«Планета обезьян: Война» — это «Варкрафт» глазами орков

 

Трилогия приквелов к «Планете обезьян» — самая недооценённая кинофраншиза последнего времени. Нет, конечно, у этих фильмов позитивные отзывы критиков, и они неплохо заработали в прокате. Но восторги касаются в основном графики и игры Энди Серкиса в «цифровом гриме». Мало кто замечает и обсуждает главное достоинство этой серии: социальную фантастику со сложным конфликтом.«Планета обезьян» — именно такая история, каких нам вечно не хватает: серьёзная, неоднозначная, где у каждой стороны своя правда. Никто не спасает мир от абсолютного зла, просто два вида борются за выживание и ищут взаимопонимание. Злодеями показаны те, кто хочет войны, но и у злодеев есть на то веские причины — они желают блага своему народу.Так почему «Планету обезьян» не ценят? А потому, что она про обезьян. Будь на их месте орки, мутанты-супергерои или синекожие котолюди, все бы восхищались глубиной конфликта и спорили, кто прав: радикал Коба или философ Цезарь. Но обезьяны? Эти смешные кривляющиеся животные — как можно воспринимать их всерьёз? Я не раз видел в интернете посты в духе: «Не буду смотреть про тупых обезьян!»

Подобную ошибку часто делают люди в самих фильмах. Не повторяйте её. Обезьяны — это метафора, условность, и в третьем фильме это особенно очевидно. Режиссёр Мэтт Ривз, по сути, рассказывает универсальную историю угнетённого народа. В его приматах угадываются то загнанные в леса индейцы, то гниющие в концлагерях евреи, то негры-рабы, предающие своих же, чтобы выжить.Но сильнее всего обезьяны в этой франшизе напоминают варварский, но гордый народ орков из Warcraft. Вождь приматов, шимпанзе Цезарь, очень похож на Тралла из Warcraft III: инородец, выращенный людьми в неволе, становится вождём своего племени, приводит его к свободе и пытается отучить от слепой звериной ненависти к людям.

К третьему фильму конфликт стал уже не таким неоднозначным. Первые две части попеременно показывали сюжет с точки зрения и людей, и обезьян — а «Война» полностью на стороне Цезаря и его народа. Мы всё видим их глазами, читаем их немые диалоги в субтитрах. Раньше злом были не обезьяны, не люди, а сама война — а теперь у нас есть ярко выраженные злодеи-люди и их лидер, полковник, похожий на Куорича из «Аватара».Однако — редчайший случай для современного блокбастера — это злодей с безупречной мотивацией, который по-своему прав. Его монолог на тему «обезьяны будут править миром, а людей превратят в скот» героям кажется бредом безумца. Но кто смотрел старую «Планету обезьян» 1968 года или читал книгу-первоисточник Пьера Буля, тот знает: полковник предвидит судьбу человечества пугающе точно.Да и Цезарь уже не так однозначно добр. Ожесточённый потерями, он жаждет мести и почти превращается в фанатика, подобного Кобе из второй части. Он отныне пророк не добра и мира, а именно своего народа. Не Иисус, а Моисей.

Противостояние двух видов снято зрелищно и жестоко. Как и в предыдущих частях, в «Войне» хороши экшен-сцены. На фоне супергеройских блокбастеров с мультяшной физикой, где герои швыряют друг друга в стены, никого не убивают и подпрыгивают, чтобы спастись от взрыва, они смотрятся особенно мощно. Здесь каждый выстрел бьёт по ушам, а каждый взрыв несёт смерть. Здесь добивают раненых, расстреливают пленных, а с предателями даже Цезарь не церемонится. Заповедь «обезьяна да не убьёт обезьяну» — не для войны.Третья «Планета обезьян» напрашивается на сравнение с классическими военными драмами, особенно про Вьетнам. Причём «напрашивается» в буквальном смысле. Мэтт Ривз щедро раскидал по фильму отсылки и цитаты: надписи на шлемах как в «Цельнометаллической оболочке», граффити «Ape-calypse now», лысый полковник-психопат, похожий на Брандо из «Апокалипсиса сегодня»… К тому же люди называют обезьян «конгами» — по ассоциации с Кинг Конгом, а не Вьетконгом, конечно, но кому надо — тот уловил.Однако, вопреки ожиданиям, «Планета обезьян: Война» не сводится к масштабному побоищу между двумя видами. Для фильма с таким названием сражений тут не так уж много — не больше, чем во второй части. Ривз снял не боевик, а именно драму о жизни на войне. Почти половина фильма посвящена жизни рабов в концлагере, унижениям и лишениям, через которые им приходится пройти. Тут уже начинаются ассоциации с фильмами вроде «Списка Шиндлера» и «Моста через реку Квай» и библейскими эпосами типа «Бен-Гура» и «Десяти заповедей».

На фоне серьёзности и реализма особенно выпирают обидные мелкие ляпы, которые мы бы не заметили в более легкомысленном фильме. Например, бросается в глаза, что ни обезьяны, ни люди совершенно не выставляют часовых. Их базы — ну просто проходные дворы. Когда обезьяны следят за конвоем солдат, те почему-то не замечают разведчиков, которые видны, как на ладони. Злодей, болтающий с врагом о своих планах, в другом фильме вызвал бы лишь усмешку, а тут заставляет усомниться в своём рассудке. Одна из сцен с чудесным спасением отдаёт «роялем в кустах», а одного из спутников Цезаря «сливают», чтобы выжать слезу.Больше всего вопросов вызывает человеческая девочка, которую удочерил орангутан Морис. Разве не глупо тащить ребёнка на боевую операцию? Почему девочка так легко идёт за обезьянами, убивающими людей? На вид ей лет десять-двенадцать — как можно в таком возрасте не осознавать, человек ты, или обезьяна?Подобные вопросы не дают поставить фильму высшую оценку. Но их не так уж много, и общее впечатление от картины они не убивают.

Зато именно в третьей части появилось новое достоинство, которого у первых двух не было: красота. Всё-таки первый фильм происходит в основном в обычном городе, а второй был выдержан в серых тонах постапокалипсиса. Только в третьем Ривз наконец дал нам насладиться видами освобождённой от человека природы: гигантскими водопадами, заснеженными лесами и горами, заиндевелыми руинами человеческих домов.

И по-прежнему сохранилось всё то, за что перезапущенную «Планету обезьян» хвалили ещё с первого фильма. Обезьяны, сыгранные актёрами через захват движения, выглядят как никогда живыми. Они пачкаются в снегу, на них остаются раны, они улыбаются и грустят, как люди. Комический Плохая Обезьяна забавен, орангутан Морис проникновенен, но Цезарь в исполнении Энди Серкиса, как всегда, лучший: суровый и мудрый, сомневающийся и упрямый, готовый пожертвовать собой ради своего народа. Мы долго этого не замечали, но пора признать: Цезарь — один из самых ярких, интересных и запоминающихся киногероев последнего десятилетия. И для него этот фильм — как «Логан» для Росомахи.Помнится, киноакадемики обожают военные драмы, истории угнетённых народов и борцов за свободу. Может, на сей раз расщедрятся и номинируют на «Оскар»?.. Ой, да ладно, кого мы обманываем.