Чайна Мьевиль «Город и город»

«Город и Город» кардинально отличается от прежнего творчества Мьевиля по исполнению, стилю, сюжету и идейному наполнению. На фоне «Нью-Кробюзона» новый роман смотрится своеобразным упражнением в самоограничении. Буйство воображения сменилось суховатой строгостью с единственным фантастическим моментом — устройством городов.Перед нами полицейский детектив с элементами нуара, в котором все загадки получают вполне реалистичное объяснение. В «Нью-Кробюзоне» сюжет всегда был размыт, тонул в экстравагантности и избыточности показываемого мира. Здесь же минимальная фантастичность не позволяет автору отвлекаться на описания, хотя видно, что и самая обыкновенная повседневная жизнь объединённого Города завораживает Мьевиля не меньше сюрреалистических пейзажей Бас-Лага.Барочная многословность, натурализм, гротеск, столь характерные для стиля Мьевиля, также исчезли. Язык «Города и Города» подчёркнуто беден, ведь Борлу — рассказчик, которому не свойственно отвлекаться от сути вопроса. Только иногда он даёт экскурсы в историю и устройство мегаполисов-двойников.Самые же интересные изменения претерпела идеологическая сторона романа. Известный социалист, Мьевиль поначалу вроде бы не изменяет своей манере. В мире Бешеля и Уль-Комы существуют свои унификационисты и националисты, но первые в большинстве наивные молодые мечтатели, а вторые — тупая сила, разменная монета в политических играх. Отношение к националистам у Мьевиля подчёркнуто отрицательное, но и к «левакам» он скорее равнодушен. Так, один из героев романа, инспектор Дхатт, помощник Борлу в Уль-Коме, при допросе унифов применяет насилие, оставаясь при этом положительным персонажем.Издательская аннотация сравнивает «Город и Город» с творчеством Оруэлла и Кафки. В городах действительно царит контроль если не над мыслями, то над чувствами и восприятием. Люди не вольны смотреть, куда вздумается, и серьёзно ограничены в передвижении, находясь под абсолютной властью закона о нерушимости Границы. Вот только когда барьер на краткое время рушится, никому это счастья не приносит, а таинственное, всесильное и безжалостная Брешь оказывается единственной силой, способной реально защитить оба города.

Через пару секунд на месте объявились представители Бреши. Некоторые из них, наверное, были тут и раньше, но сейчас, казалось, дым сгустился на месте аварии и они вышли оттуда, двигаясь настолько быстро, что никто не мог ясно рассмотреть их, с такой властностью и абсолютной силой, что уже через мгновение они держали территорию катастрофы под полным контролем.

Особенно интересно, что Бешель и Уль-Кома представляют две разных культуры. Бешель напоминает Восточную Европу, сотрудничающую с Западом, тогда как Уль-Кома — типичное ближневосточное поселение, враждебное к США. При этом в Бешеле царит атмосфера декаданса и упадка, тогда как его сосед процветает экономически и культурно. И незримая, но непроходимая Граница между ними приобретает характер, как минимум, политического манифеста.Если рассматривать «Город и Город» с этой стороны, то роман превращается из детектива в развёрнутую метафору о невозможности глобализма и о сложных взаимоотношениях Востока и Запада, которым, как писал Киплинг, «вместе не сойтись», пусть и живут они бок о бок. В этом свете вся сюжетная линия с Орсини придаёт картине ещё больше пессимизма. Конечно, это одна из трактовок романа, который можно прочитать как просто средней увлекательности детектив в необычном антураже.