«Я просто обожаю играть, хоть это и звучит не круто!» — заявил Николас Кейдж, получая «Оскар» в 1997 году. С тех пор утекло много воды. Сосчитать по пальцам удачные фильмы Кейджа за последние лет десять мог бы и черепашка-ниндзя: «Пипец», «Плохой лейтенант», «Джо»... вот и всё, пожалуй. Актер давно стал неразборчив, соглашаясь на новые съемки без отрыва от текущих. Тем не менее Паносу Косматосу, сыну греческого режиссера Джорджа Косматоса («Рэмбо 2», «Кобра», «Тумстоун»), он не сразу сказал да. Убедил продюсер Элайджа Вуд.
Нестареющий хоббит посоветовал Кейджу посмотреть дебютный фильм Косматоса «По ту сторону черной радуги» (2010), который, по словам Николаса, взорвал ему мозг. Картина отличается богатой визуальной палитрой, гнетущей атмосферой — и конфликтом, разрешить который можно было за 15 минут экранного времени.
Второй фильм режиссера — «Мэнди» — с самого начала делает все, чтобы зритель сказал: «Типичный Косматос». И приготовился расслабляться (или скучать). Завязка, обычная для эксплуатационного кино на тему мести, снятая в фирменной манере Косматоса. Как и в «Черной радуге», действие происходит в 1983 году. Нам показывают монотонный, но гармоничный быт дровосека Рэда (Кейдж) и его жены Мэнди (Райзборо). Так же неспешно в действие вводят и злодеев — культ, главе которого, Иеремии Сэнду, приглянулась Мэнди. Он поручает своим людям схватить ее.

Детям Новой Зари помогает банда отмороженных торчков-байкеров, утративших человеческий облик. С этого момента фильм давит на педаль газа и не отпускает до самого финала. Кровавые зверства сектантов, мстящее добро с секирой и заключительная дуэль на бензопилах — потерпеть часок ради этого определенно стоит.
Клеить на «Мэнди» ярлык «трэш» за один только сюжет будет поверхностно, как и включать фильм в когорту ностальгических открыток типа «Первому игроку приготовиться» или «Супер 8». Перед нами картина, восприятию которой ярлыки и категории только мешают. Конечно, отсылки в «Мэнди» есть, но ненавязчивые: цитата из Дэвида Линча здесь, футболка Black Sabbath там.
Музыка вообще стала важной частью оформившегося авторского стиля режиссера. Мы как будто смотрим экранизацию альбома, где перед началом новой дорожки нам сообщают ее название. Открывается фильм композицией Starless легендарных прог-рокеров King Crimson. А основной саундтрек стал одной из последних работ исландца Йохана Йоханссона («Прибытие», «Вселенная Стивена Хокинга»), умершего в этом феврале.

Оригинальный визуальный и звуковой ряд помогают «Мэнди» стать самобытным сочетанием хоррора, артхауса и комедии. Последней в фильме ровно столько, чтобы иногда отвлекать зрителя от ужасов созданной режиссером реальности: от мрачных галлюцинаций, которые оказываются правдой, от хриплых сенобитов в черных доспехах, принимающих в качестве платы не то кровь, не то наркотики, от безнаказанности зла.
Но в первую очередь «Мэнди» удалась благодаря тому, что Косматос сумел снова разбудить актёрский талант Кейджа. Трансформация его героя отлично показана в снятой без склеек сцене в туалете, где после издевательств Детей Новой Зари Рэд приходит в себя с помощью бутылки водки и очистительных криков.
Даже в последние годы Николаса Кейджа нельзя было назвать «плохим плохим» актером — таким, которому вообще не стоило идти в профессию. Но в «Мэнди» он не просто даёт «хорошего плохого», а напоминает о славных деньках «Скалы» и «Воздушной тюрьмы», где его герои были не только крутыми, но и человечными. Эмоции, которые мы видим — любовь, боль от утраты и дикая, необузданная ярость, — кажутся неподдельными. В этом заслуга и самого Николаса, и режиссера, который создал для Кейджа идеальные условия, позволив ему проявить себя и как драматического, и как комического актёра.

Не стоит обманываться — восторги критиков от картины не приведут к «возрождению» Кейджа. Скорее всего, он прямо сейчас подписывает контракт на съемки в каком-нибудь «Убойном уикенде» или «Отчаянной мести». Однако любители кино не забудут «Мэнди» — один из самых ярких фильмов года, с которым будут сравнивать следующие фильмы и Косматоса, и Кейджа.
Косматос сделал примерно то же, что и Квентин Тарантино в 90-х, только в меньшем масштабе: добился серьезного обсуждения картины, которая по всем прикидкам должна была остаться незамеченной. «Мэнди» доказывает, что в кино может быть не важно «что», если мастерски выполнено «как».