«Блокбастеры я узнаю по печенькам». Наше интервью с Эдди Марсаном

Эдди, на пресс-конференции «Эбигейл» вы признались, что согласились сыграть роль Джонатана Фостера, отца Эбигейл, едва прочли сценарий. Что вас так привлекло?Дело не только в сценарии, свою роль сыграл и визуал. Мне прислали кучу концепт-артов, чтобы я посмотрел, как авторы представляют себе облик фильма. А я прекрасно знаю, как тяжело создать картинку и при этом не повторить то, что уже сделали до тебя. Поэтому, увидев концепт-арты, я понял, что передо мной поистине уникальный проект. Меня впечатлили уверенный дизайн и режиссёрское видение.А ещё меня заинтересовал персонаж, которого мне предложили сыграть. Джонатан Фостер — отец, и он весьма изобретателен в своих попытках поддерживать связь с дочерью. Мне было очень интересно его играть. Я понимаю, как трудно найти общий язык с детьми и не стать при этом навязчивым. Вот что меня привлекло.

Я снимался в самых разных странах мира, но мне еще ни разу не доводилось работать в России. И я доволен этим опытом. Мне всегда нравится работать в других странах, потому что, где бы ты ни пришел на съемочную площадку, ты раз за разом наблюдаешь одну и ту же картину: всегда и везде люди определенного склада выполняют одни и те же задачи, занимаются одним и тем же делом, обсуждают одни и те же темы. Я нахожу это весьма обнадеживающим.

И никаких особенностей национального кинематографа?Обычно везде всё одно и то же. В киноиндустрии крутится очень много денег, поэтому создание фильма — это четкий и отлаженный процесс, который развивался и совершенствовался на протяжении последних ста лет. Так что во всех странах примерно схожие техники съемки — наиболее эффективные.Разве что на съемках крупного голливудского блокбастера круглосуточно подают потрясающую еду. А ещё печеньки.

Если на площадке по-настоящему хорошие печеньки, то мы на съемках высокобюджетного блокбастера.То есть все эти гигантские бюджеты уходят на печеньки?Совершенно верно!На пресс-конференции вы упоминали, что вы отец четырех детей. Помог ли вам родительский опыт лучше понять роль отца Эбигейл?Несомненно. Я согласился на этот проект в том числе потому, что у меня четырнадцатилетняя дочь. К премьере фильма ей будет уже пятнадцать. Так что я прекрасно понимаю всю динамику взаимоотношений между Эбигейл и её отцом.

Судя по трейлерам, действие «Эбигейл» разворачивается в стимпанковском мире, похожем на викторианскую Англию. Вы не новичок в этой эпохе. Вы играли Лестрейда в «Шерлоке Холмсе» Гая Ричи и главную роль в «Джонатане Стрэндже и мистере Норрелле» (это георгианская эпоха, но по времени она близка). Насколько, на ваш взгляд, «Эбигейл» передаёт атмосферу викторианской Англии?Я бы вообще не сказал, что «Эбигейл» передает именно эту атмосферу. На мой взгляд, фильм передает атмосферу Европы между двумя мировыми войнами. Есть в этой картине нечто почти кафкианское. Мне всегда казалось, что европейские фильмы пытаются обращаться к коллективному, общественному, а британские и американские — к индивидуальному. Эбигейл — главная героиня нашей истории, но она и часть движения, часть труда целого коллектива.Мне кажется, Европа ограничена в ресурсах. Поэтому, если ты не находишь с кем-то общий язык, ты не можешь двигаться вперед. Для каждой проблемы нужно найти коллективное решение. А в американских фильмах ты зачастую можешь забраться на лошадь, ускакать в закат и отстроить себе ранчо где-нибудь в другом месте. Американская и британская философия хороши тем, что вдохновляют индивидуальное, а европейские фильмы вдохновляют коллективное.Кажется, вы сейчас разъяснили мне главную причину Брекзита...Я горячий противник Брекзита. Я противник популизма в любом виде, для меня популизм — это предпочтение простоты более сложной истине. На мой взгляд, любая истина всегда сложна и многослойна. Мир сжимается, становится всё более взаимосвязанным и меняется всё быстрее. Глобализация неизбежна. Это не какой-то заговор, это не политика — это неизбежность, обусловленная скоростью распространения информации.Нужно работать над тем, чтобы преодолеть экологические и экономические издержки глобализации, помочь людям, чей уклад жизни оказался из-за нее разрушен. Но саму ее уже не остановить. Поэтому, когда власти говорят уязвимым слоям населения, что глобализацию можно остановить, я считаю это популизмом. Нам нужно объединиться и сообща искать решение всех встающих перед нами проблем.Раньше Британия была империей. И мы возомнили, что преуспели, потому что были гениями и упорно работали. Вот только мы забыли, что наш успех был построен на угнетении других стран, наших колоний. Большая часть Британской империи была построена на рабском труде. А теперь мы должны понять, что для собственного выживания и процветания обязаны общаться с остальным миром.Наше государство было построено на идее британской исключительности. Мы считали себя особенными. Но это не так. У нас замечательная и творческая страна, но в нас нет ничего исключительного. Есть потрясающие люди в Германии, в Италии, в России.

