20232 
4 минуты на чтение
Жанры: магический реализм, мистика
Издательство: АСТ, 2015
Серия: «Миры Макса Фрая»
Похоже на:
антология «Zaрисовка O»
Келли Линк «Всё это очень странно»
Когда автор заявляет темой сборника такие вечные темы, как любовь и смерть, есть несколько рисков. Во-первых, банальность и отсутствие новизны. Получится ли быть оригинальным на этом поле, хоженом-перехоженом тысячи раз? Во-вторых, цельность задумки. Тема весьма широка: не выйдет ли так, что границы будут слишком размыты и сборник распадётся на ворох отдельных рассказов, не пронизанных общей идеей или стилем, композиционно разрозненных? В-третьих, грубая игра с болевыми точками читателя. Всё-таки любовь и смерть — это настолько сильные константы, что легко перегнуть палку и перейти границу между произведением, заслуженно вызывающим катарсис, и эмоциональной слезодавилкой.
Удалось ли Максу Фраю избежать этих рисков? Пожалуй, да. И сборник в целом, и отдельные рассказы получились действительно оригинальными — в силу того, как именно они рассказаны («что» оказалось вторичным). Компоновка книги — первое, на что обращаешь внимание: это перевёртыш, который читается в двух направлениях. Одна половина — о любви, вторая — о смерти. По крайней мере, так написано в оглавлении.
Потому что — внимательно слушай, Елена, об этом не скажут тебе ни мудрецы, ни пророки, ни ваши лукавые боги — наша смерть, вернее, то, что кажется смертью, происходит не с нами, а с другими людьми, ненадолго задержавшимися на земле, чтобы лить слёзы, заламывать руки, посыпать головы пеплом, пировать, заливая вином своё горе и страх, пока мы, отвернувшись от них, продолжаем идти по дороге, золотой, как свет моих глаз, где прямо сейчас, этой ночью, отражается солнце, которое завтра взойдёт, хочешь ты того или нет.
Рассказ «Кот Елены»
Однако довольно быстро после начала чтения ловишь себя на мысли, что и того, и другого ингредиента хватает в каждом рассказе вне зависимости от того, куда он относится. Поневоле начинаешь задумываться, почему текст попал именно в категорию «любовных», а не «смертельных», например. А автору явно только того и надо — завести мысленный разговор с читателем. Уж очень интонация располагает.
Любопытен языковой приём, который применяется почти во всех рассказах: здесь очень мало местоимений. Не «он сварил кофе», а просто «сварил кофе», а уж кто это был — решать читателю. То ли некий мифический он, то ли ты, то ли я. Из-за этого размывается граница между художественным миров и реальным, между рассказчиком и слушателем. Авторская интонация похожа на заклинание. Тебе сначала заговаривают зубы, потом удивляют или пугают и всё время будто стараются утянуть из привычного реального мира в зыбкий, странный, придуманный.
Словно репортаж из какого-то иного мира, где всё очень похоже на наш, но немного не так. Тени ложатся иначе, отражения иногда выходят за пределы зеркал, а снег вместо того, чтобы валиться с неба, взлетает с земли вверх. И так далее.
Рассказ «Гэшечка»
Сборник получился очень цельный, с единой интонацией и атмосферой, с деталями, которые переходят из текста в текст, выстраивая из разрозненных сюжетов единую мозаику. Кофе, непогода, сны и воспоминания — без них, кажется, невозможно обойтись. К середине книги горячего горького напитка захочется даже тем, кто не относится к заядлым кофеманам, — настолько притягательны описания вкуса, запаха и ощущения горячей кружки в замёрзших руках. Особенно на контрасте с дождём, слякотью и туманом.
Сборник получился очень цельный, с единой интонацией и атмосферой, с деталями, которые переходят из текста в текст.
Единственное, что не вполне удалось автору, — соблюсти эмоциональный баланс. Один-два рассказа про смертельно больных — это куда ни шло, но после прочтения сборника остаётся довольно гадкое ощущение, что каждый второй страдает от рака, а каждый первый в состоянии довести простуду до кризисного состояния. Смерть вышла донельзя безысходной, пошло обыденной. Такое впечатление, что автор бьёт в одну и ту же точку: тело слабо и подвержено многим хворям, многим хворям, многим… Спасибо, пары повторов было бы достаточно.
На таком унылом фоне подвиги духа ради любви изрядно тускнеют, и, если глядеть с пессимистической точки зрения, получается не контраст «любовь-смерть», а мутное болезненное марево, в котором намешано понемногу того и другого. Некоторые рассказы уже через день после прочтения не можешь вспомнить: смотришь на название, а в голове туман.
Впрочем, есть очень сильные рассказы, которые отлично запоминаются. «Гэшечка» — торжество геометрии над человеческим разумом, превосходство формы над здравым смыслом, эдакое концентрированное графическое сумасшествие. «Сказки про атамана Щуся» — текст, в котором наиболее ярко воплотилось противоборство любви и смерти. «Капуста!» — рассказ страшный, до мурашек по коже, психологический бытовой кошмар. «Кайпиринья сердца» — полное слияние сна и реальности, торжество духа над материей, очень выпукло и достоверно прописанное.
Прочитав «Кайпиринью», оптимист окончательно уверится в том, что смерть — это не так уж и страшно, потому что любовь гораздо сильнее. И будет, пожалуй, прав.
Справка: Листовертни
Наряду с книгами-перевёртышами существуют слова-перевёртыши (по-другому они называются листовертни, или амбиграмы). Это слова, написанные так, что внутри одного можно спрятать другое, сообщить последовательности букв ещё один смысл, для чего написанное слово надо повернуть на сто восемьдесят градусов.
