Антология «Голос Лема». Трибьют главному польскому фантасту

При создании антологии-трибьюта, вдохновлённого творчеством знаменитого писателя, очень легко поддаться соблазну ограничиться фанфиками — сиквелами-приквелами-вбоквелами к произведениям мэтра. Подобного рода тексты могут сочиняться со всем возможным почтением к оригиналу и на высоком литературном уровне, однако это самый лёгкий путь. К чести составителя «лемовской» антологии Михала Цетнаровского и привлёченных им польских фантастов, такой незатейливый подход был в основном отвергнут. Конечно, авторы антологии держали в уме лемовские произведения, однако пошли по более сложной дороге: одни пытались писать «под Лема» стилистически, другие — с оглядкой на идеи и философию классика. Получилось по-разному, ведь у каждого подхода есть свои объективные трудности.Например, стилизовать тексты под Лема непросто хотя бы потому, что сам пан Станислав не придерживался единого литературного стиля. Конечно, его язык довольно оригинален — в предисловии к антологии видный фантаст Яцек Дукай называет его «специфичным, разухабистым довоенным польским». Просто книги Лема написаны в разной манере: «Звёздные дневники Ийона Тихого» не похожи на «Рассказы о пилоте Пирксе», а «Сказки роботов» отличаются от «Соляриса». Те из авторов антологии, которые выбрали путь «подражательства», ориентировались на конкретные лемовские произведения, — так что некоторый элемент фанфика в их текстах всё же есть. Они, собственно, этого и не скрывают: некоторые даже размещают перед своими текстами эпиграфы с цитатами из Лема — чтобы и сомнений никаких не оставалось.Так, рассказ Януша Цырана «Солнце король» — явная отсылка к сборнику-игре «Абсолютная пустота», который Лем составил из рецензий на несуществующие книги. Точнее, к одному из текстов сборника, «Группенфюрер Луи XIV». Цыран написал идейно созвучный оригиналу художественный текст — получилось изящно, хоть и не слишком осмысленно. Рафал Оркан сочинял «Лунные приключения князя Кордиана» с явной оглядкой на некоторые притчи из «Кибериады». Правда, текст Оркана, по сути, «вещь в себе»: проблема в очевидной его безыдейности. Гораздо ярче смотрится повесть Филипа Хака «Космоботические сказания Доминика Видмара» — изобретательная отсылка и к той же «Кибериаде», и к «Звёздным дневникам Ийона Тихого».Впрочем, откровенно «подражательских» текстов в сборнике мало — авторы его в основном ориентируются на идейное наследие Лема, пытаясь представить, какие истории мог бы написать классик, если бы жил здесь и сейчас.

Конечно, не обходится без ляпов. Так, очень странно выглядит рассказ Кшиштофа Пискорского «Тринадцать интервалов Иорри» — автор как будто решил, что твёрдая НФ «по Лему» должна быть максимально неудобоваримой для чтения. Через текст, перенасыщенный специфической терминологией, приходится буквально продираться, что откровенно утомляет. А ведь этот текст открывает антологию! Или рассказ Иоанны Скальской «Пламя — я», остросюжетный триллер с непростым этическим выбором, который смотрится по большей части здорово, но под занавес просто сдувается. Пожалуй, Лем сумел бы придумать финал поинтереснее…Зато фанатам наверняка понравится тонкая, хоть и довольно сложная стилизация Яцека Дукая «Кто написал Станислава Лема?», где мастерски выдержан как стиль, так и дух поздних работ польского мэтра. Да и по формату это отсылка всё к тем же вымышленным рецензиям из сборника «Абсолютная пустота». Увлекателен рассказ Войцеха Орлиньского «Станлемиан» — остросюжетный боевик со стрельбой, который в идейном плане близок к этапной для Лема монографии «Сумма технологии». Несколько рассказов и по форме, и по смыслу вполне могли бы дополнить некоторые произведения классика. Например, «Пределы видения» Вавжинеца Поджуцкого заставляют вспомнить то ли «Эдем», то ли «Непобедимого». А пронзительная «Кукла» Алекса Гютше буквально просится в компанию к меланхоличным приключениям пилота Пиркса.На общем довольно-таки высоком фоне особо выделяются два текста — вот только насколько они «лемовские»? Рассказ Рафала Косика «Телефон» — драматичный, горький и очень «аутентичный», напоминающий современное польское «серьёзное» кино. Но Лем-то здесь при чём? И ещё повесть Роберта М. Вегнера «Все дети Барби», которой, кстати, в оригинальном издании антологии не было — и совершенно заслуженно. Текст, конечно, хорош: эдакий посткиберпанковский триллер — увлекательный, психологичный, в лучших традициях западной НФ XXI века. Но с Лемом и его творчеством он как-то не слишком соотносится.