К слову о Британской империи... Вы сыграли роль мистера Норрелла в экранизации прекрасного романа Сюзанны Кларк. Трудно ли было было вжиться в роль волшебника и в целом довольно тяжелого человека?Совсем не трудно. Мистер Норелл среди окружающих его людей — чужак, и я всегда чувствовал себя чужаком. Когда я только начинал свою актерскую карьеру, я был очень не уверен в себе. У меня не было академического образования, вообще никакого образования, которое могло бы мне помочь. Так что я прекрасно понимаю, что чувствовал мистер Норрелл. Ну и мне очень понравился первоисточник, это чудесная книга. И опять же, я люблю играть сложных, многослойных персонажей.Вы не раз говорили, что вышли из рабочего класса. Это помогло вам в актерской карьере?Я родился в трудном районе — лондонском Ист-Энде. Там было много жестокости. Там живут суровые, немногословные люди. Но у них хватает достоинств, в их сердцах много доброты. Это крепкие, решительные, энергичные люди, которые достойно переносят невзгоды.В своей среде я не пользовался особой популярностью. Я не был крутым парнем, я был молчаливым и замкнутым. Так что большинство моих друзей составляли иммигранты, чернокожие или азиаты. Я частенько находил приют у друзей, и это было здорово. Я очень благодарен их семьям, которые заботились обо мне, воспитывали меня, любили меня.Я всегда считал себя бессильным. Я странно выглядел и не пользовался популярностью у девчонок. Но я все время пытался найти ответ на какой-то вопрос, и внутри меня зрело любопытство. Это весьма полезное свойство для актера, поскольку актер должен задавать вопросы. Я всегда задаю вопросы, для меня это средство выживания.Начинаю понимать, почему вы снимаетесь в кино в разных частях света.Да. Когда стало известно, что я снимаюсь в русском фильме, меня стали спрашивать: «Ну и как там, в России? Что вы чувствовали? Какой вы себе Россию представляли?». И я всегда сталкивался с предубеждениями. Я родом из белого рабочего класса, а белый рабочий класс живет в районах, где полно иммигрантов. Так что пятьдесят процентов рабочего класса вырастают расистами, а вторые пятьдесят вступают в брак с иммигрантами или живут с ними. И мне нравятся те пятьдесят процентов, которые принимают иммигрантов.Так вот, возвращаясь к тем людям, которые спрашивали меня, какой я представлял себе Россию. Я знал, что как только я прилечу в Москву, меня встретит водитель, отвезет в отель, а потом я отправлюсь на съемки и попаду в точно такую же среду, какую встречал по всему миру. Да и с чего бы ей отличаться?Вы сказали, что не были крутым. Но у вас очень убедительно получается играть крутых парней — взять того же Лестрейда. Еще вы говорили, что не любите играть злодеев, но и они у вас выходят колоритными. Нет ли такого злодея, которого вам очень хотелось бы сыграть?Я бы хотел сыграть Яго.

Недавно умер Бруно (Бруно Ганц, швейцарский актёр, сыгравший Гитлера в «Бункере». — Прим. МирФ), и я уверен, что пройдет несколько лет, все забудут о Бруно и подумают: «О, пора Эдди сыграть Гитлера».Но вам же придётся сбрить бороду!Придётся, что же делать!

Вы были театральным актёром, снимались в кино, на телевидении. Сложно ли переключаться между разными видами искусства?По сути, нет никаких различий, везде одно и то же. Ты просто приходишь и играешь роль. Когда я показался на съемках «Эбигейл», люди гадали, каким я буду, нервничали и накручивали себя. А затем я пришёл и такой: «Привет, как дела?», и все разом облегчённо выдохнули.Поэтому, мне кажется, режиссёры продолжают приглашать меня на роли: все знают, что со мной не будет сложностей. С кинозвёздами порой бывает трудно, и тогда режиссеры приходят ко мне и говорят: «Эдди, можешь решить эту проблему? Отлично!» И они переключаются на что-то ещё, оставляя меня наедине с задачей.Полагаю, у меня осталось время на последний вопрос. Вы снялись в экранизации Диккенса «Крошка Доррит». А какой у вас любимый классический роман? Может, вы хотели бы сняться в какой-то экранизации классики? Ну, кроме «Отелло». Я бы хотел сыграть Фейгина из «Оливера Твиста», на мой взгляд, это отличный персонаж. Моя любимая книга — «Сиддхартха» Германа Гессе, бабушка читала мне её, когда я был еще совсем молодым актером, и я думал: «Ничего себе, какая же крутая вещь, особенно последний абзац невероятен». И ещё я всегда хотел сыграть Нейтана Детройта из мюзикла «Парни и куколки».Надеюсь, ваши желания обязательно сбудутся. Удачи в новых проектах!