако японские и другие азиатские попаданцы обычно переносятся в фэнтезийные, сказочные или литературно-игровые миры, где приключаются, завоёвывая любовь, власть и богатство. А вот историческое прошлое у азиатов не в чести — хотя и такое иногда встречается. Причём у азиатской и российской фантастики по части исторических попаданцев есть ключевое отличие. Азиаты либо вообще ничего в прошлом не меняют, либо меняют что-то по мелочи. А вот наши попаданцы в истории, как правило, ведут себя как мастодонт в фарфоровой лавке, с неимоверной лёгкостью перекраивая всё, до чего способны дотянуться их шаловливые ручонки. При этом всякие реалистично-научные штуки вроде принципов развития общества, детерминизма, объективизма и прочих многоумных «измов» идут лесом — любой школяр-недоучка, спецназовец, инженер, реконструктор, чиновник, офисный сиделец или даже бандюган с образованием три класса и коридор, оказавшись в прошлом, в полпинка выворачивает наизнанку любую эпоху. Изобретает, зарабатывает, завоёвывает, творит, господствует... А чё? Предки же все лошки были, у них даже гугля не имелось, топором брились! Счас Васятка из XXI века им покажет козью мать!Из-за такого доминирующего подхода в этом океане мэри-марти-сьюшности отыскать что-либо нетривиальное, более-менее реалистичное, да ещё и относительно историческое — задачка сродни сизифовой. Но если приложить определённые усилия, найти можно всё. И даже не сойти с ума. Терпение и труд, так сказать. Итак, встречайте! Пять исторических попаданцев из разряда «сделано в России» или даже «в СССР» — наши более-менее современники, которые невероятным образом оказались в реальном прошлом, став свидетелями и участниками великих событий. И, как в предыдущий раз, в прошлом довольно далёком — от двух веков или даже более. Главные критерии отбора — относительная реалистичность как самого попаданца, так и его действий, какие-то нешаблонные фишки и по возможности историческая достоверность. Поехали!

Сюжет: безымянный молодой писатель ссорится с любимой девушкой. Причём происходит это в Бородине, во время праздника в честь очередной годовщины великого сражения. Чтобы забыться от расставания с милой Наташенькой, писатель решает сочинить повесть — именно о «дне Бородина». Зарывается в специальную литературу и исторические документы (интернета в те дремучие времена ещё не было), тесно общается со знатоком-фанатиком эпохи (нет, это не доцент-расчленитель Соколов). В общем, проникается. Напоследок, перед тем как начать писанину, решает ещё облазить все закоулки Бородинского поля. Ходит целый день и, уставший как собака, ложится подремать летним вечером в стогу свежего сена... А просыпается уже 22 августа 1812 года, в теле поручика Берестова, загадочной личности с неопределённым статусом. До великой битвы четыре дня! Что делать?Впечатления: Константин Сергиенко был автором нескольких популярных в советское время исторических повестей для молодёжи — о разных эпохах. И обычный его писательский приём — чужак, посторонний втянут в некие события, известные или не очень, и оказывается как бы непредвзятым посредником между происходящим и читателем. «Бородинское пробуждение» сполна использует этот типичный для автора приём. Советский интеллигент лет тридцати становится русским офицером 1812 года и проживает всего несколько дней, которые предшествовали Бородинскому сражению, ну и саму битву, конечно. Именно в этом задача и героя, и автора. Непредвзятый, хоть и неравнодушный наблюдатель. Свидетель эпохи. Не более. Герой ничего не меняет, точнее, соблазн есть, и даже возможность появляется, но он не решается — а вдруг изменение приведёт к худшему итогу? Каков контраст с современными попаданцами!Так что главный интерес повести — в её исторической реалистичности и возможности изнутри увидеть и саму битву, и то, что ей предшествовало. И самое главное — в возможности узнать тех, кто в ней участвовал. Тех, кто выжил, и тех, кому не свезло. Итог: элегическое путешествие в прошлое. Занимательное, хоть и несколько минорное. Зато очень реалистичное — ведь настоящая кровавая битва это вам не красивая картинка и не видеоигра.

Сергей Плеханов «Заблудившийся всадник» (1989)