Беседа с фантастом Робертом Ибатуллиным

Прежде всего позвольте поздравить вас с присуждением Международной литературной премии имени Аркадия и Бориса Стругацких, а также премии «Интерпресскон-2016» за роман «Роза и Червь». Причём мы видим «чистую» победу, в том смысле, что в кругах любителей фантастики вы человек новый, не засветившийся в «тусовке», поэтому за вас говорил только текст. И поэтому поводу первый вопрос: как вы вообще относитесь к сообществу любителей фантастики? Относите ли себя к таковым?Спасибо за поздравление. Я, безусловно, любитель фантастики, но к сообществу не принадлежу. Не потому, что мне в нём что-то не нравится, просто я сам человек не слишком социальный. Вручение «АБС-премии» — это первое фэндомное мероприятие в моей жизни.

Расскажите, пожалуйста, как вы пришли к литературной деятельности. Чем обусловлен выбор жанра? Были ли у вас какие-то образцы для подражания?Я писал и пишу то, что мне хотелось бы прочитать самому. Как обычному читателю. Я начал писать в подростковом возрасте, и на первых порах это были, конечно, рабские подражания последним прочитанным книгам. Если говорить о «Розе и Черве», то основные ориентиры дали современные западные авторы «твёрдой» НФ. В первую очередь назову «Схизматрицу» Брюса Стерлинга, затем романы Вернора Винджа, Ларри Нивена, Питера Уоттса.Сколько времени ушло на создание романа «Роза и Червь»? Может быть, ныне, оглядываясь назад, вы хотели бы что-нибудь изменить в тексте? Что, по-вашему, лучше всего в нём получилось, а что стоило бы доработать?Два года (2010–2011) создавался основной текст, а летом 2015-го я дописал последнюю часть. Что получилось лучше всего? Думаю, мне удалось придумать интересный мир и закрутить увлекательный сюжет.

Братья Стругацкие говорили, что в своих утопических текстах описывали мир, в котором им хотелось бы жить. Конечно, «Розу и Червя» трудно назвать утопией, но в представленном вами мире хватает интересных локаций, которые дают повод «примерить» описываемое будущее к себе. Есть ли в мире «Розы и Червя» локация, в которой вы хотели бы жить?С удовольствием съездил бы туда на экскурсию, но жить… нет, не хотелось бы. Даже у космиков и даже в мирное время. Для постоянного жительства я предпочитаю неинтересное время и неинтересную локацию.Применяли ли вы свои профессиональные знания при работе над дебютным романом?Я физик по образованию. Сказать, что я применял свои физические знания, — это ничего не сказать. Физическая обоснованность всего происходящего — ключевая особенность романа и его главная приманка для той аудитории, которой я его адресовал. Можно даже сказать, что именно физика — один из главных героев книги.

Хотя некоторые критики относят «Розу и Червя» к «космической опере», видно, что вы старались описывать технологии и процессы, которые находятся в рамках современных нам знаний о природе, поэтому я отношу роман к «твёрдой» НФ. Хочется спросить: возможно ли ныне возродить русскоязычную «твёрдую» научную фантастику? Если да, то какой она, на ваш взгляд, должна быть? Какие авторы должны её писать? Какие темы и идеи сегодня кажутся вам наиболее перспективными и актуальными?Читатели у «твёрдой» НФ, безусловно, есть, и отличные. Мне нравится дискутировать с ними по вопросам техники и вообще «матчасти», из этих бесед можно многому научиться. Но таких читателей, увы, мало. Возможно, это связано с разочарованием общества в самой науке. Сейчас, возможно (если это не созданная пиаром иллюзия), начинается большой прорыв по целому фронту научных отраслей. Компьютерные нейросети, нейрофизиология, редактирование генома, прикладная квантовая физика, экзопланетология… Может быть, где-то на линии этого прорыва нас ждёт новое большое будущее. Оно будет сильно отличаться от того, о чём мечтали классики НФ. Вот что я считаю актуальным — попытаться предугадать его контуры. Но для этого авторам надо серьёзно знать матчасть и уметь мыслить вне стереотипов жанра.Роман вызвал не только хвалебные отзывы, но и яростную критику. Возможно, вам даже попадались отдельные выпады в ваш адрес. Как вы относитесь к критике? Может быть, хотите что-нибудь сказать критикам непосредственно в этом интервью?Мне повезло с критикой: почти вся она по делу, каких-то особенно злобных выпадов мне не встречалось. Те замечания, которые я читал, можно разделить на три группы. Первое — это критика чисто литературных аспектов: языка, характеров, сюжетных поворотов и всё в таком духе. Тут я не спорю. Я прекрасно осознаю свои слабости как литератора. Вторая группа — это претензии к матчасти: «ненаучно, невозможно с физической точки зрения». А вот это меня задевает. Для меня было делом чести подвести под сюжет твёрдую научную базу. Поверьте, всё просчитано — все скорости, массы и энергии, и даже координаты планет и фазы Луны соответствуют указанным датам. Конечно, где-то я мог ошибиться. Да и, честно говоря, допустил небольшие натяжки в интересах сюжета, — но как раз их-то мало кто заметил. Наконец, третья группа замечаний — «от улыбки станет день светлей». Меня очень забавляет, например, когда меня обвиняют в каких-то исламистских симпатиях. Видимо, на том основании, что у меня нерусская фамилия и в романе есть персонажи-мусульмане. (Для справки, я не мусульманин). Или в русофобии — на том основании, что в моём мире на территории России творится упадок и развал. По-моему, из текста вполне ясно, что автору не хочется такого будущего. Или говорят о плагиате, называя книги, ни одной из которых я не читал. Если бы я на самом деле что-то украл, уж будьте уверены, сумел бы спрятать это незаметно. Но, повторю, основные претензии относятся к литературным недостаткам, и с большинством из них я согласен.

Традиционный завершающий вопрос. Ваши творческие планы? Следует ли нам ждать второго романа за авторством Роберта Ибатуллина? Будет ли он как-то связан с первым романом, с его персонажами? Или это будет нечто совершенно новое?Продолжения не будет. Может быть, это признание мне навредит, но я не хочу создавать ложные ожидания. Для меня мир «Розы и Червя» исчерпал себя. У меня есть несколько идей новых романов, но пока не хочу раскрывать подробности. Я ещё не выбрал ни одну из этих идей окончательно, или, лучше сказать, ни одна не выбрала меня, не захватила без остатка.