Ар-брют, искусство аутсайдеров

Эта история началась с немецкого психиатра Эмиля Крепелина. Великий учёный, внёсший в современную психиатрию значительно больше, чем Фрейд и все его последователи, вместе взятые, увлекался самыми разными вещами. Он изучал шизофрению и маниакально-депрессивный психоз, описал шизофазию и олигофрению, занимался психологической профилактикой алкоголизма, исследовал психические болезни-эндемики азиатов и африканцев, — а заодно коллекционировал творчество душевнобольных. Перейдя в 1903 году из Гейдельбергского университета в Мюнхенский, он оставил большую часть коллекции в Гейдельберге, куда в 1919 году пришёл работать другой талантливый психиатр Ханц Принцхорн.Заинтересовавшись коллекцией, оставшейся от Крепелина, Принцхорн начал её пополнять, изучать и каталогизировать — и в 1922 году опубликовал свою знаменитую монографию «Художественное творчество душевнобольных», которая была малоинтересна для науки, но разошлась огромным тиражом из-за иллюстраций, восторженно воспринятых французской «тусовкой» художников и прочих людей искусства. Особенно монография понравилась группам сюрреалистов, примитивистов и авангардистов — потому что творчество душевнобольных во многом было им близко, точнее, сочетало в себе черты, присущие всем этим направлениям.

Значительный след в психиатрии Принцхорн, в отличие от Крепелина, не оставил. А вот его труд попал в руки французскому художнику-примитивисту Жану Дюбюффе, который понял, что из этого можно немало вытянуть. Сам Дюбюффе рисовал в примитивном, «детском» стиле, и потому творчество душевнобольных показалось ему близким и понятным. В 1945 году в письме к своему другу, художнику Рене Обержонуа, он впервые употребил в отношении картин из психдиспансера термин «ар-брют» — art brut, «грубое искусство».Термин прижился. Дюбюффе начал применять его к собственным работам и использовать на афишах выставок. Параллельно он продолжал дело Крепелина и Принцхорна, собирая коллекцию искусства душевнобольных. И оказалось, что среди них есть поистине гениальные люди.

Один из знаменитейших ар-брют художников, классик жанра. С 1895 года жил в психиатрическом диспансере Вальдау в Берне. Начал рисовать с 1905 года. Сохранилось более 30 тысяч скетчей, рисунков и картин; они отличаются высочайшей детализацией и повышенной геометрической правильностью. После смерти Вёльфли его работы хранились в музее при клинике Вальдау. Его творчество обязано своей популярностью Дюбюффе, который выставил ряд работ швейцарца на выставке ар-брют в 1948 году.

Этот немецкий художник с детства был неуравновешен. В первый раз попал в психиатрическую клинику в возрасте двадцати лет, впоследствии ещё не раз оказывался в подобных местах. Выдавал себя за изобретателя, психиатра, провидца, считал себя сверхчеловеком и утверждал, что способен излечить любую болезнь. Рисовать начал во время очередного пребывания в диспансере в 1933 году. В 1950-м благодаря росту популярности жанра неожиданно стал известен, его работы начали активно раскупаться, известные галерейщики были готовы биться за них. На фоне славы художник пристрастился к алкоголю и снова начал регулярно попадать в психиатрические заведения; умер, правда, на воле, в своей квартире в Берлине, больной и полупарализованный.

В отличие от живописи, архитектура — жанр не сольный; рисунок — это одно, а строительство целого здания совсем другое. Тем не менее несколько мастеров «архитектуры аутсайдеров» всё-таки существовали. Наиболее известен Жозеф Фердинан Шеваль, он же Почтальон Шеваль (1836–1924). Шеваль не был сумасшедшим в прямом смысле слова — он был обычным деревенским парнем, работал в булочной, дважды был женат, имел детей. В 1867 году он стал работать почтальоном, а в 1879-м начал потихонечку строить дом своей мечты. На мысль о строительстве его навёл камень красивой формы, вылетевший из-под колеса его велосипеда.

