«Хардкор»: зрелище не для слабых

В последние годы кино, что западное, что российское, редко удивляет. Даже лучшие работы снимаются по определённым устоявшимся канонам. Поэтому для кого-то «Хардкор» станет глотком свежего воздуха, а для кого-то — шоком и пощёчиной общественному вкусу. Любой зритель этого фильма должен быть готов стать участником смелого и трудного эксперимента. «Хардкор» далеко не всем понравится, но равнодушным не оставит никого.

«Хардкор» — первый не только в России, но и в мире фантастический боевик, снятый полностью от первого лица. Именно боевик — такие триллеры и драмы снимались ещё полвека назад. А вот чтобы герой при этом бегал, прыгал, стрелял и выполнял трюки — такого ещё не было. Режиссёр Илья Найшуллер до этого снял в подобном стиле двойной клип группы Biting Elbows, а Тимур Бекмамбетов предложил ему сделать то же самое в виде полнометражного кино.

Самое зрелищное в «Хардкоре» — это сцены погонь…

Получившийся фильм не похож ни на один другой, зато очень напоминает видеоигры в жанре шутеров от первого лица. Смотреть «Хардкор» — всё равно что наблюдать, как кто-то играет в компьютерную игру, только взять контроллер и поуправлять нельзя. Найшуллер понимал это и явно нарочно усилил эту ассоциацию. Например, главный герой не разговаривает, и мы ни разу целиком не видим его лица.

Даже сюжет «Хардкора» типичен скорее для игры, чем для фильма. Не для какой-нибудь умной и сложной RPG, а для старомодной «стрелялки», где небольшие кат-сцены служат лишь обоснованием для побоища на очередном уровне. Сюжет «Хардкора» примитивен, и это не претензия — таким он и должен быть в фильме, снятом как демонстрация крутых экшен-сцен.

Зато сами эти «уровни» поистине круты. Весь фильм состоит из погонь, перестрелок и расчленения под задорную рок-музыку. Генри убивает врагов всеми возможными способами, подбирает их оружие и идёт дальше по трупам. «Хардкор» позволяет увидеть и как будто бы пережить от первого лица то, что и вообразить-то нелегко: падение с большой высоты, езду на танке, карабканье на сталинскую высотку, вид через прицел и даже из выбитого глаза киборга, когда экран внезапно делится пополам.

…и падений с большой высоты

Однако то, что должно было стать главной фишкой «Хардкора», оказалось заодно и его главной проблемой. Все плюсы вида от первого лица перекрываются одним минусом: «Хардкор» — это полтора часа дрожащей камеры. Генри постоянно прыгает, бегает и падает, картинка мелькает, трясётся и смазывается. Стабилизация изображения, которой хвастались создатели, не очень-то спасает. Даже людям с крепким вестибулярным аппаратом будет нелегко высидеть это зрелище до конца, особенно в кинотеатре.

Проблему, наверное, можно было смягчить, если бы не перфекционизм создателей. Во многих сценах достаточно было сымитировать вид от первого лица, сняв кое-что на стационарную камеру, без прыжков и тряски. Но желание сделать стопроцентный «фильм-шутер», очевидно, взяло верх — и напрасно.

Труднее всего высидеть сцены рукопашных схваток, в которых всё шатается и мелькает. Вот их точно не стоило снимать от первого лица

Второй проблемой «Хардкора» может стать его гротескная жестокость и обилие вызывающих сцен. Даже «Дэдпул» и «Кингсмен» на фоне «Хардкора» выглядят как невинные барышни рядом с хулиганом. Здесь не запикивают мат, здесь ходят обнажённые проститутки, а один из положительных героев нюхает кокаин и пытает пленника. В нескольких сценах Генри убивает российских полицейских, которые выставлены форменными злодеями. А уж расчленяют тут кровавее, чем в «Зловещих мертвецах».

Опять же, всё это само по себе не недостаток, но для современной России подобное может оказаться чересчур смелым. Очень легко представить людей, которые требуют вернуть им деньги с криками: «Меня укачало, это смотреть невозможно!» или «Я пришла с внуком, как вам не стыдно такое показывать!»

Сцена в борделе — одна из самых вызывающих в «Хардкоре». Да и вообще Москва в фильме смахивает на эдакий «город грехов»

И это обидно, потому что «Хардкор» — дерзкий и необычный фильм. При всех недостатках его хочется хвалить, а не ругать. За отличные трюки. За чёрный юмор. За ураганнейшую динамику. Наконец, за игру актёров — вернее, одного актёра.

В информации о фильме можно найти больше десятка знаменитых фамилий, от Хабенского и Шнурова до Тима Рота, но всё это не более чем камео. По-настоящему играют здесь только трое, и двое из них — иностранцы. Это Хейли Беннет (жена Генри Эстель). Это Данила Козловский в роли главного злодея, альбиноса-телекинетика Акана. И это Шарлто Копли, играющий Джимми, таинственного друга Генри. Вот он-то — главный плюс картины, более значимый, чем все драки и трюки.

Поскольку Генри — это всего лишь оператор, именно у Копли оказалась самая заметная роль, и в ней он оттянулся по полной программе. Джимми — уморительно смешной персонаж, который постоянно умирает и воскресает, и при этом каждая его новая версия обладает новым характером. То он бомж, причитающий о матушке России, то хиппи, рассуждающий про эго и просветление, то «полковник», называющий главного героя «рядовой»… Поначалу нам не объясняют, как Джимми возвращается с того света, — это происходит как бы само по себе, как абсурдное чудо. Логическое объяснение будет позже, но и его оформят в абсолютно сюрреалистическом духе, с музыкой и танцами.

Читайте также

Интервью с Ильёй Найшуллером, создателем «Хардкора»

 Сергей Серебрянский |  29.03.2016 |  9947

Режиссёр и сценарист боевика от первого лица «Хардкор» рассказывает о своём фильме и российском кино.

«Хардкор» — это очень оригинальный фильм. Пожалуй, даже слишком оригинальный. Он предназначен для тех, кто любит крутой экшен и гротескное насилие и кому нипочём простенький сюжет и трясущаяся камера. Но если вы из таких — обязательно обратите на него внимание. Ничего подобного в мире, а тем более в России, действительно ещё не снимали.

И, вероятно, ещё не скоро снимут. Вид от первого лица, скорее всего, окажется сродни 48 кадрам в секунду, которые продвигал Питер Джексон: смелая экспериментальная идея, на практике мало кому нужная. Поэтому едва ли «Хардкор» произведёт революцию. Скорее он останется скандальной диковиной, о которой ещё долго будут вспоминать и спорить.