В 1895 году Шеваль с помощью друга-каменщика построил отдельный дом (виллу «Алисия»), в котором жил, поскольку жить в «Идеальном дворце», как он называл свой шедевр, было решительно невозможно. В 1912 году Шеваль закончил строительство и завещал похоронить себя во дворце. Но законы региона не позволяли хоронить людей вне кладбищенских территорий. Поэтому следующие восемь лет Шеваль посвятил строительству «Усыпальницы молчания и бесконечного покоя» — безумного склепа в стиле ар-брют на местном кладбище. Незадолго до смерти Шеваль получил известность благодаря интересу к нему Пабло Пикассо, а сегодня Почтальон считается родоначальником ар-брют в архитектуре.

Помимо Шеваля, ещё несколько упрямых безумцев в разное время построили оригинальные дома: Раймон Исидор — виллу Пикасьетт (с 1938 по 1964 год, достроить не успел), Шарль Билли — сад Jardin de Nous Deux («Сад для нас двоих», с 1975 по 1991 год), и так далее. Это направление также называется «наивной архитектурой».

Алоиза Корбаз
(Швейцария, 1886–1964)

После Первой мировой войны у обычной учительницы Алоизы Корбаз обнаружилась шизофрения; с 1920 года она уже не выходила из психиатрических диспансеров. Врачи сохраняли её картины, пока в 1947 году их не нашёл Дюбюффе. До конца жизни Алоизы он навещал её и скупал яркие эротические работы для своей коллекции. Алоизе Корбаз было неважно, на чём рисовать: большая часть её работ сделана на картоне, газетах и случайных бумажках.

Пьер Виттон, сын Жоржа Виттона и внук Луи Виттона, основателя знаменитой сумочной империи, был контужен на Первой мировой войне, после чего порвал с семьёй и вёл богемную жизнь в Париже, злоупотребляя опиумом и алкоголем. Он дружил с Дюбюффе, Пикассо, Кокто; периоды просветления в его жизни чередовались с целыми неделями, когда он безостановочно рисовал, отказываясь от пищи и воды, до полного изнеможения. С 1940-х годов большую часть времени Виттон проводил в психодиспансерах; скончался в доме престарелых. Из-за крайней нищеты у него практически никогда не было холстов, и большую часть своих странных чёрных фигур он изображал на старых газетах.

Наиболее известным представителем ар-брют в фотографии был чешский фотохудожник Мирослав Тихий (1926–2011). В юности он учился в Пражской академии изобразительных искусств, был отчислен, попал в армию, затем — в психдиспансер, писал картины и даже немного выставлялся. Но с 1960-х годов его сознание сильно видоизменилось, он перестал следить за внешностью, выглядел бездомным, ещё восемь лет провёл в психиатрической больнице, а по выходе увлёкся фотографией.В течение сорока лет Мирослав Тихий жил на улицах и в подвалах родного города Кийова. Он снимал на фотоаппараты собственного изготовления — их он делал из мусора, трубок от рулонов туалетной бумаги, скрученной проволоки, деталей от выброшенных приборов. Линзы от старых очков полировал сигаретным пеплом, а плёнку выпрашивал в качестве милостыни. Снимал Тихий от груди, не целясь, исключительно женщин — на улицах, на пляжах, в магазинах, где угодно. В конце 1990-х годов на подвальный архив Тихого наткнулся его знакомый Роман Баксбаум, который знал Мирослава ещё в подростковом возрасте. Количество фотографий, отпечатанных и проявленных, а также негативов и обрезков, бессистемно разбросанных по жалкому обиталищу Тихого, потрясло Баксбаума. С 2005 года он стал организовывать сольные выставки чешского безумца, и Тихий в конце жизни получил мировую известность. Вместе с фотографиями часто экспонируют и его странные фотокамеры.

Мартин Рамирес
(Мексика, 1895–1963)

В 1925 году, будучи ещё здоровым человеком, Мартин Рамирес эмигрировал из Мексики в США, а в 1931 году впервые попал в психиатрическую больницу. До конца своей жизни Рамирес, страдавший параноидальной шизофренией, не выходил из диспансеров. Рисовать начал с конца 1940-х годов. Его работы считаются одними из самых дорогих образцов искусства аутсайдеров.

Рафаэль Лонне — один из самых счастливых художников-аутсайдеров (если вообще не единственный, кому судьба улыбнулась). Он работал на низкоквалифицированных работах — почтальоном, консьержем, кондуктором, — пока в 1950 году во время любительского спиритического сеанса не впал в транс и не нарисовал первую картину. Вскоре его странные работы, насыщенные мелкими деталями, стали настолько востребованны, что художник смог полностью обеспечивать себя творчеством. В начале 1960-х Лонне попал в поле зрения Дюбюффе, который окончательно сделал художника звездой, организовав ряд его выставок. Все картины Лонне писал в состоянии транса, но в обычной жизни был совершенно нормальным человеком.Аналогичная история произошла чуть раньше с другим французом — Огюстеном Лессажем, который начал писать неимоверной сложности и детализации полотна после спиритического сеанса, в котором случайно принял участие в 1911 году. В отличие от Лонне, Лессаж считал себя реинкарнацией великих живописцев прошлого, и его безумие распространялось и на «внетрансовое» время. Тем не менее в госпиталях он никогда не лежал, а картины приносили ему неплохой доход.

Джудит Скотт — наиболее известный скульптор-аутсайдер. С самого начала жизни ей не везло: её сестра-близнец совершенно нормальна, а у Джудит обнаружили синдром Дауна, и, помимо того, она родилась глухой. До 1987 года Джудит ничему не обучали, и она попеременно находилась то в различных интернатах, то на попечении сестры. Но в итоге — спустя более чем сорок лет — Джудит нашла то, что вывело её из многолетнего ступора. Это был файбер-арт, искусство плетения объёмных композиций из ниток. Основная тема работ Джудит Скотт — коконы: она брала предметы различных форм и заворачивала их в разноцветные нити. Ныне её работы выставлены во многих музеях современного искусства.

 

Немного в стороне от прочего ар-брюта стоит невероятная работа испанского монаха Хусто Гальего Мартинеса. В 1961 году он чудом излечился от туберкулёза, переехал в крошечный городок Мехорада-дель-Кампо близ Мадрида и вот уже более полувека строит там огромный собор — в одиночку! У Мартинеса не было никакого опыта рабочего или архитектора, но он, держа картинку в собственной голове, практически достроил гигантское неоготическое сооружение с криптой, куполом, башнями, множеством уровней. На данный момент ему восемьдесят лет, и работа движется очень медленно, но собор завещан епархии Мехорады, и Мартинес надеется, что после его смерти государство закончит грандиозный подвиг одного человека.

Александр Лобанов
(Россия, 1924–2003)

Александр Павлович Лобанов в детстве оглох из-за менингита, некоторое время учился в интернате для глухонемых, а в 1947 году, уже после войны, оказался в психиатрической больнице. С 1953 года и до самой смерти Александр находился в Ярославской областной клинике «Афонино», где практически сразу начал рисовать. Почти все картины и рисунки Лобанова — а их несколько тысяч — представляют собой портреты и автопортреты с оружием, обычно — фантастической двуствольной винтовкой Мосина. Как и большинство аутсайдеров, Лобанов концентрировался на деталях, выписывая их очень тщательно. В 1997 году работы Лобанова были представлены на ярославской выставке «Иные», произвели фурор, и двумя годами позже художник сам присутствовал на первой в жизни сольной выставке. Работы Лобанова приобрела в том числе и лозаннская галерея ар-брют, крупнейшее в мире собрание работ аутсайдеров.

Гений и трагедия

Большинство представителей ар-брют прожили трагическую жизнь. Долгие годы в психиатрических клиниках, социальная неприспособленность, полное одиночество — этим они платили за свой талант. При этом за стенами маленьких белых комнат проводились их выставки, росла слава, которая касалась их лишь косвенно — в виде мелких «бонусов», большего выбора красок и холстов, индивидуальных палат. Впрочем, в большем они не нуждались.Работы аутсайдеров свидетельствуют об их душевном состоянии — наполненные мелкими деталями, методично-аккуратные, однообразные, но при этом притягивающие к себе, не отпускающие. Каждый аутсайдер вырабатывал свой индивидуальный стиль и более никогда от него не отклонялся — подобным образом творят, например, дети-аутисты. Гениальность этих людей была направлена природой по определённому коридору и развивалась исключительно в его рамках. В этом была их трагедия — и одновременно их гений. Своим творчеством они определили целое направление в мировом искусстве.